Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вам еще и не хватает?

В. ГЕРАЩЕНКО: Всем всегда не хватает, но нам тоже не хватает.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не боитесь, что государство, в случае если не хватит денег, конфискует эти деньги?

В. ГЕРАЩЕНКО: Государство не может конфисковать, потому что мы с вами живем в правовом государстве, и зачем запугивать наших слушателей?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Закон примем.

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну что же, избранные вами депутаты могут принять любой закон у нас. И в 98-м году, поскольку государство, правительство должно было платить, даже при том моратории, который был объявлен на ГКО и на евробонды, были безусловные обязательства. И поэтому в соответствии с законом о бюджете на 98-й — 99-й годы государство заняло у нас всего 7,5 млрд. долларов и до сих пор должно нам 6,5. Платит проценты потихоньку, обещают до 2007 года погасить.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть не боитесь?

В. ГЕРАЩЕНКО: Чего же бояться, мы же живем в своем государстве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня, по-моему, говорилось о том, что уровень инфляции в этом году Центробанк прогнозирует вокруг 17.

В. ГЕРАЩЕНКО: Было сказано в нашем сегодняшнем представлении основных направлений денежно-кредитной политики на 2002 год, что мы считаем, что инфляция в этом году будет на уровне 17–18 процентов. Эти цифры — 17 — назывались и Германом Грефом, и Алексеем Кудриным. Тут ничего такого сверхнового мы не говорим. Да, мы не укладываемся в те цифры, которые предсказывались и в экономической политике правительства на 2001 год, и в бюджете, и в наших денежных направлениях, когда мы говорили об 11–12, 14 процентах. Не укладываемся по целому ряду причин. Очень сильно выросли, как известно нашим слушателям, все тарифы в жилищном секторе. И, опять же, нам известно, что жилищный сектор пойдет через структурные реформы, он не может работать только на дотациях, это будет требовать времени. Почему мы с правительством иногда и спорим, и говорим, что не надо забегать раньше времени и обещать деве юной, как там пелось, что у нас эта инфляция на уровне 12–14 % будет еще в течение 5 лет, поскольку мы должны пройти через структурные перестройки в важных для нас отраслях: в энергетике, транспорте, жилищном хозяйстве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но не пора ли тогда выпускать двухтысячную купюру, пятитысячную купюру, раз уж такая инфляция, 18 %, а в следующем году 12–14? Может быть, на опережение большие купюры выпускать?

В. ГЕРАЩЕНКО: Если бы вы складывали в банки, даже под матрасом — мы бы их выпускали, но вы же складывать не будете, вы будете их менять на доллары все равно. Когда надо, мы выпустим, но сейчас самые популярные купюры — это сотни и 500 рублей. Поэтому когда будет надо, мы выпустим, но мы не говорим о том, что мы будем жить в условиях инфляции, которая будет экономически неуправляема. Я пытаюсь сказать о том, что мы будем жить в экономике, которая требует структурных реформ, а структурные реформы — это имение сложившейся системы цен. Она идет, естественно, по цепочке, удорожая ряд товаров, ведя за собой необходимость индексации пенсий, бюджетных выплат, а затем и заработных плат в реальном секторе. То есть тут такой свой не заколдованный круг, но круг, который мы все равно должны пройти, и ничего страшного в этом нет. Была бы работа — индексировались бы зарплаты и пенсии, и государство справедливо и по-доброму заботилось бы о своем населении.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Есть несколько жалоб. Например: «Куда нужно обращаться, если отдел Сбербанка отказывается принимать купюры долларовые нормального вида, говоря, что они потеряли свою платежеспособность?» — спрашивает Лариса Ивановна.

В. ГЕРАЩЕНКО: Я с таким случаем лично не встречался но, по-моему, с такого рода купюрой можно идти к нам в РКЦ, у нас есть подразделение, которое смотрит, поддельная это купюра или нет. Потому что мастеров сейчас, которые способны подделывать купюры не только в стране, но и из других стран, очень много. И, естественно, чего боятся немцы, что сейчас при обмене немецких марок на евро тоже будет очень много сдаваться банкнот, особенно в других странах, которые не являются настоящими, а являются фальшивыми марками, но это проблема тех. Сдавайте, кто примет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А проблема фальшивых долларов в России существует, Центробанк с ней сталкивается в коммерческих масштабах?

В. ГЕРАЩЕНКО: В таких громадных коммерческих масштабах мы не сталкиваемся, и, может быть, потому, что если кто-то нарвется на определенное количество фальшивых купюр, он потихоньку пытается их пустить дальше в оборот, поскольку известно, что у нас так называемый серый сектор экономики, где расчеты производятся как наличными рублями, так и наличными долларами, довольно большой, и пока можно на такие вещи пускаться. То есть сказать, что мы сами или через правоохранительные органы сталкиваемся с громадным наплывом фальшивых долларов, я не могу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А с рублями фальшивыми? Или этой проблемы вообще не существует?

В. ГЕРАЩЕНКО: Есть и проблемы с рублями, как правило, с купюрами высокого достоинства, которые стоит подделывать. И, конечно, тот либерализм, который был допущен в начале 90-х годов, когда можно было покупать любую технику множительную, он принес свой вред. Сейчас опять пришли назад к тому, что правила должны быть разумные, должна быть регистрация, кто купил, зачем и т. д. Сейчас даже делаются купюры, когда склеивается три разных купюры, это такое искусство.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как это три разных?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я не специалист. Если бы я был специалист, я бы не работал в Центральном банке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще один вопрос касается дискуссии вокруг банковской реформы. Как известно, была создана так называемая группа Мамута, он является председателем комиссии при правительстве по банковской реформе, и 27 сентября в правительстве должно быть заслушано предложение этой группы и, видимо, другой группы и других банков. На сегодняшний день за неделю до заседания правительства известны какие-то ли предварительные решения, выводы? И ваше отношение?

В. ГЕРАЩЕНКО: У вас вводные совершенно неправильны. Вопрос заключается в следующем, что, естественно, после 98-го года финансовый кризис, который привел к довольно большим бедам и в банковском секторе, который динамично развивался, и пострадали в основном крупные банки и население, которое в этих крупных банках держало свои вклады, а мелкие, средние региональные банки, как правило, уцелели. У нас из 2,6 тысяч сейчас остались 1300 банков, треть банков работает в Москве, но достаточно много региональных банков, которые предоставляют самые элементарные услуги своим клиентам и вполне справляются с теми задачами, которые перед ними стоят. И, естественно, идя через систему санирования, вычистки банковского сектора от неплатежеспособных банков, мы задумались, что, видимо, нужно идти с какой-то концепцией развития банковского сектора, и вместе с иностранными консультантами такого рода концепцию подготовили, которая в январе была опубликована. Должен сказать нашим слушателям, что после кризиса 97-го — 98-го года только в 3 странах — Аргентине, Малайзии и Тайване — такого рода работа проводилась вместе со специалистами Мирового банка и Международного Валютного фонда, и те концепции, те рабочие документы, которые были выработаны, не стали достоянием общественности. Мы их сделали достоянием общественности, потому что мы стремимся к прозрачности, к понимаю и пытаемся объяснить тем или иным правительственным органам или средствам массовой информации, что когда банковский сектор обвиняется в том, что он стоит не лицом, а боком, или не знаю как, к реальному сектору экономики, — это вещь временная, вещь объективная. Если предприятие дает банку необъективный непрозрачный баланс и просит дать кредит — как я могу дать кредит, если у вас баланс ни черта не видно? Поэтому это движение, которое должно идти в обе стороны. К сожалению, представители Российского Союза промышленников и предпринимателей, элиту которого составляют крупные предприятия, выступили с такими шапкозакидательскими идеями: давайте разделим банки чуть ли не на три уровня, кроме Центрального банка: есть государственные банки со специфическими функциями, есть крупные банки, у которых капитал, может быть, не сразу, но в ближайшее время должен быть 100 млн. долларов, цифра умопомрачительная. В Америке, для того чтобы начать банк, первоначальный капитал должен быть всего лишь всего лишь 200 тысяч долларов. Откуда они такие цифры берут, не знаю, видимо, как тот, который говорит — сколько в миллионе рублей. Поэтому мы выступили против того, что было предложено группой Мамута. Он никакую правительственную комиссию не возглавляет. Естественно, правительство внимательно относилось к их предложению и, в общем-то, в процессе дискуссии банковское комьюнити выступило с разумными подходами — в общем, та концепция с поправками, с улучшениями, которые вносились в процессе обсуждения, будет вынесена на заседание правительства 27 числа.