Уитни, любимая. Книга 1 - Джудит Макнот

Вглядевшись в его лицо, Уитни решила, что ему можно верить,и, послушно выполнив приказ, взяла его под руку и проводила до двери.

— Увидимся на маскараде, — пообещала она.

Лорд Эдвард Джилберт стоял в гостиной перед зеркалом вкостюме чешуйчатого зеленого крокодила, выбранном женой для маскарада в домеАрманов.

Он с омерзением переводил взгляд с широко раскрытой, готовойсомкнуться пасти на устрашающие лапы и длинный толстый хвост, волочившийся пополу. Именно в том месте, где должно было находиться узкое зеленое телокрокодила, величественно вздымался животик сэра Эдварда.

Повернувшись спиной к зеркалу, он оглянулся через плечо ипопробовал повращать бедрами, с брезгливым любопытством наблюдая, какизвивается хвост.

— Какая пакость! — поморщился он. — Совершенно непристойно!

Леди Энн и Уитни вошли в комнату как раз в этот момент, иЭдвард в отчаянии воззвал к жене.

— Черт возьми! — взорвался он, сорвал с себя головукрокодила и, угрожающе помахивая ею, направился к леди Энн, не обращая вниманияна тащившийся за спиной хвост. — Как, спрашивается, я смогу выкурить сигару вэтой штуке?

Леди Энн невозмутимо улыбнулась, обозревая костюм, которыйвыбрала, не потрудившись посоветоваться с мужем.

— Я не смогла достать твой любимый костюм Генриха Восьмого ибыла совершенно уверена, что ты не пожелаешь быть слоном…

— Слоном?! — с горечью повторил сэр Эдвард. — Удивительно,что ты не купила мне это одеяние! Представляю, как бы ты потешалась, видя меняна четвереньках, виляющего задом и норовящего исподтишка ткнуть кого-нибудьклыками! Мадам, в конце концов, я обязан поддерживать репутацию, достоинство…

— Тише, дорогой, — нежно упрекнула жена. — Что подумаетУитни?

— Я скажу тебе, что она подумает! Она посчитает, что явыгляжу настоящим ослом! Любой и каждый именно так и подумает! Ну же,племянница, объясни тете, что я похож на осла!

Уитни с веселым сочувствием оглядела дядю.

— Твой костюм очень оригинален, дядя Эдвард! — дипломатичноответила она и немедленно успокоила его, упомянув имя старого соперника:

— Кроме того, я слышала, что Юбер Гранвилль явится в обличьелошади.

— Неужели? — мгновенно развеселился лорд Джилберт, забыв обовсем. — Голова или хвост?

— Забыла спросить, — усмехнулась Уитни.

— Сейчас попробую угадать, кем же будешь ты, — хмыкнул дядя.

Уитни медленно повернулась под критическим взглядом сэраЭдварда. Ее костюм в греческом стиле из прозрачного шелка был застегнут налевом плече аметистовой брошью, оставляя другое сливочно-белое плечикособлазнительно голым. Бесчисленные складки маняще льнули к полным грудям иузкой талии и изящно ниспадали на пол. Густые пряди блестящих волос былиперевиты лютиками и фиалками.

— Венера, — решил дядя. Уитни покачала головой.

— Нет… присмотрись получше. Она накинула пурпурную атласнуюмантию на плечи и выжидающе улыбнулась.

— Венера! — снова объявил он, на этот раз еще решительнее.

— Нет, — ответила Уитни, целуя его в щеку. — Модисткапопыталась приукрасить мифологию. Я должна была предстать Прозерпиной, но онаодевалась куда проще и скромнее.

— Кем? — удивился Эдвард.

— Прозерпиной, богиней весны, — пояснила Уитни. — Вспомни,дядя! Ее всегда рисовали с лютиками и фиалками в волосах и с пурпурной мантиейвроде этой.

Дядя по-прежнему непонимающе смотрел на нее, и Уитнидобавила:

— Плутон унес ее в подземный мир и сделал своей женой.

— Довольно подло с его стороны, — рассеянно заметил Эдвард,— но твой костюм мне нравится. Все будут так старательно гадать, кем тыявилась, что ни у кого не останется времени понять, кто же этот отвратительныйжирный крокодил.

И с этими словами он предложил одну руку Уитни, а другуюледи Энн, одетой средневековой королевой, в высоком коническом головном уборе ивуали.

В переполненной бальной зале звучал громкий смех, заглушаямузыку и разговоры. Посреди залы гости безуспешно пытались танцевать под музыку,которой почти не слышали.

Стоя у стены, окруженная толпой поклонников, Уитнибезмятежно улыбалась. Она видела, как в залу вошел Ники, коротко кивнул материи безошибочно отыскал ее, несмотря на белую полумаску, скрывавшую лицо. Онтолько что явился с другого бала и был во фраке. Уитни, искренне обрадовавшись,пристально рассматривала молодого человека. Она восхищалась Ники, всеми егокачествами: от умения элегантно одеваться до утонченного обаяния, которым тот,несомненно, обладал! На какой-то момент воспоминание о поцелуе обожгло ее, и потелу пробежали мурашки волнующего озноба.

Приблизившись, он окинул бесстрастным взглядом собравшихсявозле Уитни мужчин, и они расступились, давая ему дорогу, словно по молчаливомуприказу. Похотливо улыбаясь, он осмотрел ее греческий костюм, пурпурную мантию,цветы в волосах. Лишь после этого Ники поднес к губам пальцы девушки и сказал,чуть повысив голос, чтобы быть услышанным в этом шуме:

— Вы несравненны сегодня, Венера.

— Аминь, — согласился огромный банан, старавшийсяпротиснуться мимо компании Уитни.

— Неотразима! — провозгласил рыцарь в доспехах, поднимаязабрало и оглядывая Уитни с оценивающей ухмылкой.

Ники пригвоздил взглядом к полу обоих нахалов, а Уитни спритворной застенчивостью прикрылась веером, чтобы скрыть улыбку. Теперь этотмир принадлежал ей, и она чувствовала себя уверенно и в полной безопасности.Здесь, во Франции, стоило ей сказать нечто оригинальное, не обычную банальнуючепуху, которую несли молодые девушки, как все начинали утверждать, что онаочень остроумная и живая, или даже цитировали ее. Никто и не думалнеодобрительно хмуриться или возмущенно фыркать.

В Англии, несомненно, будет то же самое. Когда-то в раннейюности она совершала ужасные ошибки. Но с тех пор поумнела и никогда больше неопозорится!

Она ощутила восхищенный взгляд Ники, но не стала объяснять,что приехала на маскарад вовсе не в костюме Венеры. Вряд ли присутствующие вэтом зале разбирались в греческой мифологии и слышали хоть какое-то имя богини,кроме Венеры! Даже такие явные символы в виде лютиков, фиалок и пурпурноймантии ничего не говорили Ники. Уитни давным-давно оставила попытки просветитьздешнее общество.

Она как раз находилась в процессе размышления над тем, комуоказать честь и поручить принести еще немного пунша, когда Андре Руссо, один изсамых верных ее почитателей, заметил, что бокал девушки пуст.