Викинг. Король на горе - Александр Мазин

Однако я не спешил. Волк уселся на траву, глядел на меня снизу. Он улыбался, высунув язык…

А вот Трувор, похоже, немного растерян. Блин! Да он же никогда нас не видел вот так, напротив себя. Мы немало сражались вместе, и у него была возможность поглядеть, как мы бьемся на пару с моим великолепным зверем. Мог… Но, скорее всего, не обратил внимания. Потому что сам в это время был очень занят умерщвлением наших общих врагов.

«Что ж, Трувор Жнец, похоже, я сумею тебя удивить», – подумал я, неторопливо извлекая из ножен саблю. Потанцуем?

Вот черт! Да, я его удивил. Но и он меня – тоже. Мечи в его руках взлетели, опали и снова взлетели, окутывая его таким знакомым сиянием. Не может быть, он же не берсерк и не ульфхеднар!

– Перун! – пронзительно выкрикнул варяг и устремился на меня. А я, ликуя, помчал ему навстречу, потому что уже знал: сейчас придет счастье! Потому что есть лишь одна радость, превышающая радость от моего танца. Это когда танцуешь его вдвоем с достойным!

Мы сошлись раньше, чем толпа успела взреветь. И сплели наш общий дивный узор из поющей стали. Наши клинки гудели, как корабельные ванты в шторм. А когда иногда они соприкасались, звон их разлетался, как морская пена, сорванная шквалом.

Это было весело и ничуть не страшно, потому что я был уверен, что металл не может коснуться меня, потому что я видел весь рисунок боя целиком, и мне было совсем нетрудно находиться внутри. Однако я знал и то, что мой партнер так же неуязвим, как и я. Только он этому почему-то не радуется. Он хочет, чтобы алые брызги взлетели ввысь, к небесам. Он думает, что сегодня именно такой танец будет правильным.

Меня это веселит. Пусть думает, что это он ведет наш танец. Когда он прозреет и поймет, что мы оба – листья, которые кружит ветер, это и будет победа…

Но не получилось.

Мой волк обиженно взвизнул. Он хотел продолжать. Я тоже хотел продолжать, но…

Все кончилось.

Трувор отступил.

Я опустил оружие.

Некоторое время мы так и стояли. Молча. Мир потускнел. Стал обычным. Волк ушел. «Врата» закрылись.

– Хорошо бился, – сказал варяг.

Выглядел он… Как бы это сформулировать… Озадаченно, что ли.

– Ты тоже, – ответил я.

Варяг хмыкнул… И убрал клинки в ножны.

Вот теперь кино действительно закончилось.

Я тоже убрал Вдоводел с саблей.

Ну да, было бы неплохо при всем честном народе превзойти Жнеца, но ничья – тоже неплохо. Как там у восточных классиков? Неуязвимость – в тебе самом, возможность победы – в противнике? И Трувор мне такой возможности не дал. Ну да не убил – и ладушки. Вопрос: что дальше?

И вопрос, надо отметить, не только у меня.

– Эй, Жнец! Ты что делаешь? Так нельзя! Это ж хольмганг!

Оспак. Неужели его так огорчило, что никто не умер?

– И что с того? – буркнул Трувор по-нурмански. – Что не так, Парус?

– Так это… Сказано же: до невозможности продолжать бой. А вы…

– Я и не могу, – проворчал Трувор. – Устал. И в горле пересохло.

Я подумал: если предложит мне выпить с ним пива – соглашусь. Старый друг лучше новых двух. Посрались – и будет. Заря, опять-таки…

Не предложил. И будто мысли мои прочитал.

– О дочери моей забудь! – рыкнул Трувор, растолкал плечами своих и ушел к княжьему терему.

Разочарованные зрители начали расходиться. Ну да, никто никого не убил. Какая досада.

Мои тоже двинулись к дому.

А мне преградил дорогу Ульфхам.

– Не забыл, что я тебе сказал?

– Да хоть сейчас! – мгновенно отреагировал я, берясь за рукоять Вдоводела и задирая подбородок, чтобы глядеть Ульфхаму в глаза. Здоровенный он вымахал, Треска. Метр девяносто, не меньше.

– Я тебе не враг, сын Вогена! – не принял вызова главный телохранитель Рюрика. – Будь моя воля, вчера ты был бы первым при разделе добычи.

– Но воля – не твоя, – произнес я с намеком. Треска понял правильно.

– Я нужен конунгу, – сказал он. – И я ему верен.

Ну да, Треску Рюрик не кидал. А меня не кидал Треска.

– Без обид, друг, – я похлопал дана по обтянутому льняным рукавом предплечью. – Спасибо, что напомнил.

– Ты меня слышал, – сказал Ульфхам без улыбки. – Так что и ты не держи на меня зла, если…

Он не договорил, но и так понятно. «Я верен своему конунгу». А конунг считает, что здесь, в Мидгарде, мне больше не место.

По мне – так в свинячий анус такого конунга! Но – побережемся. Поединка с Треской я не боюсь. Но, боюсь, поединка и не будет. Есть множество других способов прикончить такого, как я. И Ульфхам в таких делах эксперт.

Надо из Ладоги валить. Причем не откладывая. Вызовов больше не будет. Придут большим коллективом и размажут нас по стеночкам. И скоро. Следовательно, бежать надо быстро. Лучше – этой ночью. И еще: совсем не хочется, чтобы нажитое здесь, в Ладоге, имущество заграбастал Рюрик. Значит… Значит, надо поговорить с другой командой. И я даже знаю с кем.

– Уж прости, боярин, что не подчинился, но сам понимаешь: маловато нас, чтобы с варягами бодаться. Если бы я отказался, то ты со своим десятком вряд ли сумел бы нас защитить.

Бобр мрачно кивнул. А поскольку был не дурак, то сразу спросил:

– Чего хочешь? К нам?

– Не могу, – отказался я. – У нас же ряд с Рюриком. Уйти могу – он даже, наверное, рад будет, что серебром нам платить за службу не придется. А если мы к вам перейдем, то всем хуже будет. С варягами у меня теперь дружбы нет, а у вас и не было. Вчера мы с Трувором без крови разошлись, но это потому, что я постарался. Он-то меня убить хотел.

– А ты почему его пожалел? – недоверчиво поинтересовался Бобр.

– С дочерью его у нас… В общем, я ее второй женой взять хотел. Трувор был не против. До вчерашнего. Вот я его и пощадил. Может, еще помиримся. А если бы убил, тогда… Сам понимаешь.

– А ты силен, – с уважением проговорил Бобр. – С Трувором на мечах разве что Ольбард совладает. А ты… пожалел! – Бобр хмыкнул. – Жаль, не видел, как вы бились. Люди разное говорят.

Я не стал уточнять, что говорят люди.

– Дело у меня такое, боярин. Князь твой Гостомысл землю мне пожаловал в Ладоге. Я на ней отстроился хорошо. Жить здесь собирался… Может, еще и буду. Но опасаюсь: уйду я домой – Рюрик ее сразу себе заберет. Или он, или варяги.

– Это возможно, – солидно кивнул Бобр. – Варяги нынче все под себя гребут.

– Вот и я о том же. Однако землю эту мне все же не Рюрик пожаловал, а Гостомысл. Не по правде будет, если Рюрик ее захапает. Попроси своего князя, чтоб оградил свое пожалование. Рюрик против тестя не пойдет… Пока, – добавил я многозначительно. – Походатайствуй, боярин.