История похитителя тел - Энн Райс

Теперь же – много-много месяцев спустя – на Лондон падалснег, большие снежинки тихо опускались на высокое здание Обители Таламаски, а яискал его, усталый и унылый, думая, что из всего мира я должен увидеться толькос ним. Я исследовал мысли членов ордена – как спящих, так и бодрствующих. Я ихвзбудоражил и отчетливо услышал, как просыпается их бдительность, – так жеясно, как если бы они включили свет, вскакивая с постели.

Но я уже получил что хотел.

Дэвид уехал в свою усадьбу в Котсуолд, в ту, что находитсяпоблизости от удивительной деревушки со старинным кабачком.

Ну что ж, я, несомненно, смогу ее найти. И я отправился напоиски.

Валил тяжелый снег. Замерзший и злой, я понесся низко надземлей; от выпитой крови не осталось даже воспоминания.

Как всегда в разгар жестокой зимы, ко мне вернулись другиесны – о злых снегах моего смертного детства, о промерзших каменных залах вотцовском замке, о маленьком камине и об огромных мастиффах, храпящих рядом насене, обеспечивая мне уют и тепло.

Эти собаки погибли во время моей последней охоты на волков.

Я терпеть не мог вспоминать об этом, и все-таки мне всегдабыло приятно мечтать, что я снова дома, где пахнет камином и могучими псами,свернувшимися возле меня, что я жив, по-настоящему жив, что охоты вообще небыло; о том, что я не уехал в Париж и не ввел в соблазн могущественногопомешанного вампира Магнуса. В комнатушке с каменными стенами приятно пахлособаками, и я в полной безопасности спал рядом с ними.

Наконец я добрался до небольшого поместья в стиле эпохикоролевы Елизаветы и увидел очень красивое каменное здание с крутыми крышами иузкими фронтонами, с застекленными окнами в глубоких нишах – меньшего размера,чем в Обители, но для такого дома – просто огромными.

Только в одной комнате горел свет. Это оказалась библиотека.Возле большого камина, в котором громко трещали дрова, я увидел Дэвида.

В руках он держал знакомую кожаную записную книжку и что-тобыстро писал в ней обычной перьевой ручкой, даже не чувствуя, что за нимнаблюдают. Периодически он заглядывал в другую книгу в кожаном переплете,лежавшую на столе. Я с легкостью определил, что это христианская Библия: двеколонки мелкого шрифта, золотой обрез и ленточка в качестве закладки.

Почти без усилий я рассмотрел, что Дэвид читает Книгу Бытияи, очевидно, делает заметки. Рядом лежал экземпляр «Фауста». Что же, чертвозьми, так его заинтересовало?

Вся комната была заставлена книгами. За плечом у Дэвидагорела маленькая лампа. В северных странах много таких библиотек – уютных,манящих, с низкими балками потолка и большими удобными кожаными креслами.

Но эта библиотека отличалась от остальных наличием в нейсвидетельств жизни, проведенной совсем в других краях, – драгоценныхнапоминаний о прожитых годах.

Над пламенеющим камином подвешена пятнистая голова леопарда.На правой стене, в противоположном конце, – огромная черная бизоньяголова. На полках и столах – многочисленные индийские бронзовые статуэтки. Накоричневом ковре возле очага, у двери и под окнами – маленькие индийскиековрики, словно разбросанные драгоценные камни.

В самом центре комнаты растянулась длинная огненная шкурабенгальского тигра; голова ее со вставленными стеклянными глазами прекрасносохранилась, а эти огромные клыки я с ужасающей реальностью уже видел во сне.

Дэвид вдруг обернулся и долго смотрел пристальным взглядомна этот трофей, потом словно против воли отвел глаза и вернулся к прерванномузанятию. Я попробовал заглянуть в его мысли. Ничего. Можно было не стараться.Ни единого намека на мангровый лес, в котором мог погибнуть подобный зверь. Ноон опять взглянул на тигра и, забыв о ручке, глубоко погрузился в размышления.

Мне, как всегда, доставляло удовольствие просто наблюдать заним. Я обратил внимание на множество фотографий в рамках – на них былзапечатлен молодой Дэвид; многие явно были сделаны в Индии – перед красивымбунгало с просторным крыльцом и высокой крышей. Здесь же – фотографии егородителей, снимки его самого с убитыми животными. Объясняет ли это мой сон?

Я даже не заметил, как снег засыпал мои волосы, плечи,скрещенные руки… Наконец я сбросил с себя оцепенение. До рассвета оставалсятолько час.

Я обошел дом, нашел черный ход, скомандовал щеколдеотодвинуться и вошел в теплый маленький холл с низким потолком. Вокруг – староедерево, насквозь пропитанное лаком или маслом. Я тронул руками косяки двери, ипередо мной промелькнуло видение огромного дубового леса, залитого солнцем, апотом остались только тени. До меня донесся запах далекого костра.

И тогда я увидел, что в противоположном конце холла стоитДэвид и приглашает меня войти. Мой внешний вид, однако, почему-то еговстревожил. Ну да, конечно, я же весь в снегу и даже покрыт корочкой льда.

Мы вместе вошли в библиотеку, и я устроился прямо напротивего кресла. Дэвид ненадолго оставил меня. Я уставился в огонь и чувствовал, кактает на мне липкий снег, размышляя, зачем я пришел и как облечь это в слова.Мои руки были такими же белыми, как снег.

Появившись снова, Дэвид протянул мне большое теплоеполотенце, я взял его и вытер лицо, волосы, а потом – руки. Как же это приятно.

– Спасибо, – поблагодарил я Дэвида.

– Ты был похож на статую, – ответил он.

– Да, я и вправду теперь похож на статую. Я ухожу.

– О чем ты? – Он сел напротив меня. – Объясни.

– Я собираюсь уединиться где-нибудь. Кажется, я придумалспособ с этим покончить. Но все не так просто.

– Зачем тебе это нужно?

– Я больше не хочу жить. Эта часть как раз несложная. Я нестремлюсь к смерти так, как ты. Дело не в этом. Сегодня вечером я… – Язамолчал. Мне вспомнилась старушка в цветастом халате на аккуратно застеленнойстеганым нейлоном кровати. А потом – странный молодой человек с коричневымиволосами, который следил за мной, а потом подошел на пляже и передал рассказ,до сих пор лежавший скомканным у меня в кармане.

Все это уже не имеет смысла. Кто бы он ни был, он пришелслишком поздно.

И незачем вдаваться в объяснения.

Внезапно я увидел Клодию, как будто она стояла на порогедругого измерения, смотрела на меня и ждала, пока я ее замечу. Как ловко нашразум умеет вызывать такие реальные видения! Она стояла возле письменного столаДэвида, скрываясь в тени. Клодия, всадившая свой длинный нож мне в грудь: «Яположу тебя в гроб, отец…» Но ведь я теперь постоянно вижу Клодию. Она мнеснится, снится, снится…

– Не нужно, – сказал Дэвид.