Багряные скалы - Егор Лосев

– Дети познакомьтесь, у вас появился новый товарищ, его зовут Дмитрий!

Акива отступил в сторону, давая возможность населению барака познакомиться с новичком.

Ребят было человек сорок пацанов и девчонок.

– Ты что, русский? – поинтересовалась рыжая девочка.

Дмитрий кивнул.

– Русских у нас еще не было, – сообщила рыжая, и начала перечислять, загибая пальцы, – венгры, поляки, чехи…

– … румын навалом, – добавил кто-то, и все засмеялись.

– Адам, – снова загрохотал Акива, – присмотри за своим новым соседом, и завтра в школе тоже.

Вскоре шум и суета начали стихать, дети укладывались. Дмитрий собирался порасспрашивать соседа о новой для него киббуцной жизни. Но Адам плюхнулся в кровать, моментально вырубился и захрапел. Дмитрий лишь успел выяснить, что своей школы в кибуце нет. Учиться старшие дети ходят в соседний кибуц Дафна.

"В общем, пока все хорошо", мысленно подводил Дмитрий итоги первого дня, "Ребята вроде нормальные, Акива этот тоже ничего. Адам что-то говорил про еще одну воспиталку, по имени Талья. Ладно, завтра поглядим, что к чему. А сейчас спать…"

… тягучий вой сирены за окном. Черная тарелка радиоточки на кухне сообщает: Внимание! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Голос диктора сменяется быстрыми щелчками метронома.

Дмитрий вскакивает, сует ноги в валенки и бежит в коридор. Мать уже здесь, возится с керосинкой. При дрожащем свете пламени проверяет, документы, карточки. Помогает ему закутать лицо теплым платком.

Единственное уцелевшее стекло, перекрещенное газетными полосами, начинает противно дребезжать. Тяжелый гул доноситься с неба.

– Скорее, Димочка, скорее… – поторапливает мать.

Они бегут вниз, потом по улице за угол. Снег искриться в лунном свете, холодный ночной воздух сразу пробирается в рукава и под платок. Жутковато завывает сирена, где-то вовсю хлопают зенитки.

Вот и бомбоубежище. Уже на лестнице, спиной он чувствует глухой удар, следом толчок в спину и в испуге жмётся к матери…

Гулкий, тяжелый удар чуть не сбросил его с кровати. Толстая кладка стен ощутимо дрогнула. Сыпанула с потолка струйка песка и пыли. За перегородкой кто-то зашелся в испуганном крике. В коридоре мазнул луч света.

Дмитрий ошалело подскочил и сел на постели. Хрена себе, это же сон! Что за новости!?

Он уставился на соседа.

Адам потер кулаками глаза, завозился нащупывая ногами ботинки.

Второй удар гулко ахнул снаружи, стены снова вздрогнули, но уже послабее.

– Обстрел! – Сообразил Дмитрий.

В коридоре загремел голос Акивы:

– Не бойтесь! Скорее все сюда! Не бойтесь, это далеко от нас!

Адам сунул ноги в ботинки и толкнул Дмитрия в плечо:

– Быстрее, в убежище!

Акива стоял в конце коридора, одной рукой придерживая створку люка, в другой руке он сжимал фонарь, подсвечивая под ноги. Дети вперемешку ссыпались вниз по бетонным ступеням.

На улице снова ухнуло.

Кто-то повернул выключатель и из люка полился тусклый желтый свет. Спустившись, Дмитрий огляделся по сторонам. Бетонное убежище было довольно тесной комнатой с низким потолком. В дальнем углу темнел квадрат вентиляционного колодца.

Дети привычно рассаживались вдоль стен. Акива захлопнул люк и повернул ручку.

– Сирийцы обстреливают, – почему-то шепотом пояснил Адам.

– И часто у вас так?

Адам пожал плечами.

– Да уж месяца два прошло с последнего раза… это они тебя так встречают.

Дмитрий с ужасом подумал о матери и о Зюне, как они там?

Больше разрывов не было. Акива вылез наружу, закрыв за собой люк. Все продолжали сидеть, напряженно прислушиваясь. Кто-то из детей помладше всхлипывал.

Дмитрий прислушался к ощущениям. Все чувства обострились. Адреналин кипел в крови. Но страха не было. Было давно забытое ощущение неизбежности и беспомощности, перед летящей с неба смертью.

И все-таки ТАМ было гораздо страшнее. А может просто повзрослел.

Дмитрий с любопытством принялся разглядывать четырех девчонок сидящих у противоположной стены. Давешняя рыжая испуганно стреляла глазами по сторонам. Некрасивая толстуха что-то нервно жевала. Третья, в круглых очках рисовала пальцем по полу. А вот четвертая… четвертая сама с интересом изучала Дмитрия. Он смутился, и опустил взгляд.

Через полчаса люк широко распахнулся и голос воспитателя известил:

– Все в порядке, обстрел кончился, выходите.

Дмитрий украдкой глянул на девчонку напротив. Симпатичная, стройная. Две каштановые косички, вздернутый носик.

Повеселевшая ребятня разбрелась по кроватям. Акива ходил по коридору и что-то успокоительно бубнил.

Дмитрий принялся одеваться, надо было проведать мать и Зюню.

Когда он вернулся, все уже спали. Дмитрий, вытянулся на кровати, закрыл глаза и дал себе команду "отбой".

Завтрак в столовой оказался вполне вкусным. Перед школой Дмитрий еще раз забежал к своим. Затем все дети собрались и неторопливо зашагали в школу. Дорога шла по полям. Две воронки среди желтого моря ржи напоминали о ночном обстреле.

Киббуцная школа оказалась совсем необычной. Ни экзаменов, ни оценок. Полное равенство и братство. Блеск!

Аттестата зрелости, правда, в конце тоже не получали.

Из окна класса открывался вида на всю округу. Адам, прилежно отвечал на вопросы, рассказывая как заправский гид.

На восток тянулись поля, за ними среди деревьев угадывалось русло Дана и белели домики одноименного кибуца. Восточнее Дана вздымались вверх крутые желтые склоны Голанских высот. С расположенных там артиллерийских позиций и прилетели ночные "гостинцы".

– Во-он оттуда… – Адам указал пальцем на плохо различимые земляные валы на одном из склонов.

С севера над кибуцем нависала громада гряды Хермона, начинавшаяся с гор поменьше. Дмитрий внимательно слушал, пока его новый друг перечислял, загибая пальцы: гора Джабель Рос, гора Голубая, гора Груша. На северо-западе тянулся пограничный забор. По ту сторону, простиралась заросшая сухим бурьяном равнина. На самом ее краю прицепились разбросанные в беспорядке домишки сирийской деревни Раджар.

Еще западнее граница круто взбиралась к северу и карабкалась на холм, огибая Метулу.

Больше из окон ничего разглядеть не удалось, но Адам пообещал как-нибудь сводить новенького на крышу и продолжить урок географии.

Размерено потекли дни новой киббуцной жизни.

Мать, правда, расстроилась, узнав о том, что аттестата не будет. Дмитрия это тоже немного напрягло, но больше как-то теоретически, на практике он плохо представлял себя в университете.