Metahuman. Метачеловек. Как открыть в себе источник бесконечных возможностей - Дипак Чопра

С какой стороны ни посмотри, мы оказываемся в сфере идей, разума и других нематериальных факторов. Но и у них должен быть источник. Чтобы да Винчи смог написать «Мону Лизу», должна была существовать сама концепция искусства. Что, кроме самого искусства, послужило началом искусству? Разве не концепция породила все другие концепции? Сознание, как в этой книге будет продемонстрировано со всех возможных сторон, – единственный возможный ответ. Ничто другое не может дать достойного объяснения загадкам, о которых я только что рассказал, будь то способность клеток группироваться, сохраняя форму тела, или тот факт, что неживые атомы и молекулы образуют живые организмы.

На эту тему можно сказать еще очень многое. Но уже сейчас, посмотрев в зеркало, вы будете понимать, что ваше тело кажется вам материальным и четко очерченным только потому, что вы сами воспринимаете его таким. Я не ставлю цель запутать вас. Я лишь хочу освободить вас от ограничений в восприятии. Быть человеком значит быть свободным. Следовательно, ограничивая себя, мы становимся менее человечными. В этом и состоит истина метареальности. Мы можем приближаться к ней до тех пор, пока она не станет привычной для максимально возможного количества людей, включая нас с вами.

Когда вы смотрите в зеркало и узнаете себя в отражении, это происходит само собой и, кажется, не нуждается в объяснении. Однако этот акт самоосознания очень важен. Тот, кого вы привыкли видеть в зеркале, только и делает, что ужесточает ненужные ограничения. Когда Уильям Блейк писал о «законом созданных цепях», правильнее было бы сказать, что эти цепи созданы вашим эго.

Попробуйте вспомнить, когда вы впервые осознали свое отражение в зеркале как себя, – вряд ли получится. Первое представление о том, что для него «я», возникает у человека в период раннего развития. Тем не менее младенцев зеркала вообще не интересуют. Ребенок начинает узнавать себя в отражении уже после того, как научится ходить и говорить, где-то в полтора года, – зато уж тогда зеркало превращается в занятную игрушку. Те немногие животные, которые могут узнавать себя в отражении, тоже приходят от него в восторг.

Мы должны понять по крайней мере то, что мы все живем в разных реальностях. У каждого свое видение мира. Сто человек, наблюдающие один и тот же закат на Гавайях, увидят сто разных закатов. Человек, страдающий депрессией, не увидит великолепия ни в этом закате, ни в любом другом. «Я» всегда стоит в центре картины мира, поэтому именно «я» – основа симуляции, которую мы принимаем за реальность. До тех пор пока мы не узнаем себя за пределами нашего эго, иллюзия не ослабит свою хватку.

В слово «иллюзия» мы вкладываем очень много. Человека, для которого имеет значение только он сам, общество клеймит как солипсиста или, попросту, нарцисса. Другое дело – иллюзия, что любовь побеждает все: в нее все верят, когда влюблены, и расставаться с ней всегда очень больно. «Я» – это и есть смесь радости и боли. С одной стороны, осознание своего «я» приводит детей в восторг. С другой, оно же вызывает и «кризис двух лет» – время воинствующего эгоизма, когда ребенок отчаянно требует внимания: «Ну же, смотрите! Это Я!»

Для родителей этот период бывает мучителен: отстаивая свое эго, ребенок часто становится невыносимым. К тому же его желание неосуществимо. В обществе невозможно выжить, требуя, чтобы окружающие всегда, или хотя бы почти всегда, смотрели только на вас. Взрослая жизнь – не что иное как компромисс между исполнением своих желаний и соответствием социальным нормам, между всепоглощающим эго – центром мира – и эго подавленным, которое является лишь шестеренкой в огромном механизме общества. Поддерживать этот баланс непросто. Многие, пытаясь его найти, в какой-то момент начинают чувствовать, будто их жизнь не имеет никакого значения. Другие – их значительно меньше – получают возможность агрессивно утверждать свое эго за счет других.

Психотерапевты на протяжении всей карьеры пытаются выяснить, как исцелить чужое поврежденное «я», но, чтобы стать метачеловеком, придется задать себе более радикальный вопрос: «А откуда вообще взялось это „я“?» Оно привносит в нашу жизнь неожиданные удовольствия и боль, изолирует нас от мира, ограничивает нас в чувствах, мыслях, словах и поступках. Как часто мы думаем: «Я не буду делать Х, потому что я не такой»? Вместо Х в это уравнение можно подставить что угодно, от «подшутить над кем-то» до «хвастаться своим богатством» или «сбежать с бродячим цирком». В ограничениях, навязанных нам эго, нет никакого смысла. Они основаны на принципах, которые мы позаимствовали у прошлого.

Когда мы понимаем, что наше «я» – это ментальный конструкт, притом довольно неустойчивый, мы можем начать его менять. Вы можете вообще от него избавиться, если посчитаете, что в нем нет смысла. «Я» существует лишь для того, чтобы внушить вам, что вы часть виртуальной реальности, из которой никак не выбраться. Ведь человек, изображенный на портрете, не может с него сойти. Мы увязли в иллюзии, потому что цепляемся за это «я» – со всеми вытекающими последствиями.

Чтобы отнять у «я» бразды правления своей жизнью, придется многое в себе искоренить. С самого начала сознательной жизни «я» было для нас самым верным спутником, и оно продолжает цепляться за то, чего ему хочется, и отвергать то, что ему неприятно. По понятным причинам «я» не хочет лишаться своей власти. Не правда ли, жизнь обретает смысл, когда есть кто-то особенный, кто любит вас и только вас? Если не будет «я», кто будет любить вас и кого любить вам? Но вы должны понять: на кону гораздо большее. Все наши мысли, чувства и слова направлены на то, чтобы ваше «я» становилось сильнее, счастливее, лучше. Поэтому невозможно стать метачеловеком, если это не обещает большего, чем дает эго.

На первый взгляд кажется, что избавиться от эго невозможно. Как отбросить нечто настолько необходимое нам для выживания? Ваше «я» – причина, по которой вы ощущаете себя собой и никем другим. Вы смотрите на мир взглядом, которого больше нет ни у кого. Когда мать приходит забирать своего ребенка из школы, все родители на парковке видят, как он выходит из здания, но только она видит уникального ребенка – своего собственного. Мы вообще ценим уникальность, но она не дается даром. Почти никто из нас не способен чувствовать себя комфортно в полном одиночестве, будучи изгоем, но именно это и случится с вами, если вы всегда будете собой. «Я брел, как облачко весною, /Один, меж долом и горой» (пер. А. Лукьянова), – восторженно писал Уильям Вордсворт, но мало кто может с такой же радостной беспечностью говорить об одиночестве. О человеке, самоотверженном настолько, что он готов пожертвовать своими личными потребностями, в лучшем случае скажут: святой. В худшем его сочтут асоциальным или сумасшедшим. Сложно поверить, что нормальный человек может не иметь эго и сопутствующей ему потребности в удовольствиях и чужом одобрении. Хотя во многих религиозных движениях эго воспринимается как бремя, проклятие, скрытый враг возвышенного сознания.

Впрочем, ирония именно в том, что считать свое эго врагом – тоже решение эго. Как и другом. Сказать: «Я не хочу иметь эго» – значит самому себе противоречить, ведь это говорит эго, которое уж точно не хочет покончить с собой. Даже ваши собственные слова не помогут вам сбежать из иллюзии. Нельзя избавиться от эго, как от воспалившегося аппендикса. Если вам кажется, что это не так, то вы тонете в иллюзии еще глубже, внушая себе, что вы не эгоистичны. «Я» – всего лишь буква. Но то, что мы все (и вы лично) вокруг этой буквы воздвигаем, закостенело, как коралловый риф.