Малахольный экстрасенс - Анатолий Дроздов

— Утреннее и вечернее правило — обязательно, среди дня — тоже. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного! — перекрестился я.

— Похвально! — кивнул поп. — В церковь ходишь?

— Редко, — повинился я. — Не привык.

— А вот это плохо, — осудил он. — Как же ты, не исповедовавшись и не причастившись, исцелять идешь?

— Как вас звать, батюшка? — поинтересовался я.

— Отец Григорий.

— Приходилось ли вам, отец Григорий, болеть и обращаться к врачу?

— Бывало, — подтвердил он.

— А ведь доктор перед тем, как лечить вас, наверняка не исповедовался и не причащался. Более того, как подозреваю, врачи наши в большинстве своем атеисты, а другие, помилуй их, Господи! — члены партии. Это не мешало вам обращаться к ним за помощью?

— Дерзок, чадо! — нахмурился поп. — Не забывай, что врачи бесплатно лечат. А вот ты деньги берешь.

Он осуждающе ткнул в меня пальцем.

— Как и вы, батюшка, за требы[13], — не замедлил я. Учиненный мне допрос начал утомлять. Нет, можно послать попа на хрен, тем более, что нарывается. Но тогда уйдешь не солоно хлебавши. Я ребенка лечить приехал, ну, и денежек заработать. Три рубля в кошельке…

— Я столько не беру, — обиделся поп.

Ну, так и результат разный. Зайдем с другой стороны…

— Это ваша синяя «семерка» у подъезда? — спросил я.

— Да, — подтвердил он.

— У меня нет машины, а она нужна. На своем транспорте смог бы посетить большое число больных детей. Это грех — думать о таком? Грех — исцелять детей, снимая с плеч родителей тяжкий груз? Вы сейчас скажете, что болезнь — это испытание, которое послал им Господь. Пусть так. Но если Он, — я указал пальцем в потолок, — позволяет безбожнику и атеисту, это я о врачах, излечить верующего от недуга, значит, такова его воля. Ибо ничего в мире не делается помимо нее.

— Иногда Господь попускает деяниям бесовским, — возразил поп.

— «По делам их узнаете их», — процитировал я Евангелие. — А теперь, батюшка, хотел бы заняться тем, зачем пришел. Или мне уйти?

— Нет, что вы! — подскочила хозяйка. — Идемте, Михаил!

— Я могу присутствовать? — поинтересовался поп, поднимаясь с табурета.

— Если будете стоять тихо и не отвлекать, — кивнул я.

Мальчика звали Николай, болезнь его оказалась в стадии где-то посередке между тем, что наблюдал у Маши и Вани. Кора головного мозга затронута, но не так обширно, как у сына Янины. Подумав, я решил начать именно с нее. Попотел, конечно, но не до потери сознания. Завершив, решил сделать перерыв. Хозяйка, ее звали Настей, напоила нас чаем, к моему удивлению, приличным.

— Клиентки приносят, — пояснила, когда я поинтересовался. — У некоторых мужья за границу ездят, как у Яни, например. Он фуры на Запад гоняет.

Теперь ясно, откуда у Янины мебель и телевизор «Сони». Был у меня в той жизни знакомый, работавший в минском отделении «Совтрансавто». За рулем грузовика исколесил всю Европу. Нередко возвращался в СССР порожняком — с логистикой тогда было худо. Водители экономили выданную в качестве суточных валюту, ночевали в кабинах, чтобы не платить за гостиницу, возили и продавали на Западе водку, икру и другие советские товары. Обратно везли дефицитные в Союзе ништяки. Знакомый даже иномарку себе приволок: загнал в фуру по сходням, закрепил и привез. На таможне почесали в затылках, но пропустили — все легально.

Попив чаю, я вернулся к пациенту, где и довершил исцеление. Дальше было привычно: первые самостоятельные шаги мальчика, слезы матери…

— Впечатляет, — сказал батюшка, когда мы, оставив Настю с сыном, вернулись на кухню. — В первый раз такое вижу. У вас действительно дар, Михаил. Знать бы только от кого? — Он вздохнул. — Буду рад видеть вас среди своих прихожан. Приходите. Исповедую, причащу, побеседуем.

— Благодарю, батюшка! — кивнул я, не выказав, впрочем, особого рвения. Врать на исповеди нельзя. Как сказать, что сознание старика переместилось в мое же тело тридцатью годами моложе? Это раз. И два. Мне нельзя ложится ни под медиков, ни под попов. И те, и другие блюдут свой интерес. Запрягут дурачка в оглобли и станут погонять. Будешь пахать за миску супа. Разве что в первом случае деньги пойдут в карман медиков, во втором — на благие дела. Только дел тех море, а экстрасенс один. Да еще наставлять примутся, чтоб не жадничал — стяжательство в православии не приветствуется. Ну, типа. Попы с «айфонами» и на джипах не в счет. Это другое…

— Пойду, прихожане ждут, — разочарованно произнес отец Григорий и удалился. Подвезти меня, ясен пень, не предложил. Ну, и ладно. В прежней жизни в 90-е я стал ходить в церковь. Исповедался, причащался, ревностно читал Евангелие и жития святых. Все как советовал настоятель храма. Церковь располагалась в помещении бывшей почты — ради этого закрыли отделение. Новый храм, на который прихожане собирали деньги (была там и моя лепта), все никак не мог выйти из стадии котлована. Настоятель объяснял это нехваткой средств. Сам, однако, ездил на джипе, а его матушка щеголяла в норковой шубе, причем, их у нее было две. Это в 90-е! Я старался не прислушиваться к сплетням: мало что болтают злые языки? А потом узнал, что батюшка отказался от сана и подался в бизнес. Сам ли так решил, или в епархии «посоветовали», не в курсе. В храм пришел другой настоятель, этот ездил на ржавой иномарке. Зато через пару лет новая церковь приняла под свои своды паству… Это я к чему? В любом деле есть подвижники и рвачи, только в церкви «ху из ху» заметнее.

Воспоминания прервала хозяйка. Влетев в кухню, она рухнула на колени, схватила мою руку и принялась ее целовать.

— Что вы, Анастасия! — возмутился я. — Прекратите! Слышите!

— Михаил Иванович, дорогой! — запричитала она, всхлипнув. — Вы не представляете, что сделали! Я как в склепе жила. А тут словно солнышко заглянуло.

— Вот и радуйтесь, — буркнул я, усадив ее на табурет.

— Простите меня, дуру! — Она глянула на меня влажными глазами. — Я ведь сомневалась в вас, батюшку позвала. Вдруг бесноватый какой явится? А вы верным оказались, да еще чудо сотворили именем Божьим.

— Батюшка в этом не уверен, — вздохнул я.

— Как иначе? — удивилась она. — Он же рядом стоял, и крестился, когда вы Колю исцеляли. Никакой бес подобного не выдержит.

Пусть будет так.

— Подождите здесь!

Я сходил в прихожую, принес тетрадку, записал в нее данные мальчика. Продиктовав их, Настя извлекла из кармана фартука стопку денег и положила передо мной.

— Не разорил? — спросил я.

— Что вы! — затрясла она головой. — Не бедствую. За такое и тысячи не жалко. Может, добавить?