Связной из Багдада - Чингиз Абдуллаев

Решетилов тяжело вздохнул.

– Извините, – выдавил он. – Я, кажется,сорвался. У меня трое внуков в Москве. Если с ними что-нибудь случится… –Генерал сжал кулаки. – Не знаю, как это объяснить… Но после Беслана мы всенемного сумасшедшие.

– Вы можете организовать нам самолет вНовосибирск? – сменил тему Дронго.

– Мы дадим вам самолет, – тут же откликнулсяКенжетаев. Он так же, как и его российский коллега, понимал всю серьезностьположения.

Дронго подумал, что мир, в котором они живут, действительноизменился. И не в лучшую сторону.

В Новосибирск они прилетели поздно вечером. Прежде былонеобходимо получить разрешение на перелет и прибытие самолета, не входящего всписок давно согласованных пассажирских рейсов из Казахстана в Россию. ПокаРешетилов вел переговоры, Дронго сидел на стуле рядом с ним, печальноразмышляя, что террористам не нужны такие формальности – они свободнопередвигаются из страны в страну.

Когда к вечеру все вопросы были решены, небольшой самолет«ЯК-42» взял курс на Новосибирск. Дронго трясся в неудобном кресле, поглядываявниз. В первом ряду сидели оба генерала. Во втором – Дронго и подполковникБадыров. За ними – Галия и неизменный Пьеро, непонятной тенью следующий заэкспертом и не сказавший за все время пребывания в Казахстане даже несколькихфраз.

«Еще немного, и я буду летать на планерах», –раздраженно думал Дронго. Самолет кидало из стороны в сторону, в салоне былохолодно и неуютно. Казалось, в нем несколько щелей, в которые можно увидетьземлю. «ЯК-42» был старый, прослуживший уже лет сорок, если не больше.

– Мы послали запрос в пограничную службу, –сообщил Бадыров, – хотим узнать, не пересекал ли нашу государственнуюграницу Ахмед Парвиз.

– У него был паспорт на другое имя, – тихо заметилДронго. – Они наверняка это предусмотрели.

– Мы проверяем всех граждан Пакистана, – пояснилБадыров. – Возможно, среди них окажется и Ахмед Парвиз. Из Москвы нампередали на него досье. Ему пятьдесят три года, среднего роста, большелобый,темнокожий. У него очень характерная внешность. Если он пересекал границу, егомогли запомнить.

– А если нет? – Дронго посмотрел вниз иотвернулся. Не нужно было садиться у иллюминатора, раздраженно подумалон. – Предположим, груз вывезли в Новосибирск. Зачем ему тогда было летатьв Казахстан? Он мог спокойно приехать в Россию и готовить лабораторию вНовосибирске, ожидая, когда туда прибудет груз. Нужно отправить запрос вРоссию, проверить, не пересекал ли там границу человек, похожий на АхмедаПарвиза. Хотя у него может быть паспорт любой страны.

Бадыров нахмурился.

– На всем постсоветском пространстве одинаковыепроблемы, – продолжил Дронго, – массовая коррупция, полноепренебрежение к законам, отсутствие всяких нравственных норм. Люди миллионамиуезжают, разочаровавшись не только в своих странах, но и во всех идеалах,которые им пытались привить семьдесят лет. Возможно, то общество было не оченьсовершенным, но провозглашенные им идеалы были гуманистическими. А сегодняглавная цель – быть богатым, успешным, вовремя украсть и вовремя сбежать. Всенаши проблемы растут оттуда, с середины восьмидесятых, когда мы началиметодично разрушать нашу веру в собственные идеалы. Поэтому я уже давно ничемуне удивляюсь. Абсолютный цинизм и полное забвение моральных норм – вотатмосфера, которая теперь царит на одной шестой части земного шара.

– Вы пессимист, – осторожно заметил подполковник.

– Я реалист, – вздохнул Дронго, – слишкомхорошо знаю процессы, которые у нас происходили. Вы понимаете, почему сталвозможен Беслан? Или Буденновск? Можете себе представить мерукоррумпированности в правоохранительных органах? Или откуда берется столькооружия? Неужели его привозят из-за рубежа? Конечно, нет. Все покупается наместе. Гораздо легче привезти деньги. Небольшую пачку долларов. И все проблемырешить с их помощью. Я абсолютно уверен, что кто-то из тех, кому в свое времядоверили военную тайну, теперь захотел на ней заработать, сообщив террористамместо нахождения хранилища ядерных отходов под Павлодаром. И можно несомневаться, что все необходимые документы на провоз опасного груза через всевнутренние границы стран СНГ у террористов были в порядке. Могу такжепредположить, что им продавали любые паспорта и документы в любой стране СНГ,гражданство которой они хотели иметь. На одного честного сотрудника милицииприходится десять не совсем порядочных. Воровство и коррупция стали синонимамигосударственной службы.

– Неужели все так печально? – усмехнулся Бадыров. –Если с вами согласиться, то невозможно вообще жить.

– Не все, – согласился Дронго. – И, возможно,приведенное мною соотношение не совсем правильное. Кто-то еще работает, кто-тоборется с террористами, кто-то рискует жизнью. Но их гораздо меньше тех, ктовидит в своей службе лишь кормушку. Перед глазами людей наглядный примеролигархов. И не только российских, которые у всех на слуху и заработалимиллиарды долларов. В каждой стране есть свои «карликовые олигархи». Какправило, эти люди – крупные государственные чиновники либо лица, связанныеродственными и дружескими отношениями с правящей элитой. Пробившихся своим умомили трудом среди них почти не бывает. Такого новичка просто изгоняют из стада.Он всегда чужой. И люди понимают, что для обогащения нужно не иметь совести,плевать на все законы, обладать надежными связями, забыть о моральных нормах.«Если им можно, то почему нельзя нам?» – рассуждает каждый из тех, кто видит ипонимает, что происходит. Поэтому идет постепенная коррозия нравственности. На самомделе настоящие бомбы находятся внутри нас. Они как нейтронные бомбы убивают внас все живое, делают жадными, завистливыми, вороватыми, несчастливыми.

– И никакого рецепта для исцеления?

– Не знаю. Я не лекарь. Раньше я думал, что людименяются к лучшему. Сейчас в этом не уверен. Мы слишком плохо начали двадцатьпервый век. И дело уже не только в нашей действительности. Все так мечталипокончить с коммунизмом, так изгалялись на обломках некогда великой Идеи. Атеперь началось настоящее столкновение цивилизаций. Я думаю, что западнаяцивилизация, представляющая северных христиан, уже обречена. Во всех странахЕвропы происходят невероятные этнические изменения, они уступают под напоромприехавших, других религий, других этносов. Но существует такое понятие, какюжная христианская цивилизация. И это не только испанцы или итальянцы, кстати,гораздо лучше отстаивающие собственные ценности. Это и латиноамериканцы, иафриканцы, которые в своей пассионарности уже не уступают мусульманам. Азначит, грядущие столкновения почти неизбежны. И плюс две гигантские страны,которые уже сейчас составляют почти сорок процентов всего человечества: Китай иИндия. Я действительно не знаю, чем все это закончится, но уже сейчас ясно, чтонаступающий век будет самым тяжким веком испытаний для человечества. Мы думали,что двадцатый век в своих трагических эпизодах превзошел все, что было до сихпор. Две мировые войны потрясли нас так, что казалось – повторить подобное уженевозможно. Но вот мы летим в Новосибирск, понимая, что где-то уже тикаетбомба, готовая уничтожить миллионы людей. И я уверен, что это не предел. Раноили поздно в своем диком противостоянии одна сторона дорвется до ядерногооружия. Или начнут применять биологическое и химическое оружие. Трудноостановить людей, которые хотят умереть и уничтожить при этом своих врагов.