На грани - Анна Александровна Кабатова

десятков футов и купил мороженного ребёнку. В итоге это помогло и мальчик вернулся за свои привычные дела в магазине дедушки Стива.

Мы же вновь двинулись в путь. Ещё через некоторое время мы остановились около магазина музыкальных инструментов, который состоял из нескольких залов. В одних были непосредственно инструменты вроде гитар, саксофонов и скрипок, а в других – необходимое к этим инструментам оборудование. Второй зал не являл для нас надобности, так как всё, что нам было нужно – лишь один инструмент.

У прилавка стоял парень немного старше Пита и с огромной радостью, что за несколько недель сюда пришёл хоть кто-то кроме хозяина, поприветствовал нас:

– Добрый день! Я могу вам чем-то помочь?

– Да. Это мистер Бальдбридж, и он хотел бы забрать свой заказ, – проговорил в ответ не менее оживлённо мой друг.

– Конечно, сэр. Всё готово и упаковано, как и заказывали.

И парень отдал мне маленькую коробочку, в которой что-то лежало и при всяком движении тарахтело. Не будь у меня хоть капли приличия и вежливости, я вскрыл бы праздничную обёртку прямо в магазине. Но, как нетрудно догадаться, я этого не стал делать. Вместо этого мы покинули магазин, и я заметил, как постепенно на лице того молодого человека вновь нашли своё отражение не самые лучшие эмоции. Иными словами, он вновь начал грустить.

Нам же было не до грусти, ведь как только мы сели в машину, Пит проговорил те слова, которые я ждал с самого момента своего пробуждения ранним утром:

– Вот как-то так. С Днём рождения, Томми.

– Спасибо, конечно, но когда ты успел сделать всё это?

– С президентом было легко договориться. Однажды я спас ему жизнь, так что он в некоторой мере был мне обязан. Один звонок – и мы уже готовы к встрече. С книжной лавкой, как и с музыкальным центром, было ещё проще. Пока мы разгуливали по улицам и пляжам Майами, Патрик по моей просьбе договорился обо всём сам.

– А что внутри каждого подарка?

– Не открывать же мне перед тобой все свои карты! Открой и увидишь всё сам. Я советовал бы начать с последнего подарка.

Я открыл коробку, которую держал в руках. Внутри оказалась ещё одна коробка, украшенная так же. На какой-то момент мне показалось, что внутри ещё одна коробка. Но мне повезло: после этой коробки я добрался до самого подарка.

Это была губная гармошка, оригинал, сделанный в Германии. Не знаю, зачем он мне её подарил, но, видимо, я должен был научиться играть на ней. Попробовав сыграть несколько нот, я осознал, что обучение не будет лёгким.

Далее я открыл книгу. Наверное, в магазине она пролежала не один десяток лет. Я не ошибся. Год выпуска этой книги близился к началу ХХ века. Пит оказался прав – это действительно была классика мировой литературы.

Как и просил президент, я не стал открывать его подарка. Но всё же любопытство на какой-то момент превзошло все остальные чувства и я решил спросить у своего друга:

– А что в коробке президента?

– Честно говоря, даже не могу себе представить. Я лишь просил о встрече, аргументируя его долгом и твоим юбилеем. Я и не думал, что он тоже вручит тебе подарок. Поэтому здесь ничем не могу тебе помочь. Открой и узнаешь.

– Не могу. Он попросил не открывать, пока я вновь не окажусь дома.

– Значит, терпи и борись со своим любопытством.

После этого он включил мотор и мы вновь двинулись в далёкий и неизвестный путь.

IX

Мы ехали на север, что легко определялось без компаса лишь из-за изменения температур. К вечеру двадцать четвёртого дня нашего путешествия мы доехали до Балтимора. Расстояние между этими городами меньше сотни миль, но именно из-за моего юбилея, наверное, мы ехали гораздо медленнее чем в предыдущие дни. Видимо, Пит решил обезопасить этот день. Не удивительно, что добрались мы лишь к вечеру, так как из Вашингтона мы выехали тогда, когда время уже было далеко за полдень.

Балтимор – город штата Мэриленд. Он поразил меня лишь после заката, впрочем, как и все города, в которых я был за последние десять дней. Мне начало казаться, что все дневные города ужасно скучны, только если со мной не происходит ничего интересного. Однако, ровно так же все вечерние города были прекрасны для меня. Я любил закат, темноту ночи, но в то же время почему-то боялся смотреть на звёздное небо. Не всегда, конечно, но довольно часто ночное небо пугало меня. Меня пугала неизвестность того, что находится вне нашей планеты. Глядя на звёзды, по непонятной для себя причине, я часто задумывался о смерти, что пугало меня ещё больше. Возможно, я астрофоб, а, быть может, это была очередная волна моей депрессии. И всё же в Балтиморе меня одолела скука даже в мой пятнадцатый День рождения. В этом городе я совершенно не хотел останавливаться, ведь он был так близко от Вашингтона. Мы могли бы ехать дальше и добраться до Филадельфии или даже Нью-Йорка, которые были севернее по этой дороге. Но, видимо, судьба решила иначе.

Чтобы поужинать, мы остановились в одной из местных забегаловок, которая была почти пуста, не считая пары-тройки человек. Сев за столик у окна, мы подозвали официантку. Девушка, возрастом едва ли старше Пита, подошла к нам и спросила, чего мы желаем. Ни я, ни уж тем более Пит, который предпочитал простую еду, не стали выбирать что-то дорогое и изысканное, а ограничились простейшей и уже полюбившейся мне яичницей с беконом. Это блюдо напомнило мне о доме, и внезапно меня посетило чувство стыда, что почти за месяц своего путешествия я ни единого раза не связался с родными мне людьми. Я уже был готов бежать, но как всегда «заботящийся» обо мне Пит остановил меня:

– Постой! Куда же ты?

– Мне нужно позвонить домой.

– Позвонишь потом. Сначала ужин.

– Это важнее какого-то ужина, – ответил я и стал идти в направлении выхода, но Пит остановил меня за рукав:

– Да погоди же ты! Зачем тебе куда-то идти? Почему ты не можешь позвонить завтра, например? К тому же, в Аризоне, то есть в твоём маленьком городке этого штата, время гораздо более позднее, чем здесь. Кто знает: вдруг они уже спят?

– Значит, я их разбужу, – ответил на это я коротко и решительно вырвал руку из рук своего друга.

К счастью, на улице стоял телефон. Плати деньги и звони, сколько хочешь. Примерно через два гудка после того, как я