Новенький - Трейси Шевалье

Она вышла, оставив запах духов – цветочный, слишком приторный.

Когда прозвенел звонок и Ди шепнула: «Утренняя перемена», Оу так глубоко вздохнул, что даже не ожидал этого от себя. Наконец можно было выйти из класса, и Осей сначала направился в туалет – в сопровождении Ди, которая оставила там его очень неохотно, несмотря на его заверения, что он сам найдет дорогу во двор.

– Иди, твои подружки ждут тебя, – сказал он.

– Ничего, подождут, – пожала она плечами.

– Они обсуждают тебя.

Она засмеялась.

– Честно, – сказал он. – Я справлюсь. Иди к ним.

Она вспыхнула, но послушалась. В тот момент, когда она ушла, Осею захотелось, чтобы она вернулась. Приятно, когда рядом такой преданный человек.

К великой его радости, в туалете никого не было, но он на всякий случай воспользовался кабинкой, а не писсуаром, чтобы избежать любопытных взглядов, если кто-то войдет, – все пытаются определить, какого размера и цвета его инструмент.

Войти во двор второй раз было труднее, чем в первый, когда ему помогал элемент неожиданности. Теперь, шагая по школьному коридору во двор, Осей понимал, что его уже ждут, всем не терпится посмотреть, как он будет себя вести, и показать ему, что он не такой, как они.

Совсем другое чувство он испытывал, когда каждое лето с семьей прилетал в аэропорт Аккры и попадал из самолета в такую жару, что голова сразу покрывалась потом. Если отбросить хаос из машин и людей, гудение вездесущих сирен, свист водителей такси, которые привлекают таким способом внимание клиентов, резкие подъемы и понижения голосов, визг и крик толпы, которая не скрывает своих эмоций, Осей испытывал глубокое и особенное чувство: легкость от того, что оказался среди своих. Кругом такие же люди, как ты сам, которые не таращат на тебя глаза и не отпускают замечаний насчет цвета твоей кожи. Конечно, чуть погодя они начнут оценивать тебя – так уж устроены люди, что не могут не сравнивать – но по другим признакам: одежда, деньги, как учишься в школе, чем занимается твой отец, как разговариваешь, куда ездишь в отпуск или какая у тебя прическа. Но это самое первое, непосредственное ощущение причастности к своим – и внутреннего единения с теми, кто одного с тобой цвета кожи, – это было ощущение, с которого начиналось для Осея каждое лето и которого ему не хватало весь год.

Осей стоял во дворе и наблюдал, как голубые глаза берут его под прицел, разговоры затихают, воздух становится как бы прозрачнее, и он оказывается в центре всеобщего внимания.

Часто бывало, что его выручал спорт. Осей гораздо увереннее обращался с мячом и битой, чем с таблицей глагольных времен, математическими тестами или историческими датами. Спорт – тот язык, которым он владел свободно, потому что его не требовалось осваивать заново с каждым новым переездом. Конечно, у крикета и софтбола есть свои особенности, но ударять битой, ловить мяч, быстро бегать – эти умения легко приспособить к любой игре.

Мальчики шестых классов собрались в конце двора, чтобы поиграть в кикбол. Осей понимал, что самое лучшее – присоединиться к ним, вообще участвовать – более безопасный вариант поведения, чем стоять в стороне. Он научился играть в футбол в Гане и в Италии, в крикет в Лондоне, в софтбол и баскетбол в Нью-Йорке. Кикбол похож на софтбол или на английскую лапту[21], в нем есть базы[22], перебежки, аутфилдеры[23] и питчер, он подает тебе красный резиновый мяч размером с баскетбольный, а ты пинаешь его и бежишь. Трудно воспринимать надувной мяч всерьез, и удары по нему выглядят немного по-дурацки. Но играть весело, и не требуется особой ловкости, чтобы бить по мячу или ловить его. Каждому выпадает шанс проявить себя. В Америке даже девочки играют в кикбол, а вот в Италии и в Англии Осей ни разу не видел, чтобы девочки играли в футбол.

За свою сноровку в игре он не волновался, трудность в том, чтобы пережить отбор в команду – как будто предстоит пройти через ледяной душ перед тем, как нырнуть в теплый бассейн. Как новенького, его выберут в последнюю очередь, потому что его ценность как игрока неизвестна и группы поддержки у него нет. Это всегда очень унизительно – стоять, пока капитаны отбирают мальчиков в команду, шеренга по обе стороны редеет, и ты остаешься один вместе с двумя-тремя самыми хилыми, болезненными и необщительными ребятами. Чернокожий. Обычно при этом он смотрел вдаль, чтобы не перехватывать злорадных или – что еще хуже – жалостливых взглядов. Если капитаны попадались не вредные, они не тянули время, а быстро распределяли эти людские отбросы между собой. Бывало, однако, что капитан не спеша раздумывал, кого забраковать, и посмеивался, и перебрасывался обидными шуточками со своей командой, а Осей стоял, сжимая кулаки, и вспоминал слова матери: «Никакого насилия, сын. Кулаки это не способ». Материнскому совету он следовал не всегда.

Осей встал с краю, обреченный ждать окончания игры вместе с другими неудачниками. По крайней мере, сегодня было чем порадовать устремленный вдаль взгляд: Ди сидела с подружками на пиратском корабле и улыбалась ему.

Он улыбался ей в ответ, когда его толкнули в бок.

– Эй, ты. Иэн зовет тебя, – сказал толстый мальчик, стоявший рядом.

Осей обернулся, удивленный. Оба капитана, Каспер и Иэн, набрали свои команды и готовились начать второй раунд. Иэн – тот самый мальчик, который заговорил с Оу перед уроками. Глаза у него были серые, как асфальт, и непроницаемые, так что его трудно было раскусить. Осей прекрасно знал этот прием «задраивания» глаз и не раз им пользовался для самозащиты. Вот и сейчас воспользовался.

– Слышь, ты, как тебя зовут? – спросил Иэн.

Осей колебался. Ему хотелось ответить: меня назвали в честь королей Асанте[24]. Мое имя значит «благородный». Но ничего подобного он не сказал, хотя гордился своим именем. Именно потому, что гордился, хотел оградить свое имя от шуток и насмешек.

– Зови меня Оу, – ответил он.

– Оу, ты раньше играл в кикбол?

– Да, в Нью-Йорке.

Последовало молчание. Осей замечал, что упоминание Нью-Йорка повергает в трепет жителей других городов, которые считают его огромным и опасным. Он не собирался уточнять, что в Нью-Йорке ходил в тихую частную школу – где, правда, тоже были одни белые, – а не в публичную, где нравы гораздо жестче. Каспер, второй капитан, кивнул в знак уважения. Осею был знаком такой тип людей. Каспер напоминал блондина из «Семьи Партриджей», которого играл Дэвид Кэссиди[25]; у Сиси в комнате несколько лет висел плакат с ним, пока его не сменил Малкольм Икс.