Страшные истории для рассказа в темноте - Элвин Шварц

– Возьми себе, – сказал он. – Мне дали на танцах.

– Спасибо, – ответила она. – Вплету немного в волосы.

Что она и сделала.

– Не хочешь куда-нибудь сходить? – спросил Фред. – В кино, там, или еще куда.

– Было бы замечательно, – сказала Джинни.

Уже отъехав, Фред осознал, что не знает ни фамилии Джинни, ни ее номера телефона. «Вернусь, – подумал он. – Уж как-нибудь там проеду».

Он медленно поехал по Брэди-роуд, мимо темных зарослей, но Джинни видно не было. Завернув за угол, он заметил впереди разбитую машину. Врезавшись в дерево, автомобиль загорелся. От обломков все еще поднимался дым.

Подойдя ближе, Фред увидел в машине тело человека, лежащее поверх руля.

Это была Джинни. В ее волосах сверкала подаренная им мишура.

По воскресеньям Ида всегда посещала семичасовую службу в местной церкви. Обычно звук колокола заставал ее за завтраком. В этот раз она услышала его еще лежа в постели. «Наверное, опаздываю», – подумала она.

Ида выскочила из-под одеяла, быстро оделась и ушла, не завтракая и не глядя на часы. На улице было еще темно, но в это время года это было нормально. На улицах больше никого не было. Слышно было только, как ее каблуки стучат по тротуару. «Наверное, все уже в церкви», – думала она.

Срезав дорогу через кладбище, Ида проскользнула в церковь и села на ближайшее место. Служба уже началась.

Отдышавшись, Ида огляделась по сторонам. Церковь была полна незнакомых ей людей. Правда, женщину рядом она уже где-то видела. Ида улыбнулась ей. «Это Джозефина Керр, – подумала она. – Но ведь она мертва! Умерла месяц назад». Иду вдруг охватила тревога.

Она снова огляделась. По мере того, как ее глаза привыкали к сумраку внутри, Ида начала различать очертания скелетов в костюмах и платьях. «Эта служба для мертвецов, – подумала она. – Здесь все мертвые, кроме меня».

Ида заметила, что некоторые из мертвых смотрят на нее. На их лицах была злость, словно ей здесь было не место. Джозефина Керр наклонилась к ней и прошептала:

– Если хочешь жить, уходи сразу после благословения.

Наконец, служба подошла к концу, и священник приготовился благословить прихожан.

– Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! – сказал он. – Да призрит на тебя Господь светлым лицом Своим и помилует тебя…

Ида схватила плащ и быстро направилась к выходу. Услышав приближающиеся шаги, она оглянулась. Несколько мертвецов следовали за ней, другие уже поднимались с мест, чтобы к ним присоединиться.

– Да обратит Господь лицо Свое на тебя и даст тебе мир…[2] – продолжал священник.

В ужасе Ида побежала. Она выбежала за двери, а за ней с воем гнались призраки.

– Убирайся! – кричал один.

– Тебе здесь не место! – вопил другой, срывая с нее плащ. Когда Ида бежала через кладбище, третий сорвал с нее шляпу.

– Не смей возвращаться! – прокричал он, грозя ей кулаком.

К тому времени, когда Ида выбежала на улицу, поднялось солнце, а мертвецы исчезли.

«Было ли все это на самом деле? – спросила она себя. – Или мне все приснилось?»

После полудня в тот же день один из знакомых Иды принес ей ее плащ и шляпу или то, что от них осталось. Их нашли на кладбище разорванными в клочья.

Дом стоял неподалеку от пляжа. Сооружение было громадным и уже давно пустовало. Временами кто-нибудь вламывался через дверь или окно, чтобы провести внутри ночь. Но всегда только одну.

Однажды вечером в доме укрылись трое рыбаков, застигнутые бурей. Отыскав внутри сухое дерево, они развели в очаге огонь. Они расположились на полу и попытались уснуть, но в эту ночь никому поспать не удалось.

Сначала они услышали шаги наверху. Казалось, несколько человек ходят туда-сюда. Один из рыбаков крикнул:

– Кто здесь?

Шаги тут же прекратились.

Затем они услышали женский крик. Крик превратился в стон и затих. С верхнего этажа на рыбаков начала капать кровь. Кровь собиралась на полу в лужу, постепенно впитываясь в деревянный пол.

Наверху хлопнула дверь, и снова раздался женский крик.

– Только не меня! – закричала женщина. Судя по звуку, она бежала, стук ее каблуков громом отдавался в коридоре.

– Я тебя достану! – закричал мужчина, и пол содрогнулся от его топота.

А потом тишина. Не было слышно ни звука, до тех пор, пока кричавший мужчина не начал смеяться. Раскаты ужасного хохота наполнили весь дом. Смех все звучал и звучал, и рыбакам уже начало казаться, что они вот-вот сойдут с ума.

Когда хохот стих, рыбаки услышали, как кто-то спускается по лестнице, волоча за собой что-то тяжелое, грузно ударявшееся о каждую ступень. Звук переместился в коридор, достиг входной двери. Дверь открылась и захлопнулась вновь. И снова тишина.

Внезапно вспышка молнии осветила весь дом зеленоватым сиянием. Из коридора на рыбаков смотрело ужасающее лицо. Раздался раскат грома. В страхе рыбаки выбежали на улицу, в дождь.

Поздним вечером в октябре 1864 года блокадный бегун Конфедерации проскользнул мимо канонерок северян, охранявших техасский залив Галвестон, и благополучно пришвартовался, привезя с собой продовольствие и другие припасы.

Луис Биллингс, капитан этого небольшого судна, готовился сняться с якоря, когда услышал крик одного из членов экипажа.

– Прямо на нас шла старомодная шхуна под огромными черными парусами, – рассказывал позже Биллингс. – Вся она была охвачена странным голубоватым свечением, в котором ясно вырисовывался каждый изгиб корпуса.

Экипаж тянул канаты и занимался другими делами, не обращая на нас никакого внимания. Ни один на нас даже не взглянул. Укаждого были ужасные раны, их лица казались лицами мертвецов.

Кричавший матрос упал на колени, стуча зубами от страха, и, задыхаясь, начал читать молитву. Меня самого ужас пробрал до костей, но, преодолевая его, я бросился вперед, отдавая на ходу команды. И вдруг шхуна исчезла прямо на моих глазах.

Поговаривают, что это был призрак пиратского корабля Жана Лафита, «Гордости», затонувшего в заливе Галвестон между 1821 и 1822 годами. В 1892 году корабль был замечен снова с тем же экипажем.

Я записался обычным матросом на «Фолз оф Эттрик», торговый корабль, направлявшийся в Англию. Я узнал этот корабль, едва его завидев. Это была «Гертруда Спуршоу», на которой я служил много лет, когда борта ее еще были коричнево-золотыми. Теперь корабль был черным и носил новое имя, но это был он.