Пустырь Евразия - Сергей Лавров

Отец Никон пристально посмотрел на него.

— У Михалыча остались две дочки,— сказал Монумент, тупо глядя перед собой и двигая челюстями, как жерновами.

Николай Николаевич вздохнул и решительно встал.

— Мы сейчас поедем к нам,— бесстрастно проговорил он, отряхивая прилипший к строгим брюкам мусор.— Я приглашаю вас к сотрудничеству. Мои люди подождут милицию и все сделают, а нам троим надо очень хорошо подумать.

III

Они поехали, но не домой, а в офис. Чтобы без женских обмороков, как сказал Отец Никон. Вероятно, он имел в виду Беллу. Авенир с трудом представлял Веронику в обмороке. В пластиковом раю расселись на вращающихся стульях, Николай Николаевич сам заварил кофе, достал из бара коньяк. Едва он приготовился что-то сказать, как Авенир довольно бесцеремонно перебил его.

— Минуточку! Позвольте прежде я, а то вы можете попасть в неловкую ситуацию! Я полагаю, мы все заинтересованы найти убийц. Вам был дорог партнер, вам, — он оборотился к Монументу, незаметно плескавшему коньяк в чистую пластиковую чашечку,— ваш друг. Я тоже заинтересован… По личным мотивам. Так вот, не хотите ли вы, Николай Николаевич, прежде нам что-то разъяснить касательно сегодняшней поездки с выкупом? Сотрудничество предполагает доверие, не так ли?

Монумент, широко открывший было рот, чтобы заглотить коньяк, так и замер, не донеся чашки до цели, обнажив крупные желтые зубы. Отец Никон потер переносицу, как делал это сам Авенир в минуты задумчивости.

— Я рад, что не ошибся в вас,— сказал он наконец.— Надеюсь, вы все правильно понимаете. Не знаю, как вы догадались, но конечно… Сегодняшний выезд был блефом. Мальчишка напроказил, поссорился с отцом и просто сбежал. Бывает. Но Борман не был бы Борманом, не умей он выигрывать что-нибудь в любой ситуации. Он всех мог заставить плясать под свою дудку. Мы с ним имитировали похищение, выдумали звонки и требование выкупа. Нарисовался неплохой куш, но… Самое странное, что никто не мог знать об этом. Никто не мог знать место передачи выкупа, кроме нас двоих. Он должен был спрятать деньги в условленном месте, чтобы я их забрал. Затем мы быстро воротили бы Петрушу и втолковали бы ему, как себя вести. Все было натурально, этот юридический шалман был готов купиться, но…

Он побарабанил по столу тонкими девичьими пальцами. Ему неловко было сознаваться. Монумент наконец закрыл рот, отставил нетронутый коньяк и уставился на Авенира. Он морщил лоб под наростом и беспощадно насиловал свой неповоротливый мыслительный аппарат. Нестандартные ситуации ставили его в тупик.

— Поэтому Низовцев не хотел брать охрану? — спросил Авенир.— Чья была идея?

— Бормана, конечно,— пожав плечами, ответил Отец Никон.— С моей стороны было бы цинично предлагать отцу наживаться на конфликте с собственным сыном. Но у Юрия Карповича был своеобразный взгляд на человеческие ценности. Впрочем, я его не отговаривал. Знаете, в нашем бизнесе чистые руки — редкость, горячее сердце — роскошь, а холодная голова бывает только после контрольного выстрела…

— Кто знал из домашних?

— Никто,— твердо сказал Николай Николаевич.— Разве что Борман сам кому-то проболтался.

— У меня тоже сложилось впечатление, будто Вероника не верит в похищение,— сказал Авенир, стараясь произнести имя женщины максимально бесстрастно.

Отец Никон глянул на него проницательно и недобро:

— Не надо меня ловить. Я ни на кого не указываю. Я, впрочем, имел в виду в первую голову Беллу. Она мать, она тревожилась больше прочих. Он мог рассказать ей или намекнуть, чтобы успокоить.

— Не думаю, что Белла должна сильно тревожиться,— задумчиво проговорил Авенир.— Хотя актриса она великолепная, могла разжалобить Бормана… Простите, Юрия Карповича.

Монумент, вторично поднесший коньяк к пасти, вновь застыл, не завершив задуманного.

— Вы предполагаете, что на свалке мог быть Петруша? — удивился Николай Николаевич.— Ну, знаете… Он, конечно, не подарок… Весьма даже не подарок, но я все же не думаю…

— Это было бы слишком просто,— вздохнул Авенир.— К сожалению, алиби у Петруши, я полагаю, есть.

— К счастью, я бы сказал,— возразил Отец Никон.— Оставьте мне хоть толику веры в молодое поколение и поясните ход ваших мыслей. Мы тут не гении, к сожалению.

— Точно! — охотно подтвердил Грешников, возвращая опустевшую пластиковую чашечку на исходную позицию.— Хорош темнить, выкладывай!

Авенир устало прикрыл голубые глаза, помассировал веки.

— Петруша со вчерашней ночи находится в квартире своей матери,— сказал он.— Он никуда не выходит, только изредка на балкон. Думаю, он и в эту минуту там же.

— А-а!.. — Грешников догадался, как его провели ночью.— Это он тебя по голове огрел?

— Он. Или те, кто был с ним.

— Вьеты? — спросил жестко Отец Никон.

Авенир кивнул. Монумент, улучив паузу в разговоре, подхватил и мигом проглотил новую порцию коньяка.

— Он мог послать их на свалку! — воскликнул Отец Никон, сжимая и разжимая кулак.

— Или Вероника могла послать кого угодно,— возразил Авенир.— Или любой другой, кто узнал о месте выкупа.

— А что, собственно, там произошло? — спросил Николай Николаевич.— Я имею в виду — что взорвалось? И почему столько шума? Почему не стреляли?

При этом оба они посмотрели на Грешникова.

Следователь квадратными ладонями утер такое же квадратное лицо:

— Это мы узнаем завтра, после экспертизы. А не стреляли потому, что человек был в себе не уверен. Шли двое вооруженных, мы были неподалеку… Стоило ему увязнуть в перестрелке — и все сорвалось бы. Может, он ждал Низовцева одного, а тут Михалыч увязался… Классный стрелок, между прочим… Был. А так он завалил обоих одной гранатой — и был таков.

— Может быть, место заранее заминировали? — спросил Отец Никон.

— Я не видел воронки,— устало ответил Монумент.— Надо завтра по свету еще раз все посмотреть. Не стройте только догадок на пустом месте. Ухватились сразу домашним косточки перемывать… Вы место на свалке вдвоем присматривали?

— Конечно,— кивнул Николай Николаевич, отчего длинный темный чуб его упал на высокий лоб.— Надо же было, чтобы я ночью нашел!

— Ну вот, а говорите! Да кто угодно мог вас выследить, если раскусил вашу комбинацию. Те, кто деньги давал на выкуп, например! Вы играли свою игру, а они — свою! Знаете, встречаются такие гады, которых от виселицы может спасти только электрический стул!

Отец Никон привстал, ладонью загребая волосы вверх, и даже застонал от догадок.

— И еще я вам скажу,— продолжил довольный Монумент.— Чтобы так выкатить гранату, да еще с небольшого расстояния, нужно быть профессионалом и храбрость иметь немалую. Там ведь даже толком укрыться негде, а поражает на двадцать метров, между прочим! А вы затеяли — ребенок, женщина… Да и мину тоже надо уметь поставить. Так что давайте не пороть горячку, а встретимся завтра там, на месте, еще раз по свету все посмотрим и покумекаем, что к чему. Ух!..