Лось и лосось. Фантастические истории - Сергей Бушов

– Пойдёмте, господа, посмотрим, что снаружи происходит, – спокойно сказал Анатолий Сигизмундович, поднимаясь с кресла.

Члены клуба один за другим высыпали из гостиной и через прихожую попали на крыльцо, которое, впрочем, уже трудно было назвать крыльцом. Теперь на месте каменных ступеней оказался дощатый настил, окружённый невысокими бортиками, за которыми бесновалась тёмная, пенистая вода. Особняк сросся своими стенами с остовом огромного, мрачного корабля, быстро плывущего вперёд по недружелюбному бушующему морю.

Небо было покрыто тучами, такими густыми и чёрными, что они казались высеченными из камня, и то там, то здесь, из них выстреливали мелкие, яркие молнии.

Литераторы растерянно стояли возле выхода из особняка, образовав неровный полукруг. Только Валентина Алексеевна, оказавшаяся на палубе первой, отделилась от строя, отбежав в центр настила, и впала в неописуемую истерику.

– Ааа! – кричала она. – Нас смыло! Мы сейчас умрём! Почему мы здесь оказались? Анатолий Сигизмундович! Спасите!

– Валентина Алексеевна! – крикнул сквозь ветер Анатолий Сигизмундович. – Возьмите себя в руки, наконец. И руками за что-нибудь возьмитесь, а то вас и вправду смоет.

Не успел он это произнести, как от качки Валентина Алексеевна заскользила ногами по палубе и чудом не перевалилась через борт. Володя подскочил, поймал её за руку и помог вернуться к двери.

– Однако, – вмешался Чурдомыжский, – я был прав. Что-то определённо не так! То, что мы видим, в реальности существовать не может.

– Реальность – понятие нечёткое, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Вот, к примеру, Платон в своём диалоге «Парменид» описал довольно сложное взаимодействие между собой абстрактных идей. Он считал, что идеи существуют сами по себе, и мир строится из них, основываясь на таком взаимодействии.

– Анатолий Сигизмундович! – воскликнула Валентина Алексеевна. – Мы попали в ад! А вы рассказываете что-то такое заумное, чего я даже не пытаюсь понимать. Как же можно?

– Чего же тут непонятного? – удивился Анатолий Сигизмундович. – Мы с вами являемся свидетелями воплощения наших совместных идей. Мы, несмотря на все сложности, смогли-таки представить себя в мире, нами же придуманном, причём настолько в это поверили, что мир в определённое мгновение выстроился из наших идей.

– Ничего не понимаю! – не унималась Валентина Алексеевна. – Идеи – это в голове. При чём тут эта мокрая погода, шаткий пол и противные молнии?

– Нет, Валентина Алексеевна, – возразил Анатолий Сигизмундович. – Идеи существуют не в голове. Ну, или, если вам так проще, представьте, что все мы внутри одной большой головы. И мы заставляем её думать то или другое.

– Простите, Анатолий Сигизмундович, – не согласился Володя, – но это антинаучно. Есть же, в конце концов, закон сохранения материи. Или энергии? Ну, определённо же есть какие-то законы.

– Так точно, – подтвердил полковник. – А также уставы и предписания. Не положено так, чтобы раз – и дом в середине моря. Непорядок!

– Володя, – ответил Анатолий Сигизмундович, – те законы, о которых вы упоминаете, выведены из нашего с вами ограниченного опыта. Кто вам сказал, что они должны действовать за его пределами? В момент, когда вы описывали, что у вас там рожали глаза, вы же не думали о законе сохранения энергии? Вот и получили то, что есть.

– Однако, место неприятное, – заметил Чурдомыжский. – Сыро, гнусно. Да и воняет – только не пойму, чем.

– Ну, как же… – Анатолий Сигизмундович усмехнулся. – Это воплощение фантазии господина Хорошева. Видите, чем стены облицованы?

Борта судна и фасад особняка были выложены тёмно-коричневыми бесформенными плитками, состав которых угадывался легко и недвусмысленно.

– Фу! – сказал Чурдомыжский, отдёргивая руку от дверного косяка. – Какая, однако, мерзость!

– Ну, уж и мерзость! – возмутился Хорошев. – Да мои фекальные плиточки здесь самая реальная вещь! Море прорисовано кое-как, корабль убогий и вообще существовать в природе не может, а мы все, господа, просто какие-то посредственности, которые считают себя писателями. Я уж молчу про господина полковника. Никто его имени не знает, никто не в курсе, в каких войсках он служил, да и форма на нём неизвестно какой страны и какой эпохи. Вы сами-то знаете своё имя, господин полковник?

– Да как вы смеете! – полковник замахал намокшими усами и зашевелил бровями. – Такая тыловая крыса, как вы, ещё смеет сомневаться в моих боевых заслугах! Да я неприятеля чую за двести вёрст… Ко мне ещё никто – слышите, никто! – не смог подобраться.

– Другими словами, ни в одном бою вы не участвовали, – подметил Хорошев. – Так я и знал! А вот вы, Елена, всё время твердите о высших силах, а на самом деле, небось, ни разу за всю жизнь не встречали ничего сверхъестественного.

– Само собой, – согласилась Елена. – Если я что-то встречу, то оно перестанет быть сверхъестественным.

– И вы, карикатурный господин в шёлковой рубашке… – продолжил Хорошев. – Да что там, от всех нас разит сильнее, чем от этих плиток…

– Что? – изумился Чурдомыжский. – Как кому-то могут не нравиться шёлковые рубашки?

– Прекратите всех третировать, в конце концов! – прикрикнула на Хорошева Валентина Алексеевна. – Анатолий Сигизмундович! Мне нельзя волноваться. Вы говорите, что мы внутри чьей-то головы. Чья это голова? Пусть он остановит это безобразие!

– Можете считать, что это ваша голова, – пожал плечами Анатолий Сигизмундович. – Не вижу особой разницы.

– Моя? – перепугалась Валентина Алексеевна. – Ни в коем случае! Я не могу выносить такую ответственность! Заберите меня отсюда! Мы все умрём!

Корабль заскрипел. Нос его стал опускаться всё ниже, а доски палубы напряглись и принялись выгибаться вверх упругим горбом.

– Ой, мамочки! – завопила Валентина Алексеевна, вцепившись наманикюренными ногтями в запястье Володи. – Давайте прыгать!

– Что вы так волнуетесь? – не понимал Анатолий Сигизмундович. – Ведь только от нашей с вами фантазии зависит, что будет происходить дальше.

– Я не хочу, чтобы что-то происходило! – крикнула Валентина Алексеевна. – У меня слабые нервы.

– А мне больно… – простонал Володя, пытаясь освободить запястье.

– Действительно, Анатолий Сигизмундович, – заговорил Чурдомыжский. – Это мероприятие рушит все мои планы на вечер. У меня, в конце концов, встреча с другом…

– Я бы не хотела состязаться с высшими силами в таких условиях, – подтвердила Елена. – На то они и высшие, чтобы нас одолеть.

Одна из досок палубы хрустнула и разломилась пополам. В воздух разлетелись мелкие острые щепки.

– Хорошо, – согласился Анатолий Сигизмундович. – Если таково общее мнение, давайте вернёмся в дом и закончим рассказ.

Все последовали за ним в гостиную. Пол раскачивался в такт волнам, а стол всё норовил уползти в сторону, но в остальном внутри всё оставалось таким же, как и прежде. Регина Анатольевна, как оказалось, не покидала своего места, ожидая всех с блокнотом в руках.

Анатолий Сигизмундович опустился в кресло и, подождав, пока все усядутся, заговорил:

– На чём мы там остановились?