Жизнь счастливая, жизнь несчастная - Алёна Митина-Спектор

– А что будет, если я не буду посещать женскую консультацию? – спросила я у мужа.

– У тебя примут роды в отделении для необследованных, где лежат бездомные, – ответил он.

Несправедливо полагать, что женщина, пренебрегающая женскими консультациями, безответственно подходит к беременности и сама по себе легкомысленна и глупа. А если эта женщина просто оберегает себя и своего будущего ребёнка от тревог и волнений? Если она верит в Бога, а не в самоуверенных напыщенных врачей? Каждый согласится с тем, что беременная должна находиться в безопасности. Но консультации не способны оградить от нервных стрессов, напротив, именно там женщина больше всего подвержена утомлению как душевному, так и физическому, а это, отнюдь, не способствует здоровью малыша и его матери. Если женщина в положении что-то и должна, так это смотреть любимые фильмы, слушать классическую музыку, читать книги и принимать пищу для души и тела, оберегая собственный покой и покой ребёнка. Именно так я рассуждала на тот период времени, будучи юной и во многих вещах упрямой, особенно если дело касалось моих жизненных убеждений.

Я не сдала анализы и не стала бегать по специалистам. Вместо этого я полностью предалась своему состоянию. Я практически не выходила за пределы двора, и мы с мужем совершали вечерние прогулки вокруг многоэтажки, в которой снимали квартиру. Окружающий мир представлялся мне полным угроз, и идти куда-либо одной равнялось безумию.

Однажды мы с мужем приняли решение покинуть Новосибирск. Сначала мы хотели уехать за границу к моему отцу, в Израиль, но муж передумал, что вызвало во мне бурю негодования.

– Поехали на юг? – предложил он.

Остыв от ярости, я согласилась. В Новосибирске я более не желала оставаться. Суматошный и пыльный, огромный по своим размерам, этот город меня не привлекал и больше не манил своими цветными огнями.

Через месяц муж отправился на юг страны, обосновываться на новом месте, а я прибыла в Кочки. Здесь, в течение полутора месяца, я время от времени посещала женскую консультацию. Я сдавала анализы и проходила необходимые обследования. Как-то раз меня в компании деревенских девчонок отправили на УЗИ в соседнее село, которое находилось за сто километров отсюда. Мы больше часа дожидались машину, которая должна была отвезти нас в поликлинику. Пока мы сидели в коридоре приёмного покоя и ждали, я слушала, как эти девушки обсуждают медсестру, которая рассказывала студенткам о дезинфекции, и смеются над медицинскими терминами. Мне хотелось сказать им что-нибудь умное, чтобы они узнали, что с ними в компании находится воспитанный человек с медицинским образованием и опытом работы. Но я решила, что не стоит этого делать. Вероятно, они просто не поняли бы моего жеста. Все три девушки, которых отправили вместе со мной на обследование, были из близлежащих деревень. Их жизни были просты как три рубля, а мысли крутились около домашних забот, односельчан и знакомых их круга.

На машине мы ехали около часа. Водитель высадил нас у поликлиники и уехал по своим делам, предусмотрительно дав свой номер телефона одной из моих попутчиц. Гинеколог из Кочек сказала, что нас встретят и отведут на УЗИ, но в холле была лишь стойка регистратуры, у которой столпился народ. Одна из девушек попыталась выяснить, где находится кабинет УЗИ у регистратора, но та её осадила, сказав, что без очереди не станет отвечать на вопросы. Мы отправились на поиск кабинета. Девушки горланили во всё горло и вели себя так, словно пришли на дискотеку. В отличие от меня, они находились в своём обычном приподнятом настроении, которое свойственно людям, не обременённым душевными противоречиями.

Наконец, нужный нам кабинет был найден. Пока мы дожидались приёма, одна из девушек принялась рассуждать о пользе и вреде процедуры ультразвукового исследования. Она утверждала, что это обследование наносит вред ребёнку, находящемуся в утробе матери. Она не использовала заумных слов, а говорила по-своему, как умела. С ней в дебаты вступила другая женщина, находящаяся в очереди. Я слушала их молча, мысленно высмеивая деревенскую девушку за глупые предрассудки.

Врач-узист приняла почти всех. Осталась только я и ещё одна женщина из нашей компании, неопрятный вид которой говорил о её нечистоплотной деревенской жизни. Я подошла к кабинету, но эта женщина опередила меня и вошла первой. Очевидно было то, что для неё пойти последней из всех девушек приравнивалось к чему-то постыдному, и вероятно, что в её голове в тот момент всплыли слова, которые она выучила с детства – «кто последний, тот лох». В этой компании я выделялась тактом, умом и опрятностью и то, что я оказалась последней в очереди не означало ровным счётом ничего, но всё же поведение этой женщины немного оскорбило меня.

Наконец, я зашла в кабинет и легла на кушетку. Врач-узист, светловолосая стройная женщина среднего роста, провела необходимые манипуляции в откровенной тишине. Она не сказала ни слова, и это меня задело. Я проделала такой путь, больше часа ждала машину, терпела всю дорогу этих невоспитанных деревенских простачек, и вот я здесь и не слышу ни слова о том, здоров ли мой малыш.

– Всё хорошо? – неуверенно спросила я у врача.

– Да.

Я вышла от неё, не пойми за что обиженная.

– Ни слова мне не сказала, – пожаловалась я одной из своих попутчиц.

– Так это, когда она меня смотрела, говорила непонятное что-то… Я ей и сказала, что я ни слова не понимаю, о чём она говорит.

Теперь всё стало ясно. Конечно, я могу понять негодование узистки, но она могла бы не приравнивать всех женщин к одной единственной. Я вдвойне была оскорблена – тем, что врач молча провела исследование, предаваясь своей обиде, и тем, что она сравняла меня с выходцами из деревни, заранее определив, что я такая же ограниченная и бестактная.

Но всё же я получила утешение в этой поездке – чёрно-белое фото ещё не сформировавшейся крохи. На обратном пути, когда вся компания отправилась в забегаловку перекусить, я осталась одна в машине и любовно рассматривала изображение: эти маленькие ручки и ножки, эту крошечную жизнь в себе.

В августе мы с мамой сели на поезд «Новосибирск – Туапсе». Нам предстояло путешествие в течение двух дней. Наши места располагались в проходе – верхнее и нижнее спальные места. Было приятно ехать и наблюдать, как за окном сменяют друг друга разные пейзажи. Погода стояла жаркая. Я выходила на перрон, когда поезд делал остановку, находясь в его тени.

Душевное спокойствие ничего не нарушало и, казалось, никакие силы не смогут повлиять