Бесстрашный Пекка - Ханну Мякеля

Филин тоже удивлённо уставился на Пекку, хлопая глазищами. А вот Лесовик сразу же понял, в чём дело. Он посветил фонариком в лицо каждому пленнику, чтобы они поскорей очнулись, и зашептал:

— Эй, просыпайтесь… вы что, забыли, где мы? В плену, в замке у Великого Волка… И медвежий ключ у Волка… Может, мы его раздобудем, вот тогда… Скорей бежим в лес! Надо хотя бы попытаться! Иначе потом нечего жаловаться на несчастную судьбу. На свободе у нас появится хоть какая-то возможность, хотя бы один шанс из тысячи…

Внезапно с противоположного конца двора донёсся прерывистый храп Великого Волка: он то усиливался, то затихал. Медведь так перетрухнул, что хотел было заползти обратно в свою каморку; всем остальным пришлось тянуть его назад. «Волк может проснуться в любую минуту, — сообразил Пекка, — нужно действовать!»

Лесовик, видимо, придерживался того же мнения: он суетился и тормошил остальных так настойчиво, что они все окончательно проснулись и хотели только одного: поскорее покинуть Волчий Замок!

Выбираться через главные ворота нечего было и думать — их могли сторожить волкохраны. За, тюремными каморками в крепостной стене виднелась маленькая дверь, но она была, похоже, заперта. К счастью, Пекка вспомнил про связку ключей и кинулся к двери. Один за другим он пробовал ключи, и наконец замок щёлкнул! Путь на свободу был открыт!

Но неожиданно Пекке пришла в голову новая мысль: посмотрев на Лесовика, он вдруг понял, что должен делать. Пекка торопливо пошептал что-то старику на ухо и начал подталкивать его к выходу. Лесовик в замешательстве оглянулся на Пекку, вздохнул и, на мгновение задержав луч фонарика на лице мальчика, прошептал:

— Желаю тебе удачи… Будь храбрым, Пекка Бесстрашный… Поступай так, как велит тебе сердце.

Луч фонарика растворился в лесу, все ушли… А он остался здесь — совсем один против всего страшнозубого волчьего рода. Хотя Волк поначалу казался ему просто смешным, встреча с ним веселья не сулила — особенно один на один, да ещё ночью. Пекка сделал было пару шагов к двери, но остановился. Конечно, добыть ключ смелости из кармана Великого Волка может только он. По взгляду Лесовика он понял, что тот от всего сердца надеется на Пекку. Ведь речь шла не только о них, но и обо всех обитателях Зелёновой Рощи, о Бабушке Зайчихе, о других! Незаметно для самого себя Пекка направился к Великому Волку, храп которого звучал всё более угрожающе.

Воткнутый в стену факел зашипел и погас. Пекка вздрогнул. Стало ещё темнее, потому что осенний рассвет пока и не думал брезжить. Пекка шёл очень осторожно, но всё-таки наткнулся на острый выступ камня и вскрикнул от боли. Храп Волка мгновенно замолк. Наступившая тишина быстро сгущалась, наполняясь невысказанными вопросами и ответами. Сердце у Пекки сжалось. Эх, и зачем он остался здесь, для чего этот безнадёжный геройский подвиг? Бесстрашный Пекка! Да уж, герой: крадётся, замирая от страха, к Великому Волку — наобум, надеясь на одно лишь везение!

Волк по-прежнему прислушивался к звукам, витавшим в зале, потом сел. Сообразив, что рядом с топчаном никого нет, он гулко кашлянул, и каменные стены зала отозвались недобрым эхом.

— Кто там? — спросил он мягко, показывая, что ему совсем не страшно. Очевидно, по залу шатался какой-нибудь обглодок-волкохран. Если расскажет остальным, что Великий Волк струсил, то ведь уважать перестанут! И Волк повторил вопрос. Он хотел ясного и понятного ответа!

— Это твой волкохран, о Великий! — прохрипел Пекка, пядь за пядью отступая назад. Он чуть не заплакал, потому что вдруг вспомнил: вдобавок к чуткому слуху у Волка такой острый нюх, что он вполне может учуять под волчьей шубой человека. Но эти опасения были напрасными. Праздная жизнь, брага и остро приправленная еда давно уже притупили обоняние Волка. Он покашлял и похрипел на своей лежанке, потом спросил уже громче:

— А где остальные часовые? — и с грозным видом огляделся по сторонам. — Невероятно! Опять нарушили все предписания! Кто угодно мог явиться и…

Волку даже и думать не хотелось, что бы тогда произошло. На посту оказался только один волкохран, да и тот не ахти какой: малорослый и, похоже, трусливый.

«Набирают нынче в школу всяких разных, — подумал Волк. — Если б мог… выписал бы с севера целую стаю крепких и бодрых молодых волчат… Да, кабы мог… если бы да кабы…» Его снова клонило ко сну.

Волк вытянулся на топчане, но сон почему-то не приходил. Слишком быстро крутились в голове мысли: «…только один волкохран на посту, а остальные… где-то их носит… однако странно… даже пугающе странно».

И Волк опять приподнялся.

— А где остальные часовые? Ась? — повторил он, вспомнив, что так и не получил ответа на свой вопрос. Час от часу не легче: из этого балды волкохрана слова не вытянешь!

К счастью, Пекка уже успел обдумать, что отвечать, и просипел:

— Твои часовые… о Великий… все отправились ловить человечьего щенка…

И Пекка, как бы нечаянно, отступил ещё на пару шагов. Волк в замешательстве воззрился на него: нет, кроме шуток, этот тип уменьшается прямо на глазах! И мол, все остальные блуждают в тёмном лесу… ищут мальчишку… Нет, нет и ещё раз нет! Здесь кроется какой-то подвох!

Волк подавил на минутку свой страх и спросил самым что ни на есть ласковым тоном:

— Как же это возможно, что все отправились в лес, не спросив у меня разрешения? Может, пока я спал, здесь выбрали нового начальника? Я бы с удовольствием с ним встретился…

Пекка сделал ещё шаг назад и оглянулся. Дверца в стене совсем недалеко.

«Она должна быть открыта, — лихорадочно прикидывал Пекка, — я не запирал её. Или запер? В таком случае мне ни за что не успеть открыть замок».

— О Великий Волк! — Пекка так засипел и закашлял, что чуть не лопнул. — Всё совсем наоборот… Ты наш единственный вождь… Но Ворон принёс известие, что человечьего щенка видели спящим под старой елью, и мы вспомнили твой давешний приказ… решили сделать тебе сюрприз… обрадовать… И потому…

И Пекка отступил ещё на шаг и остановился: дверь была совсем рядом.

В ту же минуту Волк поднялся во весь рост. В сумеречном свете зала он казался в самом деле громадным и страшным. Он потянулся и лениво шагнул к Пекке. Ему хотелось получше разглядеть, что это за писклявый недоросль затесался в его славную гвардию.

Но тут же остановился, потому что из-за крепостной стены послышался разноголосый крик. Он приближался, переходя в невообразимый галдёж: доносились радостные возгласы, ауканье, вой, даже чья-то песня. Волк замер: может, это вражеское войско осаждает замок?.. А с ним только один часовой-недомерок.

Но скоро всё объяснилось, потому что в главные ворота ворвался взвод волкохранов, волоча какое-то чудище, которое неумело и вяло отбивалось. Пекка взглянул и ужаснулся. Это же привели того самого волка! На которого он надел свою пижаму! Сердце у Пекки запрыгало, как лошадь на родео. Он разоблачён! Он попытался было двинуться к заветной дверце, чтобы потихоньку выбраться наружу, но из этого ничего не вышло — ноги просто-напросто не слушались его!