Дважды умереть и воскреснуть - Евгения Гладкова

Теперь и я задумалась об этом. Моему поступку не присвоить качество «плохо» или «хорошо». Я совершила самый страшный грех, масштабы которого еще и сама до конца не осознала. Я хожу, говорю, думаю так, как будто ничего со мною и не случилось; как будто я просто сбежала из дома; как будто все, что со мной произошло за последние сутки, всего лишь приключение. Но это было лишь верхушкой айсберга. Что произойдет с моим сознанием, когда я доберусь до его основания?

– Стой! – воскликнула Зоя, придержав меня рукой. Она потащила меня в подворотню и велела замереть. Сама выдвинулась вперед, оценивая обстановку. Я ничего не могла услышать из-за городского шума. – Нам надо уходить, – Ирина подала знак, что в клубе облава.

– Как ты это узнала? До клуба еще пару кварталов.

– Вывеска мигает.

Я догадалась, что это был шифр, знак опасности. Сдержав свое любопытство и избавив Зою от расспросов, я умолкла. Ситуация наверное серьезная, раз девушка замерла, стараясь увидеть и расслышать приказы Ирины. Зоя стояла, как вкопанная, точно статуя. Даже ветер не решался потревожить ее.

– Нам нужно переждать пару часов, – вполголоса произнесла Зоя, – пока не закончится обыск.

– Это нас ищут?

– Не паникуй! – успокоила меня девушка. – Это рядовая проверка. Несколько дней назад кто-то, и мы еще не выяснили кто, устроил «пирушку», испив более двух десятков жертв. Все жертвы были обнаружены мертвыми в своих квартирах. Они не были знакомы. Их объединял лишь штамп на запястье с логотипом нашего клуба. Врачи предположили, что все жертвы были наркоманами и погибли от передозировки. В их крови были обнаружены следы легких наркотиков. Вот поэтому сюда и пришли «маски-шоу». Все бы ничего, да только среди жертв реальных наркоманов было лишь трое. Я уверена, что все подстроено. Испили тела, раны залечили, и пустили по венам токсин. Люди после такого не долго живут. Но кто и с какой целью мог нарушить кодекс?

– Ничего себе страсти! А ты говоришь «рядовая проверка».

– Гомотоги могут испить «сангуинэ» – живой крови, но с согласия человека и с тем условием, что не до дна. В этом случае человек в течение пары дней испытывает слабость, как после похмелья или отравления едой, а после восстанавливает свои силы.

– А как люди соглашаются дать себя испить?

– Обычное дело – гипноз.

– Но должны же оставаться следы?

– Знаешь, слюна гомотогов лечебна, раны сразу же затягиваются, синяки рассасываются. Помнишь прошлой ночью парня, которого бросили к твоим ногам? Я, конечно, нарушила правила, но случай был исключительный. Я думала, что ты голодна и набросишься на гостей. В общем, я с ним откровенно поговорила, и он любезно согласился тебя накормить. Он ничего не помнит, но у него все в порядке.

– Откуда знаешь?

– Он написал в чате, что наш клуб – «чумовой».

Зоя насторожилась. Она внимательно всматривалась вдаль, чтобы не упустить из виду Ирину. Мне тоже стало любопытно, но девушка не позволила и носа высунуть из-за угла. Она удерживала меня в подвисшем состоянии, прижав локотницей к стене. Она так крепко сдавила мне шею, что затрещал затылок. Я пыталась освободиться, но все тщетно. Лишь когда ей понадобилась вторая рука, чтобы просигналить Ирине какую-то «морзянку», она отпустила меня. Я рухнула на землю с омерзительным скрежетом.

– Извини! – искренне произнесла Зоя, поднимая меня на ноги.

Я была рассержена на нее. Но когда девушка мне все разъяснила, сердиться нужно было на меня. Ирина меня обыскалась. Зоя обещала разобраться. И если бы я вынырнула, то нам обеим пришлось бы несладко.

Нам нужно было переждать какое-то время. Идти в клуб или бродить по городу было опасно. Я предложила остаться во внутреннем дворе этого дома и провести время с пользой. Я уже облюбовала детскую площадку, и мне не терпелось прокатиться на качелях. У меня глаза разбегались. Сколько тут было всего: горки, форты, спирали, трубы, домики, карусели и прочее. Наконец-то, я смогла в полной мере оценить, каким могло бы быть мое детство, если бы не злосчастная болезнь! Зоя разделила мой восторг и с неменьшим удовольствием принялась меня раскачивать.

По краям площадки утопали в траве резные скамейки. На одних сидели пожилые люди и о чем-то шумно спорили, на других миловались влюбленные пары, на третьих восседала дворовая шпана. Им и дела не было до нас. Зато мы вдоволь насмеялись, невольно слушая их наивные беседы. Мне еще никогда не было так хорошо, спокойно и свободно, и я еще никогда не ощущала себя настолько живой!

Неожиданно Зоя притихла. Она велела мне оставаться на качелях, а сама направилась к парадной арке. Девушка с кем-то встретилась и долго говорила. Ни разговора, ни лица мне не разобрать. Кажется, у меня нет ни суперслуха, ни суперзрения. Я смогла лишь разглядеть щуплый женский силуэт, который мне показался знакомым. Но ворошить память в поисках ответа я даже не стала. А просто отключила сознание и наслаждалась полетом.

Зоя бесшумно приблизилась. Застать меня врасплох у нее все равно бы не получилось. Я чуяла ее запах через всю площадку. Нехотя вскинула веки и уставилась на девушку.

– Что, знакомая? – спросила я.

– Ага! – ответила Зоя. – Тамара.

– Ох! Она видела меня?

– Нет, конечно! – успокоила меня девушка. Она зловеще улыбнулась. – Твоя выходка имеет интересную развязку…

– Ты имеешь в виду встречу с бабулей? – я сразу поняла, о чем пойдет разговор.

– Твой отец умолял Тамару приехать. Он знал, как успокаивающе женщина действует на Мариэтту Павловну. Но Тамара оказалась бессильна. И теперь старую хворью везут в лечебницу.

– Что я наделала? Я не хотела так…

– Тамара рассказала, что после встречи с «привидением» Мариэтта Павловна бросилась на Максима с истерическими воплями, будто ты (Рената) – демон и явилась за ней.

– А что отец?

– Он не позволил осквернять память о тебе, и велел ей уняться. Усадил в кресло. Тамара ушла за успокоительным на кухню. Макс пошел искать номер знакомого психиатра. Вернувшись, они не обнаружил Мариэтты Павловны в комнате. Та уже визжала в душевой и разгромила зеркало.

Я даже и мысли не допускала, что могу кому-либо причинить вред. Не буду кривить душой, мне не раз хотелось насолить бабуле. Она ведь не подарок! В базарный день ей – склочнице – цены бы не было (сама не знаю, откуда мне знакомо это выражение). Но чтобы вот так получилось, я уж точно не хотела. И самое страшное, что я не могу все исправить. Зоя ликовала, мол, поделом старухе досталось. А я же считала себя виновной, и не было оправдания моему поступку. Девушка старалась переключить мое внимание и увидеть плюсы, а я находила лишь минусы. И чем больше она приводила доводов, тем паршивее мне становилось.

– Не унывай, – сказала Зоя, – совсем скоро ты перестанешь чувствовать как человек. А будешь полагаться только на инстинкты.

Она помрачнела. Казалось, ей так же паршиво, как и мне. Возможно, ей и не было дела до моих терзаний, поскольку было вполне очевидно, что у нее совсем другая беда. И, скорее всего, масштабы ее терзаний гораздо больше и глубже моих.