На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества - Тоби Орд

единственный моральный ориентир при оценке экзистенциальной катастрофы. Он кажется мне самым важным и сильнее других заставляет меня посвящать время и силы этой проблеме, но существуют и другие ориентиры, связанные с другими моральными традициями. Давайте кратко проанализируем, как забота об экзистенциальном риске может проистекать из наших представлений о прошлом, о нашем характере и нашей космической роли. Именно благодаря этому люди, имеющие разные представления о морали, могут прийти к единому выводу.

Что мы видим в прошлом?

Мы не первое поколение. Наша культура, институты и нормы, наши знания, технологии и благосостояние постепенно формировались нашими предками на протяжении десяти тысяч поколений. В прошлой главе мы увидели, что выдающийся успех человечества был основан на нашей способности к межпоколенческой кооперации – на умении перенимать знания у родителей, дополнять их и затем передавать детям. Без такой кооперации у нас не было бы ни домов, ни ферм, ни танцевальных или песенных традиций, ни письменности, ни наций[108].

Эту мысль прекрасно выразил политолог Эдмунд Бёрк, который придерживался консервативных взглядов. В 1790 году он написал об обществе:

Это общество, в котором должны развиваться все науки и искусства, все добродетели и совершенства. Такая цель может быть достигнута только многими сменявшими друг друга поколениями – поэтому общественный договор заключается не только между ныне живущими, но между нынешним, прошлым и будущим поколениями[109].

Здесь могут найтись причины беречь человечество, уходящие корнями в наше прошлое, – обязательства перед нашими дедами, а также перед нашими внуками.

Наши предки положили начало великим проектам, с которым ни одному поколению не справиться в одиночку. Это такие проекты, как стремление положить конец всем войнам, построить справедливый мир и изучить Вселенную. Еще в 65 году нашей эры Сенека Младший четко обозначил такой масштабный межпоколенческий проект:

Придет время, когда усердие долгих поколений вытащит в один прекрасный день на свет все то, что скрыто сейчас от нас. Для такого исследования одной жизни недостаточно, даже если вся она будет посвящена небу […] Все это будет разъясняться постепенно в долгой череде преемства. Но придет время, и потомки наши удивятся, что мы не знали столь простых вещей […] Пусть потомки тоже внесут свою лепту в исследование истины […] Люди грядущего поколения будут знать многое неизвестное нам, и многое останется неизвестным для тех, кто будет жить, когда изгладится всякая память о нас[110].

Поразительно, что к нам столь прямо обращаются через такую бездну времен и что реализация этого двухтысячелетнего плана продолжается[111].

Ни человек, ни целое поколение людей не могут довести до конца такие масштабные проекты. Но человечество может. Мы работаем вместе, и каждое поколение продвигается чуть дальше, расширяя возможности, наращивая ресурсы и развивая институты, чтобы будущие поколения могли сделать следующий шаг.

Когда я думаю о непрерывной последовательности поколений, которая тянется к нашему времени, и обо всем, что им удалось создать для нас, мне хочется склонить перед ними голову. Меня переполняет благодарность и поражает грандиозность наследия и невозможность хоть как-то отплатить за оказанную услугу. Дело в том, что сотню миллиардов человек, которым я обязан всем, уже не вернуть, а созданное ими гораздо больше моей жизни, больше всего моего поколения.

Это верно и на личном уровне. В первые месяцы после рождения моей дочери я осознал, как много делают и делали для меня мои родители. Я был поражен. Я поговорил с ними, поблагодарил их и извинился, отметив, что никогда не смогу им отплатить. Улыбнувшись, они сказали, что жизнь устроена иначе: дети не возвращают долги родителям, а отдают их следующему поколению.

Мои родители не философы. Однако их слова показывают, каким еще образом прошлое может служить обоснованием наших обязательств перед будущим. Поскольку время движется только вперед, гораздо проще помогать тем людям, которые приходят в этот мир после нас, чем тем, кто жил раньше, и потому, анализируя партнерство поколений, важно учитывать его асимметрию: обязательства в нем направлены лишь в одну сторону, а долги отдаются следующим поколениям. С такой точки зрения наши обязательства перед будущими поколениями могут быть обусловлены тем, что наши предки трудились ради нас, когда мы сами были будущими поколениями[112].

Таким образом, если мы уроним эстафетную палочку и погибнем в результате экзистенциальной катастрофы, то подведем своих предков во многих смыслах. Мы не сумеем воплотить в жизнь их мечты, не оправдаем доверия, которое они возлагали на нас, их наследников, а еще не справимся с возложенной на нас задачей отплатить будущим поколениям за труд прошлых на наше благо. Следовательно, пренебрегая экзистенциальным риском, мы подведем не только людей будущего, но и людей прошлого.

Кроме того, возникнет риск уничтожить все ценное, что есть у нас из прошлого и что мы хотели бы сохранить[113]. Некоторые философы утверждают, что некоторые ценности нужно не продвигать, а защищать и оберегать, лелеять и боготворить[114]. Мы часто воспринимаем так ценность культурных традиций. Мы видим коренные языки и жизненные уклады, которые оказываются под угрозой и могут даже навсегда исчезнуть из нашего мира, и нас переполняет желание сберечь их и защитить от будущих угроз.

Человека, воспринимающего таким образом и ценность человечества, возможно, не слишком тронет потеря того, что могло бы быть в будущем. Но даже его ужаснет вымирание: разрушение всех соборов и храмов, исчезновение всех стихов на всех языках, полное и окончательное уничтожение всех культурных традиций, которые знала Земля. Перед лицом серьезной угрозы вымирания или необратимого коллапса цивилизации традиция, основанная на сохранении или пестовании богатства человечества, тоже потребовала бы действий[115].

Наконец, у нас могут быть обязательства перед будущим, проистекающие из пороков прошлого. Дело в том, что мы могли бы искупить некоторые из своих прошлых ошибок. Если бы мы потерпели поражение сейчас, у нас не получилось бы выполнить стоящие перед нами задачи по устранению ущерба, нанесенного планете: избавиться от загрязнения и мусора, вернуть климат в доиндустриальное состояние, восстановить былое великолепие экосистем. Можно также вспомнить, что некоторые из величайших проявлений несправедливости наблюдались не при взаимодействии индивидов, а при взаимодействии групп: систематическое преследование, кража земель, геноцид. Нашей обязанностью может быть признание этих ошибок и увековечение памяти о них, преодоление несправедливости, совершенной в прошлом. У тех, кто извлек выгоду из этих ситуаций, могут быть и способы частично загладить или искупить свою вину. Экзистенциальная катастрофа лишит нас последней надежды на это.

Цивилизационные добродетели