Smoking kills - Алексей Радов

Поднимаясь по лестнице винтовой к верху башни, Черский рассуждал, зачем он еще жив. Прошлые мечтания, хождение по сукам с отвращением напоминались через трещины нитроэмали. Вспоминал их рандеву на широком балконе, туман в ласках, не ровен час прибьют. Она не была идеалом и отталкивала в оценочном равновесии, гладя при том по лицу.

— Ты мой ангел! Светоч светозари, петушок на сладкой палочке. Давай мне сперва попробовать, что за человек внутри, затем мы пройдемся по сказочной стране, там удивительные люди вне обмана. Мой дьявол спит, не ведая, что творится.

Он взял ее грубо, целуя излом шеи. Она отдавалась, делясь впечатлениями. Взяв его за ствол, хотела кончить, но крест среди груди запретил.

Провела нежными пальцами по спине, ущипнув. Столь много неизбывной благодати в их страстном порыве, звездной пыли и изменившей направление кометы. Звон монет привел в себя, по улице проезжал ягуар. Гуляющие посмотрели вверх и приметили любовную парочку, не удосужившуюся прикрыться пляжным сомбреро. Сомнения обуздали чрезмерную амплитуду. Вызвав на себя любопытство прохожих, они вбили в отношения нечто железное.

Покинув приятный номер, шли по бескрайним улицам, ненавидя прошлое, когда прогулки завершались хулиганствующими актерами. Озлобившись на индифферентность лотерейщика, выиграли два счастливых билета, и обменявшись ими с человеческим поцелуем, направились в сторону реки, река светилась, била. Ниже левой груди горела ее рука от катарсиса ночи, пробирая до столба позвоночника. Было ясно, ни одного избирателя. Обуздав неконтролируемое желание затащить ее в гостеприимную подворотню и там соединиться, обратил взор на идущих мимо, уравновешенных, улыбающихся, несчастных людей. Смышленых туристов и раздетых туристок, пытающих совершенный асфальт.

Повернув вспять, двигались к гостинице, собирая уважение в сжатые ладони. Были выходные, а люди озабоченно выбирали роскошь отдыха. Примерно в полчаса менялся контраст красок, все становились лучше. Познакомились с душевной парой из Орегона, модель и актер. Он играл в лучших постановках альтернативного Бродвея вместе с первыми красавицами. Их любовь пронесла через десятилетия отпечаток юношеской чувственности и вседозволенности спортсмена-любителя. На вид им можно было дать пятьдесят на двоих. В Индианаполисе они дрались с полицией, с лозунгами против войны и коррупционной верхушки, подмявшей средний бизнес.

По сю пору, мужчина и женщина не забыли перекошенное ненавистью лицо жандарма, бившего молодого японца головой в венецианский столик. Остановиться и разорвать брачный контракт, соглашения с независимыми театрами и желтой прессой, заманившей ее на съемки в жанре ню.

— Мы счастливы знакомству, вы самые прекрасные, из всех, что видела. Здесь лучшее место на всем побережье, весна, осень, позднее вздыхающее лето напевно прочны в иллюзии низа публики, когда выходишь на поклон, но горделиво штыришь на сволочье в вип-ложе, пряно потягивающее коктейли схожих девушек из сопровождения.

— Мы с моим кавалером не самые плохие в наших широтах, бьемся по льду во фри-барах, следим отпрысков, шныряющих по замусоренным городским паркам в поиске отбившихся от рук негодниц. Здесь мы стали совсем иными, и не знаем, зачем возвращаться к пройденному, этапы жизненного пути не самое главное, и большая роль ждет каждого оборванца, бросившего.

— Поймите, я встретил ее посреди безликого собрания анонимно, разбив о борт яхты нувориша четыре фужера кровавого каберне, браня матроса по чем стоит свет, оставившего рейхс-фридель на откуп безалаберным юнгам в забавных головных уборах с кисточками, уже познавших вкус свободы, соленый морской воздух, дающий наслаждение после домашних неурядиц.

— Пройдемте к нам, здесь готовят курицу по-русски, без острого соуса и обязательного черного. Шеф мой знакомый, имеет звезду. Хотите, скажу одну малоизвестную тайну о мировом заговоре.

— У меня антипатия к секретам. Потом вытащат на работе, заставят писать за всю редакцию кляузы на соседей, прибивать отлынивающих от прямых обязанностей хладных статистов, верящих в победу над бедностью и запустением в отместку за пугающих окружающих, пьющих минералку по бросовым ценам, заказывая из нормальных регионов, вся Россия — отечество отчему крову, берет под крыло горевание и скорбь, бравурно стуча маршами по дешевой коже пионерских барабанов.

— Мы перенесли на плечах многое, но не готовы отстаивать ваши патриотические закидоны. Видим, что понравились, взаимно. Скажем прямо и без экивоков, никто из вашей великой страны не добьется первых позиций в нашем кино, пока такие нечестивцы будут у власти на побегушках, грозя разорить обращенных в правильную веру бывших, снимающих происходящее на незаметные камеры в пуговицах френчей и дужках рейбанов.

— Хотеть значит полностью довериться своему человеку, выбиться из сил после шахерезадной ночки, прыгать по кочкам царевной, потерявшей платок на кольце, что думал ее вручить, и она заказала копию в мастерской у своего человека, целуя нежного в щеку без ярости. Гложет упрямая зависть постылых, на колчан кладенца сменивших топчан с прожеванной периной.

— Вот номер. Вы мне не последние получается люди на земле, за несколько смутных минут, свыкся и собираюсь простить своих там, похожих. Я и моя возлюбленная многое поняли из ваших красивых выражений, она так кладет голову руки, отдыхая, точно наша подруга, встречая, их резать ведут.

— И нам повеяло родным с вас. Предлагаем переписываться. Будем сильно ждать на нашем ранчо в низовьях Джекривер, недавно избранный мэр как раз ресивер. Он, можно сказать, Стивен, а я миссис Лупер. На ниве общей симпатии не выпадем в ступор, пишите, пришлем вам ДХЛом капор по сельской моде и набор куриных костей, играть на желания.

— Желаю побыть здесь побольше и нежиться на пляже, не забывая про крем и очки с ультрафиолетом, здоровье это счастье, а мир присвоен полетам.

Вреж вбил в землю палку и ходил вокруг, вздымая притворно руки. Он не верил, что ему суждено быть любимчиком осатаневшего босса, что смотрел на лоб, пряча глаза. Должен не менее девятиста фунтов льна, а ведет себя ни в чем не бывало. Если суждено быть человеком с косой, работать на уборке свеклы и травить двигатель вчерашней солярой, то не все стоймя отдают честь, презрев когито. Переварив скоро должное исчезнуть прекрасное попурри, парень на мойке плевал в стекло для лучшего эффекта. Ему и не виделось в произошедшем минутами ранее инциденте дрянной весточки от загулявшей любительницы погорячее.

— Это ты? — рискованно спросил себя про нее, фотография в бумажнике затрепетала.

— Не совсем, — отвечал ее сладкий и томительный голосок, зрея в голове на дрожжах свежести кенийских зерен.

Тенистые просеки дубов не кончались перед глазами после поездки за город, где обнимал не ее, не тщась словить поцелуи красующейся по сей час в клубе.

Нагнав тоски в заледенелый должно стакан, виновато оценил отражение в стекле на фоне блеска кожи годовалого бука. Мучась от ревнивых потупленных вопросов со стороны напарников, бил ногой по колесу, как проверяя надутость.