Свет твоей любви - Тара Пэмми

Когда двенадцать лет назад Клио приехала учиться в округ Колумбия, она и думать не могла о том, чтоб когда-то вернуться в Англию. Все здесь было настолько прекрасно, что она, как любая девушка, уже строила планы о том, как, когда и за какого мужчину она выйдет замуж здесь, в Нью-Йорке.

Однако пока что мечты так и остались мечтами. Отгоняя от себя воспоминания, она подняла глаза на Стефано. Уличные фонари и огромные горящие рекламы освещали ему лицо. Самая холодная нью-йоркская зима была теплее, чем взгляд Стефано в салоне лимузина. За всю поездку назад на Манхэттен они не обменялись ни единым словом.

Глядя за окна роскошного автомобиля, он не выпускал из рук телефон. По обрывкам фраз Клио поняла, что речь идет о кризисе акций Стефано в Юго-Восточной Азии. Ей бы могло быть приятно, что его холодность и отстраненность, возможно, не связаны с ней.

Но отсутствие реакции – хуже всего. Лучше бы он накричал на нее, лучше бы обрушил сотню последних слов – тогда бы Клио, по крайней мере, поняла, что он чувствует.

А так, холод молчания, источаемый каждой порой его тела, навевал на Клио страх. Со свинцовой тяжестью в груди она последовала за Стефано в светящиеся двери баснословно дорогой гостиницы. Все внутри не говорило, а кричало о богатстве и величии отеля и его постояльцев.

То, что надо для Стефано Бьянко.

Но каждый раз, когда персонал «Четсфилда» приветствовал их, Клио вспоминала, что у Стефано нет дома. Нигде, ни в одной стране мира у него не было своего дома. Он жил на борту личного самолета, перелетая из одного конца света в другой по делам бизнеса и не имея привязки ни к одной точке планеты.

И меньше всего он хотел быть привязанным к Нью-Йорку.

Никто из них не знал, что ждет их впереди. Ни у кого не было четкого плана действий, и эта перспектива пугала Клио.

Стальные двери лифта закрылись, и Стефано с Клио оказались в шикарном пентхаусе. Панорамный вид с застекленных балконов уже не очаровывал Клио так, как раньше. Блестящие бриллиантами потолки, окна от пола до потолка, уникальные произведения искусства на стенах… сегодня ничто не вызывало в ней интереса.

Ничто, кроме молчаливого человека рядом.

Не издавая ни звука, Стефано расстегнул сначала запонки, затем пуговицы на рубашке.

Молчание становилось невыносимым.

– Черт возьми, Стефано, скажи хоть что-нибудь! – не удержалась Клио.

Даже присутствие Джексона на ужине не резало ее так больно, как молчание Стефано.

Оливковый цвет его глаз сменился свинцовым.

– Еще никогда я не чувствовал себя загнанным в угол публично, – наконец сказал он. – Признаться, я попросту онемел.

«Загнанным в угол?» – повторила Клио про себя, и в ее животе затянулся тугой узел. Она усиленно заморгала. В его голосе не было злобы, как не было обиды в интонации. В его словах было что-то другое, что ранило еще сильнее.

– Стефано, я не знаю, что на меня нашло. Никогда в жизни я не теряла контроль над собой.

Как ни старалась Клио скрыть свои эмоции, она знала, что он читает все ее мысли, видит каждый оттенок ее чувств.

– Наверно, это не лучшая тема для вечерней беседы с другом, – продолжала она, качая головой. – Но я должна у тебя это попросить, Стефано. И я навсегда останусь твоим должником.

В самом страшном сне Клио не могла представить, что ей когда-либо придется просить мужчину жениться на себе. Никогда в жизни она не думала, что будет желать свадьбы, построенной на лжи.

Внутри себя Клио четко понимала: если она сама не будет себя уважать, то и никто не будет. Ни ненавистный Джексон, ни весь остальной мир, и уж точно ни Стефано.

А ей хотелось, чтобы он ценил и уважал ее. Уважение Стефано вдруг стало самым важным, что вообще есть в ее жизни. Ей захотелось стать хотя бы наполовину той Клио, которую он знал двенадцать лет назад.

– Я дам тебе все, что есть на него, Стефано, – говорила она. – Это мой город и это моя жизнь. Я не дам ему забрать у меня ничего больше.

– Подумай хорошенько, Клио. Возможно, ты лишь сменишь одного злодея на другого. Потому что я не готов менять свою жизнь ради женщины. Даже ради лучшей в мире жены.

Сейчас на лице Стефано не было ни томной улыбки, ни пленительного очарования. Лишь расчетливая серьезность во взгляде. Повинуясь порыву чувств, Клио схватила его за лацканы рубашки. Теперь их тела были так близко, что она ощущала его жар каждой своей клеткой и каждой порой.

– О чем ты вообще говоришь? – воскликнула Клио. Вместо ответа, послышалось ритмичное жужжание факса и звук распечатываемых бумаг. Дыхание замерло в груди Клио. Нет, она узнает, что он имел в виду.

Схватив ее кулаки, Стефано высвободился из хватки Клио и поспешил к факсу. Назад он вернулся с пачкой бумаг в руках. Будто из ниоткуда он достал позолоченную ручку и кивнул на бумаги.

– Вот гарантия, что наш брак будет лишь фикцией, Клио. Контрактные обязательства, которые подпишем мы оба. Здесь черным по белому прописано, что после свадьбы ты получишь от меня лишь мое присутствие рядом. Это брачный контракт и договор о неразглашении, по которому ты не имеешь права раскрывать ни одной живой душе тайну наших отношений, писать мемуары о нашей совместной жизни и так далее и тому подобное. Здесь же написано, что после того, как мы разберемся с Джексоном, ты не сможешь диктовать мне никаких условий, в том числе – кого мне затаскивать к себе в постель. Если ты принимаешь обязательства по договору, а потом нарушаешь их, последствия для тебя будут плачевными.

Клио жадно глотала воздух, как будто кто-то вдруг ударил ее в солнечное сплетение. Слезы выступили в уголках ее глаз, легкие боролись за кислород.

– Ты думаешь… – Она запнулась. – Неужели ты и вправду боишься, что мне от тебя что-то надо? – Клио ткнула пальцем в грудь Стефано. – Неужели ты решил, что я задумала все это ради твоих миллионов?

– Признаться, у меня была такая мысль, – подтвердил Стефано ее догадку. Как всегда, он сделал это холодно, без каких-то эмоций. И видимо, даже не представляя, как больно ранили Клио эти его слова.

Она дала ему пощечину – так сильно, как только могла. Еще до того, как Клио сама поняла, что случилось, она уже была крепко прижата к груди Стефано. Он жестко обхватил ее запястья у нее за спиной, а грудь Клио вздымалась на его груди. Тяжело дыша, Клио вдыхала в себя его аромат.

Стефано не знал, что возмутило его сильнее – пощечина Клио или его собственная реакция?

Наверно, он и впрямь стал извращенным мерзавцем, ведь вид разозленной, пышущей злобой Клио возбудил его. Уже не первый раз она была с ним той Клио из Колумбийского университета, которая когда-то была героиней его эротических фантазий.

На фоне его крепкого, как скала, тела Клио казалась легким облаком. Он держал ее запястья одной рукой и сам дрожал от того, как вздымалась ее грудь на его груди. Сквозь тонкий шелк ее блузки проступали твердые кончики сосков.