Бег по вертикали - Джозеф Гарбер

«Мое личное дело. Он забрасывал удочку: дескать, я отслужил достойно, не считая последнего эпизода, — значит, он знал, что́ в той папке. Но этого никому не полагалось знать. Личные дела кладут под замок. Ставят на них штамп „Совершенно секретно“ и хоронят в сейфах главы армейской военно-юридической службы. Никто не мог прочитать мою папку двести один, если у него не было очень высокой степени допуска. Либо не было кого-то знакомого, имеющего подобную степень».

«Еще одна загадка: с взведенным пистолетом в руках к тебе пришел не Рэнсом, а Берни. Что ты думаешь по этому поводу?»

«Рэнсом — профи. Мне кажется, что он занимается своим делом — каково бы в точности оно ни было — всю жизнь. Он мастер своего дела, и он и глазом бы не моргнул, если нужно было кого-то убить. Так почему же он послал Берни? Если меня заказали и Рэнсом был на месте, с чего вдруг он послал выполнять эту работу штатского вроде Берни Леви?»

«Обдумай-ка мизансцену, приятель».

«Верно. Ты прав. Я чуть это не упустил. Они пытались проделать это у меня в кабинете. Но почему именно там? Почему им было просто не пальнуть в меня во время утренней пробежки из проезжающей мимо машины или не выстрелить мне за ухо, когда я буду вечером шагать домой? На то есть всего один ответ. И заключается он в том, что в такое раннее время на сорок пятом этаже небоскреба на Парк-авеню никто не ошивается. Некому смотреть. Некому задавать вопросы. Все прошло бы очень тихо, и никто ничего не узнал бы. Помнишь, что сказал Рэнсом? „Это должна быть частная вечеринка. Уладим так“».

«А следовательно…»

Полковник Джон Джеймс Крютер ссутулился за походным столом, в хижине, освещенной свечой. Никто не звал его полковником Крютером. Его называли Мамба Джек. Связано это имя было с черной мамбой, змеей, чей яд является нейротоксином, самым быстродействующим и смертоносным ядом в мире. Один укус — и через десять секунд вы уже принадлежите прошлому.

Мамба Джек гордился своим прозвищем.

Перед полковником стояла на три четверти полная бутылка «Джека Дэниелса» с черной этикеткой. К губе у него прилип окурок «Лаки Страйк» без фильтра. Полковник в последний раз глубоко затянулся и смахнул окурок на земляной пол. Он улыбнулся Дейву. Зубы у него были необыкновенно белые, а таких длинных клыков Дейв не видал больше ни у кого.

— Здра-асьте, а вот и наш лейтенант Эллиот, бодренький как огурчик.

У Мамбы Джека был тягучий выговор коренного «ред-нека», уроженца Восточного Техаса, и, если вы не знали, что полковник Крютер был в своем выпуске Вест-Пойнта третьим — а Дейв это знал от отрядного писаря, — вы запросто могли решить, что перед вами невежественный фермер.

— Думаю, лейтенант, пора вам потерять девственность.

— Простите, сэр?

Крютер взглянул на него искоса. Так он начинал напоминать диснеевского Большого Страшного Волка, и сам об этом знал.

— У меня для вас небольшая работенка. Похоже, у этих «чарли» к северу от демилитаризованной зоны завелся русский майор из КГБ. И майор этот всех достал. Он снабжает их и оружием, и боеприпасами, и советами. Так вот, хрен бы с ним, с оружием и боеприпасами, но советы — это уже чересчур. Меня, сынок, это просто бесит. Для меня это форменная колючка под седлом. Так вот чего я от вас хочу, лейтенант, — чтобы вы взяли с собой несколько парней, отправились за демилитаризованную зону и сообщили этому русскому майору, что Мамба Джек Крютер глубоко недоволен сложившейся ситуацией.

— Сэр, вы хотите, чтобы я доставил его сюда?

— Нет. На кой? Какого хрена, что мне может понадобиться от вонючего русского? Говорить с ним я не смогу — языка не знаю. Да и кроме того, кому тут на хрен нужен живой русский? Нам и без него хватает политических проблем.

— Значит, ликвидация, сэр?

— Так точно, лейтенант Эллиот, это приемлемая терминология. Только сделайте это чисто. Никаких трупов и никаких улик. Чего мы хотим, лейтенант Эллиот, так это чтобы босс нашего майора поволновался. Чтоб подумал: а вдруг его парень все бросил и удрал? Вдруг он теперь заливается тут у нас соловьем? Пусть ему мерещится в кошмарах, как его майор выступает по ящику и болтает с Майком Уоллесом и стариной Уолтером Кронкайтом. Ну так как, лейтенант, вы поняли, чего мы от вас хотим?

— Так точно, сэр?

— И что же, лейтенант?

«Ты, конечно же, не забыл свой ответ?» — поинтересовался саркастичный ангел Дейва.

Дэвид Эллиот, опустившийся на линолеумный пол телефонной комнаты «Сентерекса», улыбнулся. Воспоминания о его ответе вызвали у него противоречивые чувства.

— Так точно, сэр, — сказал он тогда. — Вы хотите, чтобы этот майор исчез.

«Верно. А теперь кто-то хочет, чтобы исчез ты».

В начале семидесятых, когда Дейв начинал свою карьеру в бизнесе, комнаты с телефонным оборудованием были большими и шумными. Все оборудование тогда было электромеханическим: бесконечные ряды трещащих реле и щелкающих переключателей. Для поддержания всего этого добра в рабочем состоянии требовалось прикладывать немало усилий, и бригадам работников телефонной компании приходилось пару раз в неделю подправлять оборудование. Дейв, начинавший в административном отделе организации, именовавшейся тогда Первой национальной городской корпорацией, прекрасно помнил этих работников. Это всегда были крупные мужики, слегка грузные, с окурками сигар в зубах. Все они носили толстые серые рабочие штаны и отзывались на ирландские или итальянские имена.

А главное, они держали в телефонных комнатах запирающиеся шкафчики. Там хранились сменная одежда, комбинезоны, куртки, иногда рабочая обувь. Дейв надеялся обнаружить что-нибудь подобное в сентерексовской комнате с телефонным оборудованием. Увы. Дни электромеханических телефонных коммутаторов канули в прошлое. Современные телефонные системы сделались маленькими, компактными и компьютеризированными. Единственный шум, который они издавали, — это жужжание кулеров.

Да, шкафчик в комнате нашелся. Но в нем обнаружилось, не считая коробок с миниатюрными электронными деталями и мотками разноцветной проволоки, лишь два старых номера журнала «Хаслер», пояс для инструментов да пара перчаток. Для того, что задумал Дейв, могли пригодиться лишь пояс и перчатки.

Кроме них единственной полезной вещью в комнате был висящий на стене бежевый телефон. После полутора часов тяжких раздумий Дейв решил воспользоваться им. Он позвонит своему брату. Не Хелен. Хелен всегда плохо справлялась с кризисными ситуациями и быстро принималась винить во всем его, как только что-нибудь шло не так. Дейв давно уже решил, что, если его второй брак будет успешным (а он очень этого хотел), все проблемные вопросы он будет улаживать сам и только сам.

«Проблемный вопрос? Да уж, нынешний момент отлично подпадает под это определение, а?»

Лучше позвонить брату, чем иметь дело с Хелен. Фрэнк будет потрясен, но от него, по крайней мере, можно ожидать, что он станет действовать. Хелен же стала бы лишь… «Гундеть — вот как это называется»… выражать негодование. А у него не было времени выслушивать ее нытье и отвечать на обвиняющие вопросы — тем более что у него не было никаких ответов.