Тютчев. Тайный советник и камергер - Семен Экштут

Итак, Элеонора Тютчева только что отняла от груди младшую дочь Екатерину и чувствовала себя не очень здоровой. Такой пустяк, как болезненное состояние жены, не был для Федора Ивановича достаточным основанием для того, чтобы отказать себе в удовольствии пообедать в городе. Он оставил жену дома одну и отправился в город. Элеонора решила, что муж пошел на свидание с Эрнестиной, и попыталась покончить с собой. Ее неудавшееся самоубийство стало не только семейной драмой, но и публичным скандалом в колонии дипломатов — той самой среде, которая меньше всего склонна прощать подобные вещи. Для любого члена дипломатического корпуса подобного рода история закончилась бы неминуемой отставкой и неизбежным крахом карьеры. Поразительно, но мой герой вышел сухим из воды. В день неудавшегося самоубийства Элеоноры посланник князь Григорий Гагарин поспешил написать министру иностранных дел графу Карлу Нессельроде личное письмо, которое, воспользовавшись верной оказией, отправил из Мюнхена в Петербург с первым секретарем миссии бароном Александром Крюденером.

«…Умоляю вас, граф, уделите самое благосклонное внимание всему, что он будет говорить вам о г-не Тютчеве, о его злополучии, о его отчаянном положении и о самой настоятельной необходимости его из этого положения вывести. При способностях весьма замечательных, при уме выдающемся и в высшей степени просвещенном, г-н Тютчев не в состоянии ныне исполнять обязанности секретаря миссии по причине того пагубно-ложного положения, в которое он поставлен своим роковым браком. Во имя христианского милосердия умоляю ваше превосходительство извлечь его отсюда, а это может быть сделано лишь при условии представления ему денежного пособия в 1000 рублей для уплаты долгов: это было бы счастие для него и для меня. Отъезд бар. Крюденера до прибытия его преемника для меня поистине большое несчастье, а потому я решился обратиться к г-ну Татищеву с просьбой прислать мне моего сына Евгения он воспринял традиции бар. Крюденера и станет моей правой рукой, моей единственной опорой, ибо от г-на Тютчева уже нечего ожидать»[97].

Посланник князь Григорий Гагарин знал, как следует поступать в подобных обстоятельствах. Он на собственном опыте изведал, во что обходится любовь дипломатам. В молодые годы князь подавал блестящие надежды: в 28 лет был пожалован чином статского советника и в октябре 1811 года стал статс-секретарем Государственного совета. В это время князь Гагарин работал непосредственно с государем Александром I, и даже придворные дамы знали, что официальный министр иностранных дел канцлер граф Николай Петрович Румянцев «занимал свою должность только для виду»[98]. Князь мог стать естественным преемником министра. Отечественная война 1812 года положила конец блистательной карьере. Гагарин сформировал на свой счет целый полк, однако уклонился от чести быть при особе императора во время боевых действий, и именно граф Нессельроде занял его место при государе. Александр I покинул Петербург и отправился к армии — князь Гагарин под предлогом болезни остался в столице. Взаимная страсть связала его с Марией Антоновной Нарышкиной, официальной любовницей императора Александра I, матерью его дочери Софьи. Об этом стало известно царю. Князь был вынужден покинуть службу: вышел в отставку и отправился «для поправления здоровья» за границу. Хотя через несколько лет он и смог вернуться на дипломатическое поприще, однако в итоге сделал весьма заурядную карьеру.

Тяжело больной посланник, которому оставалось жить менее года, сделал всё возможное для того, чтобы его подчиненный был выведен из-под удара и не поплатился отставкой[99]. 18 июля 1836 года баронесса Эрнестина фон Дёрнберг покинула Мюнхен, вклеив на память о дне разлуки с возлюбленным засушенный цветок в свой альбом-гербарий. Федор Иванович был вынужден вспомнить о своих служебных обязанностях и в течение почти двух месяцев «на время отсутствия посланника исправлял с успехом должность поверенного в делах», за что и был поощрен. 18 июля 1836 года Тютчеву «в вознаграждение ревностной службы» было выдано в уплату долгов 1000 голландских червонцев, и тогда же он был пожалован чином надворного советника со старшинством с 31 декабря 1835 года, т. е. со дня получения придворного звания камергера. В июле 1836 года Тютчев провел две недели в Вене, а осенью посланник отчитался за его курьерскую дачу в 680 гульденов для поездки в столицу Австрийской империи и обратно[100]. Жизнь постепенно налаживалась, однако оставаться далее в Мюнхене ни он, ни Элеонора более не могли. Они понимали, что в этом городе у них нет будущего. Роман камергера Тютчева и баронессы Эрнестины фон Дёрнберг не был тайной для современников. О нем знали как в Мюнхене, так и в Петербурге. Приехавший в столицу племянник посланника и младший сослуживец Федора Ивановича по дипломатической миссии в Баварии, князь Иван Сергеевич Гагарин не только передал тютчевские стихи в «Современник», но и дал друзьям поэта необходимые биографические комментарии. 17 декабря 1836 года Александр Иванович Тургенев, сам безнадежно влюбленный в Эрнестину, зафиксировал в дневнике очередную сплетню: «Князь Гагарин сказал мне о вдовушке с брюшком от Тютчева»[101].

Вице-канцлер граф Нессельроде оставил дипломата на службе, но не внял просьбе князя Гагарина и не извлек Тютчева из Мюнхена. Найти подходящую вакансию было не так-то просто. Для этого требовалось время. Тогда младший секретарь стал хлопотать об отпуске, чтобы провести с семьей зиму в Москве, и получил разрешение покинуть свой пост сроком на четыре месяца. В Россию он намеревался отправить Элеонору с детьми одну, а сам хотел в очередной раз получить курьерскую дачу и навестить в Варшаве брата Николая. На сей раз разлука с мужем и тяготы предстоящего путешествия менее всего беспокоили эту хрупкую женщину. Её откровенное письмо, адресованное матери Федора Ивановича, не нуждается в комментариях и как нельзя лучше характеризует моего героя.

«Я предпочитаю путешествовать с тремя грудными младенцами, нежели с одним Теодором. Таковы наши планы. Самое большое затруднение — это, как всегда, деньги. Я экономлю целый год всеми возможными средствами, чтобы отложить необходимую сумму