Хаоспатрон - Вячеслав Шалыгин

– На таком крокодиле до врага не долетишь, местные дружбаны собьют, – проворчал Прохоров, окинув «вертушку» скептическим взглядом. – Или сам развалится от старости.

– Не дрейфь, сержант, – Фролов похлопал Прохора по плечу. – Машина еще сто лет прослужит, не скрипнет. Хорошая техника. Всем подняться на борт!

– Помельче не мог выбрать, да? – с заметным кавказским акцентом крикнул пилот, оборачиваясь к Фролову. – Зачем самых упитанных пригнал? Да еще с мешками! У меня «вертушка», а не «шестьдесят шестой», да! Как я с таким перегрузом полечу?!

– То ли ты не орел, Коба? – Фролов отмахнулся и показал большим пальцем вверх. – Взлетай! Погнали!

– Евгений Сергеевич, а на месте как будем действовать?! – Когда морпехи заняли места в «вертушке», нервная любознательность Прохора вступила в фазу обострения.

– На точке высадки рассредоточимся, – майор растопырил пальцы. – А потом справа-слева по одному короткими перебежками в заросли. Точку сбора я обозначу. А дальше – делай, как я! Еще вопросы?! Задавайте, пока время есть!

– А остальные далеко от нас высадятся? – спросил Лунев.

– Далеко. У них другая задача. На объекте встретимся.

– Они же стрелять будут во все, что шевелится! – напомнил Прохоров. – Не попадем под раздачу?

– Не попадем, – Фролов покачал головой. – Мы первыми на объект проникнем! Там всех и дождемся.

– Теперь понятно, – Прохор кивнул, – что ничего не понятно! Если остальным придется с боем прорываться к объекту, мы-то как туда проникнем?! Просочимся, что ли?

– Вроде того! – Фролов вытащил из-под лавки здоровенную сумку, в народе такие баулы назывались «мечтой оккупанта». – Оголяйтесь, пацаны! Это ваша новая форма!

– Ух ты, американская? – первым в сумку сунул свой любопытный нос Гаврилов. – Ништяк! А ботинки?

– Кому подойдут! – ответил майор, тоже снимая снаряжение и форму. – Остальные в своих останутся. Прохоров, какой размер?

– Сорок третий.

– Вот, держи десятый номер! – Гаврилов достал из сумки ботинки. – То же самое.

– Точно?

– У меня маманя в обувном работает. Примерь!

– Тельники не забудьте снять! – Фролов достал из баула небольшой прозрачный пакет. – Документы сюда! Английский кто-нибудь знает, кроме Студента?

– Пару слов помню со школы, – сказал Прохор.

– Я немецкий учил! – крикнул Жигунов.

– Май нейм из Коля! – крикнул Сивый. – Аллес знания!

– Я школу с английским уклоном закончил, – признался Купер.

– Это по твоему прозвищу понятно, – Фролов усмехнулся. – А ты, Гаврилов?

– Лучше промолчу!

– Значит, так и делай. Все так делайте! Если я говорю по-английски, кроме Студента и Купера, все молчат! Заговорю по-русски, можете тоже говорить!

– А если вырвется?! – спросил Прохоров. – Ну, там, запнулся или ушибся. Что тогда говорить?

– «Фак» говори или «шит»! – подсказал Купер.

– И это все?

– Все.

– Как же они обходятся? В один-то этаж. Даже как-то обидно за великий и могучий английский язык.

– Это наш великий и могучий, – возразил Гаврилов. – А у них язык вроде денег… этих… долларов – главное, чтоб в ходу был везде и смысл доносил. Товарищ майор, а что, там, на объекте, американцы будут? Не кхмеры?

– Там много кто будет! – Фролов загадочно усмехнулся. – И все злые. Но вы не тушуйтесь. Главное, делайте, как я. Документы все сдали? – Майор обернулся к пилоту и протянул ему пакет с документами. – Коба, это тебе на хранение!

– Я госбанк, да?! – вертолетчик недовольно фыркнул.

– Боброву передашь!

– Сразу не мог ему отдать?

– Не мог! – Фролов запустил пятерню пилоту в нагрудный карман, вынул оттуда что-то, взамен сунул пакет с пачкой военных билетов и снова обернулся к бойцам. – Кому жвачки? Андрей, раздай.

Майор бросил Луневу маленькую упаковку с белой стрелкой на обертке. «Ограбленный» майором пилот осуждающе покачал головой, но промолчал.

– Всем! – первым руку протянул Прохоров. – Настоящая, не таллинская?

– Здесь проще настоящей разжиться, – заметил Лунев, раздавая товарищам по пластинке жевательной резинки.

– Пеппер… минт, – осилил Прохоров название жвачки. – Зашибись! Теперь точно как янки будем. Жуем такие… форма, все дела. Еще бы рок-н-ролл врубить, и вообще класс!

– Оружие выдает! – Коля Сивый кивком указал на свой пулемет.

– Нормально! – крикнул Фролов. – Настоящие американцы тут тоже с «калашами» предпочитают бродить. Все переоделись? Теперь слушайте главную вводную, бойцы! Если увидите хоть что-то непонятное – не трогайте и даже не приближайтесь!

– А что непонятное?

– Что угодно! Дым без огня, пар без чайника, деревья необычные, предметы, машины. Или людей можете увидеть странных, которых здесь, в джунглях, быть не должно!

– Голых баб, что ли? – Прохор усмехнулся. – Или Деда Мороза на тройке с бубенцами?

– Кого угодно! – отмахнулся майор.

– Так можно много чего «увидеть», – усмехнулся Сивый. – У страха глаза велики. Вон, Гаврюха недавно бревно за крокодила принял. Из речки, как «Першинг», вылетел.

– Там правда крокодил был! – Гаврилов помотал головой и развел руки, насколько позволяла обстановка. – Пасть – во! Зубы – со штык-нож каждый!

– Сам ты крокодил! – Коля рассмеялся и толкнул Гаврилова в плечо. – Мы потом это бревно на дрова пустили. Я его лично распиливал.

– Здесь все будет чуть посерьезнее, – сказал Фролов. – Даже если решите, что вас посетил обман зрения, – не подходите! Это приказ!

– А стрельнуть в этот обман можно?

– Можно Машку за ляжку. Стрелять – если прикажу! Еще вопросы?!

– У матросов нет вопросов, – заявил Прохоров, поправляя импортный головной убор, и тут же задал следующий вопрос: – А рукава закатать разрешается?

– Обязательно! – Фролов продемонстрировал, насколько следует закатать рукава. – И помните, бойцы, ничего непонятного не трогать! Больше напоминать не буду.

– Что за объект такой? – наклоняясь к самому уху, спросил Прохоров у Андрея. – Радиоактивный, что ли?

– Не знаю, – Лунев пожал плечами. – Но лучше делать, как говорит майор. Ему виднее.

Андрею почему-то вдруг вспомнились утренние ощущения. Те самые, неприятные, которые он испытал, стоя на посту. После слов майора о странностях, которые можно увидеть в джунглях, в душе вновь всколыхнулось тревожное ожидание чего-то нехорошего, какое-то смутное, но очень скверное предчувствие. Андрей попытался вновь прогнать это неприятное ощущение, но ему помешало воспоминание о воображаемом злобном взгляде из зарослей и холодной волне ненависти, которая стелилась над рекой и едва не захлестнула его. Сейчас опять казалось, что тяжелый взгляд из джунглей устремлен на Андрея, а холодная волна уже почти захлестнула и «вертушку», и ее пассажиров. Лунев понимал, что скорее всего это фантазии, отголоски страха, который Андрей тщательно подавлял, но легче от этого понимания не становилось. Проклятая чертовщина никак не отпускала. А еще сбивала с толку крамольная мысль, что и взгляд, и волна могут оказаться вовсе не игрой воображения.