Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс

От этих мыслей его отвлек жалобный голос агента:

— Сир! Сир, я был бы очень признателен, если бы меня освободили от этого задания. Мне оно не по душе.

Верховный глава тактично уточнил, что́ именно агенту не по душе.

— Дело не в том, что у меня такое чувство, будто Марк Листер меня подозревает. С ним я, пожалуй, справлюсь. Но эту женщину я прямо ненавижу. Его жену, сир. Честное слово!

Верховный глава поинтересовался, что в ней такого неприятного.

— Она злобная, упрямая и вдобавок глупая, сир. Я в жизни не видел таких эгоистичных созданий. Сир, я соглашусь на любое другое задание, какое скажете, лишь бы больше не приходилось ее терпеть. Сир, мне от нее тошно!

По мнению Верховного главы, под это описание подпадали все женщины на свете. Но поскольку агент и в самом деле был в столь растрепанных чувствах, что аж гладкое лицо в зеркале болезненно кривилось, Верховный глава поспешил заверить его, что как только удастся задействовать другого агента, его сразу заменят.

— Ох, спасибо вам огромное, сир! — сказал агент. — Вы себе не представляете, как это для меня важно!

Знай своих людей и угождай им, подумал Верховный глава, которому стало мерзко от себя самого, и дал отбой. Теперь этот агент добудет ему надежные сведения, быстро и много. Но поскольку слишком сильно играть на чувствах агента не полагается, придется и в самом деле его заменить, как раз тогда, когда он мог бы принести особенно много пользы. Жаль. Верховный глава вздохнул, отсоединил все нити от веретен и снова предоставил агентов самим себе. Но сам он не покидал Колесо: ему еще предстояло подослать агента к третьей особи, игравшей важную роль в строительстве магических конструкций. Засечь ее было практически так же трудно, как старуху. Он выяснил, что у нее есть сожитель, однако, к вящему его огорчению, они были непоколебимо верны друг другу. Любые попытки подослать любовника шли прахом. И за ее разум Главе тоже не удавалось зацепиться. Не то чтобы она сопротивлялась его усилиям — скорее, она о них совершенно не подозревала. Он просто соскальзывал с поверхности ее сознания.

Однако, пока он пытался зацепиться за нее, то в процессе обнаружилось, что у нее есть детеныши. Это было великолепно. Никто из выводка ничего особенного не знал, однако по ним Глава заключал, когда и куда перемещается искомая особь и нет ли вокруг нее каких-либо необычных возмущений. Они очень помогли проследить, какова будет реакция на последнее крупное испытание, которое Арт провел в Иномирье. Сначала особь и вправду несколько отвлеклась на незначительные военные действия, организованные силами Арта, однако когда с континента, где местные маги действовали на удивление бессистемно, в места ее обитания принесло ядовитую воздушную взвесь, детеныши сообщили Главе, что их производительница вдруг насторожилась и бросилась к старой особи за помощью. Они знали старую особь как «тетушку Глэдис». Похоже, она им нравилась. К Верховному главе они тоже были расположены. Они в мыслях называли его «ангелом земным» и питали к нему доверие.

А потом они резко перестали приносить пользу. В один прекрасный день Верховный глава обратился к ним с рутинной проверкой. И натолкнулся на встречный всплеск необузданной магии, сильной и страстной. Отчасти всплеск был из разряда тех, которым можно научиться, по крайней мере, осознанный, но практически неукротимый, и он мгновенно запустил флуктуации по всему Колесу с такой силой, что против нее не выстоял бы и чистокровный гвальдиец.

— Да как ты смеешь! — полыхнуло на Главу. — Сию же секунду вон из душ этих детей!

Пришлось Верховному главе отступить под натиском этого гнева — тщетно оправдывался он, что неизменно относился к детенышам по-доброму, что они любили его, хорошо его знали, называли его…

— Мне все равно, что они, по-твоему, думают, мне даже все равно, что они думают на самом деле! — Необузданная магия прямо разбушевалась — ее вихри бурлили, захлестывая его. — Это дети моей сестры, и я не допущу, чтобы ты возле них что-то разнюхивал! Это гнусно! Я тебе запрещаю!

После чего верное слову необузданное создание развернулось и окружило детенышей твердокаменной, будто гранит, защитой. Подкрепленные гневом защитные чары отвердели и оплели непробиваемыми извивами все до единого ободья Колеса. Верховный глава не знал способа их разрушить. И удалился пристыженный. Но вскоре он обнаружил, что необузданное создание не вполне отдает себе отчет в том, что сделало — точнее, сделала: это тоже была особь женского пола. Поскольку она была недоучкой, то вообразила, будто таких чар недостаточно. Боялась, что они рухнут. Поэтому не спускала глаз ни с чар, ни с детенышей, постоянно рыскала возле творения рук своих, проверяла все сочленения, следила, чтобы он не пытался их прорвать.

Как ни смешно, саму себя она даже не подумала защитить. Вскоре Верховный глава обнаружил, что если вести себя крайне тихо и осторожно, можно получать от необузданной не меньше пользы, чем от детенышей. А то и больше: ее данные оказались куда обширнее, поскольку она располагала некоторым доверием сестры. Однако она была необычайно чувствительна. Обычно она осознавала присутствие Главы, даже если он просто пытался направить ее мысли в ту или иную сторону, правда, пока не сумела увязать это ощущение с «ангелом земным», — и оказалось, что лучше всего еле-еле подталкивать ее, ограничиваться лишь самыми поверхностными контактами, а затем уповать на то, что она задумается над нужными Главе объектами или событиями. Очень часто так и выходило. Надежда Верховного мага Арта сама по себе штука мощная.

На сей раз, когда он нежно-нежно вышел на контакт с этой особью, она, что очень кстати, была одна и размышляла. С обычной тоской. В прошлом у нее была крайне неудачная любовь. Резонно предположить, что унылым размышлениям она предавалась именно по этому поводу.

…пустота. На сей раз там не было ничего, просто жуть, это как смотреть в глубокий-глубокий колодец. Но на дне что-то все-таки было. Внизу был он — и впервые именно такой, какой надо. Стоило мне понять, каким он должен быть, и я поняла, что то, что мне от него остается, почти так же страшно, как колодец. По сути дела, труп. Но с ним внизу была она. Это она все сделала…

Верховный глава не представлял себе, о чем это она. И ждал. Затем подопытная задумалась о матери. Это была не менее печальная тема, к тому же, похоже, именно она вселяла в испытуемую ту самую дикую ярость, с которой Главе довелось столкнуться.

…иногда прямо убить ее хочется. Если она еще раз доведет Аманду до слез, я и правда ее убью. Мерзкая мысль. Но ведь это ужасно глупо: две взрослые женщины шарахаются от телефонных звонков, потому что боятся, что это их мать! Ей вообще нельзя было заводить детей, разве что как объект для ненависти, но мы обе незапланированные. Аманду она родила подростком, когда думала, что жизнь не имеет права обойтись с ней так жестоко, что она не может забеременеть, ведь это удел простых девчонок; а меня — за сорок, когда думала, будто ей это уже по возрасту не грозит. Но я ее убью, если она еще раз напустится на Аманду, и за что — за то, что Аманда добра ко мне! Ничего себе! Бедная Аманда, мало ей своих хлопот — оберегать нашу страну…