Куда исчезла Чарити? - Картер Браун

— Популярное изложение гештальтпсихологии в двадцати томах?

— Бутафория. За ними бар. Вам ведь хочется выпить, правда? Мне налейте мартини со льдом.

Я слегка нажал на полку, и фальшивые ряды книг исчезли. Вместо них появился чудесный компактный бар, дополненный маленьким морозильником. Смешав напитки, я поставил ее бокал на стол, а свой взял с собой и сел в кресло.

— Спасибо. — Она отпила немного. — С чего начнем, мистер Холман?

— С Чарити Рэймонд, — сказал я.

— Ее отец и мать — это те неисправимые лжецы, о которых вы говорили?

— А также его нынешняя жена Клаудиа Дин и ее личный секретарь Сара Маннинг.

— Ее мать — Мэри Рочестер, как она теперь себя называет, — некоторое время была здесь моей пациенткой. Я думаю, вы это знаете? Именно она убедила Чарити приехать сюда на лечение.

— Почему она ушла от вас пару дней назад? — спросил я.

Она снова пожала плечами:

— Я не знаю. Это случается со многими пациентами. Иногда им не нравится лечение, иногда их тревожит то, что терапия раскрывает их истинное “я”. — Ее пальцы вновь забарабанили по крышке стола. — Вы уверены, что этот Джонни Легарто был убит?

— Уверен, — сказал я.

— Тогда почему вы не сообщили в полицию, мистер Холман?

Я отпил немного мартини и подумал, что хорошо было бы найти на этот вопрос разумный ответ. Она терпеливо ждала, ее лицо и тело были неподвижны, время, казалось, остановилось.

— Как мне представляется, вы могли бы назвать это инстинктивной реакцией на причины, слишком сложные для объяснения, — с надеждой в голосе сказал я.

— Почему вы озабочены судьбой Чарити Рэймонд?

— Ее отец нанял меня, чтобы найти ее.

— Но зачем было ехать сюда, если вы знали, что она исчезла два дня назад?

— Надо же с чего-то начинать, — сказал я. — Я думал, что вы сможете помочь мне. Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи насчет того, куда она могла бы отсюда направиться.

— Понятно. — Она откинулась назад в своем вращающемся кресле, поднесла к глазам свой бокал и стала его внимательно рассматривать. — Вам нравится работать на Эрла Рэймонда, мистер Холман?

— Терпеть не могу этого ублюдка, — откровенно признался я. — Но я у него на крючке.

Я рассказал ей о сумасшедшем плане Рэймонда вовлечь меня в фальшивое похищение. Мое участие должно было придать этой истории правдоподобие. Но после того как его дочь действительно пропала, мне осталось только одно — попытаться найти ее.

— Вот почему я не сообщил о найденном трупе в полицию, — сказал я. — Это значило бы рассказать им о том, что дочь Эрла Рэймонда потерялась, и эта история, вместе с убийством Легарто, вызвала бы еще более сенсационные заголовки в газетах, чем придуманное Рэймондом похищение. Учитывая, что именно этого он хочет сейчас больше всего на свете, я не стал помогать ему.

— По-моему, вы правы, — решительно сказала она. — Я имею в виду, что большинство из них действительно неисправимые лжецы.

Она легко поднялась с кресла и подошла ко мне.

— Встаньте, пожалуйста, мистер Холман. Я послушался, и она, подойдя вплотную, обхватила руками мою спину и крепко прижалась ко мне всем телом. Мы стояли прижавшись щека к щеке, и я ощущал, какая у нее мягкая, гладкая, тонкая кожа. Мы стояли так, не двигаясь, может быть, целую минуту. Потом она снова отодвинулась, и я увидел у нее на губах слабую улыбку.

— Я обычно не делаю ничего такого вне групповой терапии, мистер Холман, — мягко сказала она. — Но очень важно испытать чувственный контакт с человеком, прежде чем полностью ему доверять.

— Правда? — недоверчиво спросил я.

— Вы согласны с тем, что самое важное сейчас — безопасность Чарити?

— Конечно, — согласился я.

— Тогда вам будет приятно узнать, что вы успешно выполнили условия вашего соглашения с Эрлом Рэймондом. Чарити находится здесь, в “Санктуари”. Она вернулась сегодня рано утром.

— Почему она вернулась?

— Я думаю, потому, что это единственное место, где она действительно в безопасности. — Черные глаза Даниэлы гневно сверкнули. — Она была в истерике от страха, почти голая, из порезов на ногах и теле текла кровь. По сравнению с ней мисс Маннинг, можно сказать, сохранила полное самообладание, когда явилась сюда. Чарити была в тяжелом шоке, и единственное, что могло ей помочь, — это снотворное. Когда она проснулась, около двух часов назад, то, похоже, впала в кататоническое состояние. Но я уверена, что оно у нее скоро пройдет.

— Как вы думаете, когда я смогу поговорить с ней? — спросил я.

— Групповая терапия, с участием только нас троих, могла бы дать результат. Но было бы бесполезно пробовать это раньше чем сегодня вечером. Почему бы вам не приехать сюда снова около шести тридцати вечера, мистер Холман, и не поужинать со мной, чтобы я могла объяснить основы этой особой терапии, до того как мы попробуем применить ее на практике?

— Отлично, — согласился я. — Я буду здесь в шесть тридцать.

— Что бы они ни замыслили сделать с Чарити, мне, чувствую, это не нравится. — Ее голос звучал мягко и зловеще. — Особенно мне это не нравится потому, что, по-моему, и институт и меня они используют в своих собственных неблаговидных целях. Я хочу с вашей помощью, мистер Холман, остановить их!

Я улыбнулся ей:

— Я с вами, Даниэла!

— Смотрите не передумайте, — холодно предупредила она. — Увидимся сегодня вечером.

Блондинка с голыми грудями бросила на меня задумчивый взгляд, когда я осторожно проходил мимо ее стола.

— Вы не останетесь с нами, мистер Холман?

— Даниэла сказала, что все это было у меня в голове, поэтому то, что от меня осталось, может быть свободным, — торжественно произнес я.

Она с сожалением вздохнула:

— Как я уже говорила, такие, как вы, не часто приходят. Да почти никогда, я думаю. — Она почесала свою правую ляжку. — Если вы очень заняты сегодня вечером, почему бы вам не прийти на пляж? Я могла бы преподать вам такой ускоренный курс групповой терапии, от которого у вас глаза бы на лоб полезли!

Приняв к сведению это предложение, я стал подниматься в гору, возвращаясь к дороге. К тому времени, когда я дошел до машины, я тяжело дышал, а мой желудок настойчиво напоминал мне о том, что я не ел со вчерашней ночи. На мгновение мне показалось, что я пришел не к той машине, но поскольку номера на ней были явно мои, то пришлось задать себе вопрос: какого черта в ней делают два незнакомца, расположившиеся на заднем сиденье? Я вежливо улыбнулся им:

— Покорнейше прошу извинить, но только кто вы такие и какого черта забрались в мою машину?