Туманная страна Паляваам - Николай Петрович Балаев

Я вышел к морю на прибойную полосу.

Тих и пустынен был берег. Недалеко от землянки, зарывшись в песок, лежал старый вельбот. Доживает свой век. Пока плавал, был нужен, а теперь кто о нем вспомнит?.. Так и со мной будет. Возьмут да уволят… А-а-а… Залягу, как этот вельбот, где-нибудь на берегу. Морской капустой обрасту. Камбала будет глаза таращить. Кулики прыгать… Учитель приведет первоклассников на экскурсию: «Вот лежит уволенный человек… Слушайтесь старших, дети… Не теряйте запчасти…»

Ох, этот контейнер!.. И где его разгрузили? Одно ясно — на территории конторы технического снабжения, а точно не знает и сам товарищ Смирнов, начальник данной конторы, мастодонт снабженческих дел. Не помнит. И немудрено: территория конторы — квадратный километр. А угол поближе к сопке еще под метровым слоем снега. Там мы транспортерную ленту разгружали, скрубберы к промывочным установкам, детали от бункеров и что-то еще. Может, там?.. Может… Что-то далеко я забрел, пора возвращаться.

Вся компания сидела, привалившись спинами к стене избушки. И Саня проснулся. Бухгалтер держал спиннинг. Скучает народ.

— Ну как? — спросил я бухгалтера.

— А, ерундистика! — Он подвинулся на телогрейке, и я сел рядом, — Откуда тут быть рыбе? Ну, посудите сами — ни заводинок с кустиками, ни зарослей камыша. Голый берег, все илом забито…

— Мура все это, — лениво сказал Саня. — Размышления. А кашлык — он свое дело знает. Он давно в море чилима лопает — понял, нет?

— Позвольте, — сказал бухгалтер. — Что еще за кашлык?

— Слово такое международное, чукча Вальгыргин придумал, — пояснил Саня. — Это еще когда я сюда, на Чукотку, за монетой приехал. Давно, сопливый я был. Ну, бич один, босяк-поденщик, подвернулся, советует: «Езжай на лето в поле с геологами, там этих монет — Братскую ГЭС пруди. Шестьсот в месяц на каждое приезжее рыло. Дай пятерку». Ну, дал за совет. И поехал.

Вот топаю раз в маршруте, задумался и утопал вперед. Вдруг слышу — ребята орут. Поворачиваюсь, а рядом медведь. Стоит на задних лапах, как в этом… в цирке. Не гора, конечно, — чего врать. Но с эту избу. Бельмами ворочает, рожа довольная и меня когтем манит: иди сюда, мол, насыплю я тебе монет!

Гляжу я на его рожу и все понемногу забываю. Хочу вспомнить, где родился, — туман. Кто мама — не знаю. Зачем тут стою — непонятно. Ну, ухлопали ребята зверя, спасли меня. Сообразили костер, жарим свежатину. И как раз по тундре Вальгыргин с оленями шлепает. «Сто делаис? — спрашивает. «Шашлык жарю. Угощайся». Попробовал. «Осень, говорит, вкусный кашлык!» С тех пор, как ни встретимся, смеется: «Тафай кашлык шарить». Рыба у него стала кашлык, и гусь — тоже. Понял, нет? Могучее слово. И голец, между прочим, самый что ни есть — кашлык. Важная рыба. В нем одного мнения больше, чем в начальнике геологоразведки.

— Жаль, Михайла тебя не слопал, — задумчиво сказал Василий.

— Не, Вась, у меня еще судьба впереди была: с Нинкой знакомства разводить, крутить любовь. Много всяких событий… — Саня замолчал и задумался.

В пяти метрах от наших ног все так же равнодушно и лениво нес воду Тайкуль. А далеко за ним и за просторами тундры из-за синих вершин Анадырского хребта поднималось большое золотистое облако, отороченное розовой бахромой.

Солнце скатывалось в облако, и по тундре бежали к нам коричневые тени.

— Красота несусветная. — Бухгалтер глубоко и свободно вздохнул. — А тихо-то, тихо! До колокольного звона…

— Рыбы нет, — сказал Василий.

— И не будет, — кивнул я. — Зря Млелювеем переехали. Неделю назад ребята с гидробазы оттуда полмашины приволокли.

— Врут гидробазовские, — отмахнулся Василий.

— Чего — врут! Мне приятель рассказывал, как они у своего дома улов делили. По два большущих таза каждому, а всего шесть человек было.

— И приятель врет! — убежденно сказал Василий. — Вот позапрошлый год ребята из морпорта на реку Чаун махнули — это да! У них получше вельбота посудина. И мотор автомобильный. Приплыли, значит, завели невод, а вытащить не могут. Кипит! Кое-как на мелководье подтащили и давай руками выгребать. Голец, чир, муксун, селедка! Они и обалдели. Завели еще: то же самое. Третий раз — опять! Можно еще ловить, да борта вровень с водой, а обратно-то по морю идти. Так механик у них, Гришка Копейко — я его хорошо знаю, — сел на берегу и заплакал. Вот как иные рыбку-то ловят…

— Н-да-а, — протянул бухгалтер. — А не враки?

— Гришка врать не будет. Да и бабы портовские хвалились… Это вам север, а не заводи с кустиками. Тут не то бывает… Или еще: недавно вертолетчик знакомый рассказывал. Неделю назад летали они к геологам. Идут обратно. Туман. Командир дает радио, ему порт отвечает — обойди слева. Как раз там долина, река течет, а в верховьях реки, значит, озеро. Большое, километров пять. Там сроду никто не был, геологи не в счет, какие они рыбаки — у них работа… Да… Ну, вертолетчикам интересно, опустились, пошли над водой, у берега. Вода, говорит знакомый, прозрачная, даже не видно ее. Только дно — песок. А над песком прямо висят гольцы. По метру штука. Косяками. Через сто метров. И так вдоль всего берега. Ну, думают, сядем на полчасика, закидушки всегда с собой. А командир дрожит весь от страсти, но говорит: «Нельзя. Горючего до порта не хватит». Так и пострекотали домой…

Василий замолчал и осуждающе посмотрел на поплавки.

Мы долго сидели молча. Облако рассосалось, а солнце набухло и покраснело. Ночь уже глубокая…

— Лень какая, — наконец тихо сказал Саня. — Гуся разве кончим?

— Недурно придумал, — оживился бухгалтер.

Ишь, забыл про свои болезни на свежем воздухе. И то сказать: наверное, впервые в жизни попал на природу.

Мы, потягиваясь, встали.

— Пойдем, Вась, — мягко сказал Саня.

— Иди к черту со своим гусем! — Василий подскочил и зашагал вдоль берега.

Сам себя разбередил рассказами. Ну, нет рыбы — что же сделаешь? Гусь зато есть…

Спать Василий не ложился. Все скрипел дверью, вздыхал. Я из-за этой двери заснуть не мог. Зато Саня уютно посвистывал носом, а бухгалтер отвечал ему: «Г-рр-ы-ы-хоп!»

Тлели и тихо пощелкивали плавниковые поленья.

Часов в пять я тоже вышел на улицу. Дремала на сопках и в долинах прозрачная июньская ночь.

Тянул предутренний ветерок. На озерах, за рекой, сонно покрякивали утки…

Вот уволят меня за эти самые запчасти, пойду к Егору в напарники. А что? Ему одному скучно. Капканы научит ставить. Будем вдвоем песца ловить, весной гусей стрелять… И рыбу с Егором поймаем… Спокойно… А тот суматошный мир пропади пропадом… Хоть завтра провались он весь под землю — пальцем не пошевельну. Лишь бы эта долинка осталась… Я зажмурился, представляя себе