Паутина удачи - Оксана Демченко

Выговорившись, мама вцепилась отцу в волосы и сделала вид, что хочет выдрать изрядный клок. А потом рассмеялась, довольная смирением Короля, нагнувшего голову для удобства «трепки».

– Устал?

– Лен, да не с чего, – отмахнулся он. – Три плети, ребята все сделали быстро, на одном дыхании. Семенович сказал, телеграмма пришла. Нас спешно переводят на северо-западную ветку. Там большая стройка, вот где будем уставать. Нужно подсобить, а мы самые ближние к дуговой связке путей. А пока дней восемь отдыха.

Король сунул руку во внутренний карман куртки и извлек небольшой жестяной футляр. Бережно перевернул, извлекая с десяток слабых стебельков подснежника с мелкими, едва наметившимися бутонами цветков. Понятно – искал в лесу и едва успел запрыгнуть на площадку хвостового вагона. Футляром, а точнее, банкой тотчас завладел Саня. Еще бы! Целое состояние: узорная, со сложной выпуклой чеканкой, с золотой краской контура рисунка. Начпоезда хранит чай в очень похожей банке. О ней знают и мечтают все мальчишки…

– Откуда? – Восторгу брата не было предела.

– Из «Зеленой стрелы» кто-то выбросил, – улыбнулся Король, подталкивая детей в спины и двигая всю семью в сторону вкусно пахнущего обеда. – Для богатых детей, Саня, это не сокровище, а мусор.

– Ну и дураки, – немедленно постановил Саня. – Жаль, крышку они зажулили.

– Деда попроси, новую соорудит, – посоветовал Король. – Корней – мужик рукастый.

Он сел, как и полагается, во главе стола и принялся жадно следить, как мама разливает темный, жирный борщ по тарелкам. Принюхался и уточнил, по южному ли рецепту изготовлен, на старом сале? Довольно кивнул, принимая свою порцию. А в глазах такие искры бегают – аж страшно. Я его знаю: сейчас еще что-то учудит. И буду я одна хозяйствовать до самой ночи…

– Лена, – строгим тоном позвал отец, вычистивший тарелку в две минуты, – у нас на сегодня намечено важное дело.

Мама, которая его повадку знает много лучше моего, фыркнула, искоса глянула на бледно-зеленые подснежники в маленькой кружечке, неопределенно дернула плечом, не высказав вслух никаких возражений или ехидных замечаний. Отец довольно кивнул.

– Надо сходить на склад и учесть осветительное масло, – предложил он повод, мало отличающийся от обычных в таких случаях.

– До трех не сочтешь без подмоги? – ядовито посочувствовала мама.

Она, как и я, знала: емкостей с маслом ровно три… Одна пустая, вторая ополовинена. Не далее как вчера я писала отчет для дяди Михея. Отец задумчиво нахмурился и исподлобья глянул на маму.

– Так весна, день еще короток, света мало, угар велик, – важно предположил он, сдерживая улыбку.

– Ну разве что угар… – задумалась она, накручивая витую рыжую прядь на палец. – У тебя или у масла? А, велика ли разница! Пошли учитывать, пока ты не нашел еще каких добровольных помощников. Ренка, дом и детвора на тебе.

– Понятно, – отозвалась я.

Не особенно сложное дело – привести в порядок посуду и весь вагон. Как только родители ушли, я запустила в наш закут приятелей Сани. Брат выставил на стол кастрюлю с остатками борща, разлил всем поровну. Васек, сын Михея, сбегал и принес кашу, Лёня добавил хлеб – и так далее. Не знаю, успели ли родители добраться до склада, а у нас уже вовсю шумел праздник. В середине стола стояла великолепная банка, и пацаны, не отрываясь, смотрели на нее. Советовали Сане наперебой, чем можно заполнить столь красивое вместилище для детских сокровищ.

Я напекла им картофельных драников, потом вскипятила воду и засыпала в запарник горсть сухого, звонкого шиповника, залила его. Пусть радуются. К тому же Саня – он такой же непредсказуемый, как и отец. Может вот прямо сейчас учудить на правах хозяина дома и богатого владельца сокровища такое, что практичный дед только охнет…

Горка драников в миске быстро таяла. Ели обжигаясь и не дожидаясь, пока печево остынет. Так вкуснее. Мой любимый брат щурился, явно копируя папу. Все чаще посматривал на Олега, самого маленького и щуплого за столом, – тот на полгода младше брата, в зиму болел и вовсе ослаб, только теперь начал поправляться. Мама Лена его подкармливает. Обитает Олег в восьмом вагоне, родителей у него нет, только дед и бабушка, зато не слишком старенькие. Наша жизнь – она особенная. Удачи и неудачи у нас куда контрастнее, чем вне полотна рельсовых путей. Папа Олега был неплохим подбойщиком. Еще ему, ловкому и крепкому, доверяли вышибать клин, запирающий снизу бункер с песком или щебнем для отсыпки. Всегда успевал отпрыгнуть. А вот по осени – опоздал… Олегова мама непохожа на мою, она не стала ни убиваться, ни беречь родного дитятю. Просто ушла в новую семью, в другой ремпоезд. Бывает и так.

– Олег, – молвил мой безнадежный брат важно, точно как папа недавно. – Я дарю тебе банку. Это честно. Ты мне меч из палки выстругал, а я ничем не отплатил. Ты стругаешь лучше всех, у тебя рука крепкая, уверенная. Банка мировецкая, не для пустяков. Вот и храни в ней инструмент: ножик, точило и прочее, что для работы важно. Крышку нам дед Корней соорудит.

Что я говорила? Вот вам и весь Саня, каков он есть. А попробуй они отнять эту дурацкую банку у него всем скопом – защищать станет до последнего и умрет, но не отдаст. Как же, младший Король! Драться его, надо признать, папа учит с настоящим азартом. Восьмой год Сане пошел, а до чего же взрослый мальчишка, не зря в нашей вагонной ватаге младших пацанов верховодить умудряется. И не по злости или хитрости, скорее по уму и этой странно-притягательной щедрости души…

– Саня, вы посуду уберете? – спросила я, хотя ответ знала.

– Само собой, – обрадовался брат. – Иди гляди на облака.

Он меня тоже неплохо знает, но на сей раз ошибся. Я собрала отложенные в сторонку драники, хлеб, поплотнее укутала порцию каши, разместила ее на дне корзинки. Надо проведать деда. Раз нас срочно переводят на запад, он будет до ночи бессменно гнать «Букашку». Наш паровоз не особенно скоростной, его выпускают на главный путь только тогда, когда есть свободные «окна» в графике. И, раз мы снялись с места так внезапно, то теперь пытаемся всеми силами не отстать чересчур быстро от «Зеленой стрелы». Может, до ночи продержимся, а если повезет, то и до утра. Впереди большая станция, пассажирский состав там остановится и потеряет время, а мы – нет.

Все знают: лучшие в мире паровозы делают у нас стране. Когда полвека назад в других странах о железной дороге для дальних перевозок и знать не знали, у нас она уже существовала. Мне отец рассказывал. Порой я полагаю, он вообще знает обо всем на свете, только усердно делает вид, что забыл большую часть сведений. А может, и правда забыл… Проклятие Вдовы – штука непонятная, жуткая. Недавно я подкралась к Королю, пока он спал, и без спешки изучила шрам на ладони. Черный он для чутья. Такой черный, словно тянет на себя все невезение мира, а удачу выпивает и отдает рельсам. И бежит она по правому пути в столицу. Как вода бежит, споро и ровно, с «холма» везения – в темную «низину» дворца. Папа проснулся, застал меня за размышлениями, и пришлось во всем признаться. Он выслушал и согласился, что, может, Вдова силу берет из светлой удачи. Больше ничего не сказал. Зато про рельсы изложил все подробно: что строить их начали семьдесят лет назад, еще под конную тягу, что было это в первые десятилетия власти Вдовы и что маршрут для магистралей выбирали не купцы и не инженеры, а только маги удачи!