Мужчина для нее - Шэрон Кендрик

Да, она была польщена его ухаживанием. Впрочем, затем, после одиноких месяцев неудавшегося брака, она пришла к выводу, что ее встреча с Орландо не была такой уж случайной. Скорее всего, он подготовился к ней заранее.

Потому что она, Абигейл, была богатой. И уязвимой.

— Он никогда не любил тебя, правда, Абби? — настойчиво повторил Ник; его ясные зеленые глаза внимательно следили за ней, так что невозможно было смотреть в сторону или лгать.

Абигейл попробовала спрятать лицо в ладонях, но он стремительно пересек комнату и схватил ее за запястья. Абигейл почувствовала, как ее пульс, до того спокойный, участился, стал лихорадочным под шероховатыми кончиками его пальцев. Чувствовал ли и он такое же волнение?

— Посмотри на меня и скажи! — сухо потребовал Ник. — Признай, что он не любил тебя!

— Зачем ты меня так мучаешь? — отрывисто произнесла Абигейл.

На его загорелой щеке резко задергалась мышца — единственный признак того, что ее замечание достигло цели.

— Я не мучаю, — сказал он уже мягче. — Но мне нужно, чтобы ты взглянула правде в лицо!

Она больше не могла с ним бороться. Лишь остатки чрезмерной гордости удерживали ее от признания, Но кому нужна теперь ее гордость? Только не ей! Потемневшие глаза Абигейл сверкнули сапфировым огнем в его сторону.

— Ну хорошо, Ник, я скажу тебе. Орландо никогда не любил меня! Никогда! Он сказал мне это после того, как мы поженились… — Она стойко встретила его полный недоверия взгляд. — О, не тотчас же! Он ждал…

— Ждал? Чего?

Она лишь покачала головой, прогоняя память о стольких неудачах, которые всегда были готовы вернуться.

— Это… к делу не относится. — Абигейл сдула с лица прядку медовых волос. — Итак, теперь ты знаешь! Ты удовлетворен? Это дает тебе повод позлорадствовать? И сейчас ты обязательно заявишь: «Я же тебе говорил!»

Ник все еще крепко сжимал ее руки. Он бросил быстрый взгляд вниз, на два тонких запястья с россыпью золотых веснушек, и поднял глаза. Абигейл поразило печальное выражение его лица, с каким он отпустил ее.

— Ты думаешь, мне приятно, что я должен вытягивать из тебя такие признания? Да?

— Не знаю! — В ее синих глазах ярким светом зажглось смятение. — Только скажи мне: зачем тебе было нужно это мое признание? Чтобы унизить меня?

Гримаса исказила его лицо.

— Будет лучше, если мы для начала спустимся вниз, в кабинет. Там нам будет удобнее. А то стоим здесь лицом к лицу, как две армии на фронте.

И тогда Абигейл действительно испугалась. Он говорил, как врач, собирающийся сообщить плохую новость…

— Нет, — прошептала она. — Скажи мне сейчас!

Он покачал темноволосой головой.

— Я попросил прислугу разжечь камин в кабинете. Эта комната не особенно располагает к беседе.

Давай же, Абби, чего ты медлишь?

Она прокляла его обаяние и способность убеждать, но сделать ничего не смогла, лишь кивнула, прошептав:

— Хорошо…

Прищуренные зеленые глаза рассматривали ее измятый черный костюм и тонкие шелковые чулки, обтягивающие стройные ноги.

— Почему бы тебе не переодеться во что-нибудь более удобное? предложил он.

Абигейл подняла брови.

— Что это — намек на какой-нибудь открытый легкий пеньюар?

— Ох, как цинично! — мягко заметил Ник, почти с сожалением в голосе. Я жду тебя внизу, в кабинете. — Он, казалось, забыл, что это ее дом.

— Совсем не обязательно говорить это так, будто я непослушная маленькая школьница, которую вызывают в кабинет директора школы!

— Больше похоже на твою собственную фантазию, чем на веское возражение, Абби, — отозвался он, бросив на нее холодный, изучающий взгляд. Как ты думаешь?

Она не может думать после такого заявления!

Хотя нет, пожалуй, может… Абигейл начала фантазировать. О том, как целует Ника снова, только теперь позволяя зайти дальше… Насколько далеко она позволила бы ему зайти? Сердце тревожно стучало у нее в груди.

— У-уйди! — протянула она.

Прежде чем исчезнуть, он одарил ее насмешливо-разочарованным взглядом.

Руки Абигейл дрожали, но она заставила себя подумать об ужасной сущности секса, и это, как всегда, произвело магический эффект, тут же уничтожив новые, выбивающие из колеи эротические мысли.

Она сбросила жакет и разложила его на кровати, затем расстегнула молнию юбки, и та соскользнула на пол. Абигейл переступила через нее, просто оставив на полу скомканным черным пятном, зная, что никогда не наденет ее снова.

Он сказал, что с ее деньгами какие-то проблемы, но насколько плохо все в действительности? И откуда он может что-то знать об этом?

Когда она вышла замуж за Орландо, она хотела, чтобы они были равны, и потому, конечно, предоставила ему полный доступ к ее деньгам. А потом, когда наступило разочарование, деньги стали единственной защитой, охраняющей ее от его колкостей, помогающей сохранить остатки здравого ума.

Расстегивая шелковую блузку, она отчаянно пыталась взглянуть на вещи более оптимистически, стараясь отогнать воспоминания о мрачном выражении лица Ника. В конце концов, рассуждала она, денег у нее всегда было больше чем достаточно, чтобы справиться с сумасбродным мужем.

Итак, он продал нью-йоркскую квартиру, а также избавился от нескольких акций. Ну и что? Она это знала. Орландо не был дурачком, особенно в том, что касалось денег. Он знал, что она планировала встречу с адвокатом, чтобы получить развод, и что по закону он будет, следовательно, иметь право на половину ее состояния. Вряд ли он стал бы рисковать своей личной выгодой, растрачивая все по мелочам, правда?

Щеки Абигейл пылали, хотя на ней были только нижнее белье и чулки. И снова она почувствовала, как зудящие соски натянули кружевной бюстгальтер; волнующие эротические мысли, вернувшись, нахлынули на нее.

Что с ней произошло сегодня? Она проснулась, и Ник лег к ней на кровать…

Она очень хотела его, да, хотела! Вот что произошло!.. Она отвечала на его поцелуй свободно, не сдерживая себя, и ее губы и тело не оставляли никакого сомнения: она желала его!

Подавив короткий бессознательный стон, Абигейл со смущением стала вспоминать, что она ощутила, когда Ник начал расстегивать ее блузку. Он заставил ее почувствовать себя так, будто она, была восхитительным подарком, который он разворачивал. И именно в тот момент желание захлестнуло ее.

А это само по себе было волнующей новостью.

Дрожа, Абигейл подошла к огромному платяному шкафу, открыла дверцу и стала перебирать одежду. Ей было холодно. Надо найти что-нибудь потеплее и, главное, поплотнее, что защитило бы ее от этих обжигающе чувственных изумрудных глаз.