Психомех - Брайан Ламли

Гаррисон собрал шесть грибов, повернулся к креслу и подал их Шредеру, тот одобрительно чихнул.

— Споры! — произнес он. — Судя по их форме и запаху, можно представить себе картинку, на которой нимфы леса припадают к ним?

— А для чего они? — спросил Гаррисон, рассмеявшись.

Шредер потянулся вверх, пару раз ткнул грибом в нос Гаррисону, прежде чем тот отвел лицо в сторону.

— Не твое дело. Ты говорил, что не употребляешь наркотики. Ну, ладно, разворачиваемся и — домой. Тебе надо поплавать и отдохнуть, а у меня есть дела. Затем — ленч. А в полдень придут фотографы.

— фотографы? — Гаррисон был смущен.

— Да. И мои портные, чтобы снять с тебя мерку. И твой голос запишут на пленку. И еще один специалист. И...

— Тпру-у, — воскликнул Гаррисон, — мне не нужен никто из этих...

— Нужен! Нужен! Гаррисон нехотя кивнул.

— О'кей, — сказал он, смиряясь с неизбежным, — посмотрим, что получится. Но вот еще что: может, мне лучше отказаться от свидания с Вики в бассейне? У меня нет плавок.

— Плавок? — Шредер засмеялся. — Что-нибудь подберем. Хотя какая разница? На Вики тоже не будет костюма!

— Но...

— Или, может, ты думаешь, что я Томас, который любит подглядывать?

Здесь они оба взорвались смехом...

* * *

По настоянию Гаррисона Вилли Кених принес ему плавки. Он прошел в свою комнату, чтобы надеть их, прежде чем Кених отведет его к бассейну. К тому времени Вики уже шумно плескалась в воде. Она радовалась как ребенок.

Бассейн был шестидесяти дюймов глубиной, где-то шестьдесят футов длиной и тридцать — шириной. Для спуска в воду были лесенка и водяная горка. Отважившись соскользнуть в воду, Гаррисон уселся на гладкие доски, блестящие от бегущей по ним воды, собрался с духом и уже хотел медленно погрузиться в воду, как Кених оторвал его руку от бортика и сильно толкнул в спину.

— Ублюдок! — крикнул Гаррисон в воздух, пулей соскальзывая в воду. Вода в бассейне была теплой, поэтому он, погрузившись, не почувствовал неприятных ощущений. Коснувшись ногами дна, Гаррисон тяжело выдохнул:

— Вилли, ты что, хочешь начать третью мировую войну?

Ответом на его вопрос был замирающий смех уходящего прочь огромного немца. Гаррисон усмехнулся ему вслед.

— Ах-ах-ах, как смешно! — произнес он.

— Он столкнул тебя? — рассмеялась Вики.

— Да, вниз по желобу, — он по-собачьи поплыл на ее голос.

— А теперь держись подальше, — сказала она, переворачиваясь на спину. — Я очень сильная в воде. И не люблю, когда меня окунают.

— Как вы, немцы, смешно картавите, — произнес Гаррисон.

— А ты не только скорый, но и очень грубый!

— Я и не собирался топить тебя, — засмеялся он. — А кто пригласил меня поплавать?

— Поплавать в том же бассейне, что и я, но не обязательно бок о бок, задевая меня. О! Он загнал ее в угол и подплыл ближе.

— Черт! Ты в купальнике.

— Да. Но ведь и ты в плавках. Глупо, конечно, в конце концов, здесь никого больше нет.

. — Здесь Вилли, — произнес Гаррисон, касаясь губами ее лба.

— Ну, Вилли не будет подглядывать, — Вики плеснула водой ему в лицо. — Ив любом случае, было бы на что смотреть, — она быстро отплыла прочь от него.

— Вики, — позвал он, плывя на звук ее всплесков, — может, Мне сегодня пораньше лечь спать?

— Да? — ее тон был равнодушным. — Значит, ты все еще чувствуешь усталость? Наверное, так действует на тебя горный воздух. Сама я не лягу допоздна.

— Не прикидывайся, что не понимаешь. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Знаю. И что, я должна пригласить тебя к себе в комнату? Все так просто?

— Ну, это было бы.., просто.

— А, может быть, я не хочу, чтобы было так просто.

Он снова поймал ее, подтащил ближе и на этот раз поцеловал в губы, прижимаясь к ней всем телом.

— Но ты же хочешь, — произнес он, немного отпустив ее.

— В центральном здании двадцать четыре комнаты, — ответила Вики, ее голос сразу стал напряженным и хриплым. — В полночь приходи ко мне в комнату и ложись со мной в постель.

— А какая комната твоя? — Гаррисон также говорил с трудом.

— Не скажу. Ни комнату, ни даже этаж.

— Черта с два! — он неуверенно засмеялся. — В хорошенькое же я попаду положение, если ошибусь.

— Тогда не ошибайся.

— И никаких подсказок?

— Гм, ничего не могу сказать. Только одно правило: ты не должен никого спрашивать. Я не хочу, чтобы это стало всем известно.

Она вырвалась от него и поплыла прочь. Минутой позже, он услышал, как ее ноги прошлепали по выложенной плиткой дорожке вокруг бассейна. Вики уходила в сторону центрального здания.

Эй! — крикнул он ей вслед. — Это все наше купание?

— Оно сделало свое дело, — бросила она ему. Гаррисон остался в тишине, вода мелкой волной билась ему в грудь. Оса зажжужала и опустилась на его плечо. Он нырнул, вынырнул и плавал еще минут десять — время, достаточное для того, чтобы прошло возбуждение.

* * *

Гаррисон съел только легкий ленч. От еды его отвлекали несколько вопросов. Не последнее место среди них занимала информация, что завтра он войдет в таинственное здание Шредера, где, очевидно, и найдет объяснение своему пребыванию здесь. Но перед этим ему предстояло встретиться с целой армией холодных профессионалов, которые буквально окружили и захватили его, — вернее его тело. Его долго фотографировали. Его фотографировали в статике и динамике, одетым и раздетым, сидящим, стоящим, идущим, говорящим и кричащим; в темных очках и без них, на цветную и черно-белую пленку, со звуком и без.

Голос Гаррисона записывали на пленку во всех его проявлениях: говорящий, выкрикивающий команды на немецком и английском, ругающийся, в нормальном разговоре, при восклицании, раздражении или злости. Ни малейшего оттенка диалекта (хотя он, естественно, старался говорить правильно), ни малейших нюансов голосовых особенностей не было оставлено незаписанным.

Был проведен полный медицинский осмотр. Ежегодные армейские осмотры были ничто по сравнению с этим. Его измеряли, взвешивали, простукивали, слушали, прощупывали и брали анализы. Они даже исследовали его слюну и кал, Он подумал, что, возможно, понадобится и сперма, но ее в их списке не было.

Затем его обмерили снова, но на этот раз пара явно гомосексуальных портных, личных портных Шредера из Касселя, приехавших в Хари по требованию промышленника, чтобы выполнить его желание. Этим желанием было изготовление двух униформ, шести костюмов и полного гардероба, и все это — в соответствии с безупречным вкусом Шредера, согласно его замыслам, предложениям и инструкциям.