Топор XXI века - Сергей Усков

Креативный менеджер Роман со смешной фамилией, которую я не хотел бы озвучивать, проснулся ранним утром выходного дня. Проснулся другим человеком. Роман внезапно испытал почти физическое отвращение к фальшивой, «пластмассовой» действительности, ежедневно окружавшей его: от колбасы и пива до кинофильмов, книг и музыки. Да и человеческих отношений тоже.

Это неприятие зрело в нём подспудно длительное время; однако оно не выходило за рамки дежурного возмущения фальшивыми продуктами, книгами, телепередачами, которыми, что греха таить, мы все возмущаемся время от времени, особенно после очередных громких разоблачений нечестных производителей того или иного.

С Романом произошло качественное перерождение: с этого дня он просто не мог заставить себя смотреть на всё это, потреблять, пользоваться и есть… Что послужило «последней каплей», так сказать, «переполнившей», он сказать не смог бы; да это было и неважно: главное, что он безвозвратно решил изменить свою жизнь.

Изменить качественно и в лучшую сторону.

Он решил переехать в деревню и потреблять всё только натуральное: от продуктов питания и одежды до развлечений и пищи для ума. Роман отличался от многочисленных последователей движений из серии «Вперед к природе»: он не собирался сеять рожь, рассекая по полю босиком, в льняной рубахе и холщовых портах, – он собирался поступить много умнее.

Роман просто хотел избавиться от вещей, продуктов и пищи для ума, созданных в эпоху безудержного глобализма и жажды наживы. Он хотел пользоваться тем, что было создано до. Он хотел провести над собой такой эксперимент. А результатами – поделиться в соцсетях. Если, конечно, после этого проекта они будут ему интересны.

Роман не собирался даже увольняться с работы, не говоря уж о том, чтобы лишиться московской прописки: он не был готов пойти на такие жертвы. По крайней мере, пока.

Друзьям, в соцсетях и не только, он объявил, что смещает отпуск и едет в экзотический тур, а посему не будет на связи аж целый месяц! Близкие провожали его как на верную смерть; однако отговорить Романа так и не смогли…

Загрузив в свой «пластмассовый» автомобиль книги классиков, дивиди-плейер с советскими фильмами, а также «набор туриста», он уехал с мыслью найти забытую богом деревню. Километрах в пятидесяти от Москвы.

Роман поехал один. Его девушка, покрутив пальцем у виска, в эксперименте участвовать отказалась.

Приехав в областной центр, Роман первым делом нашел церковь. Это было грамотным решением! Роман втайне восхищался своим умом и сообразительностью.

Выходивших из храма старушек он, взяв под локоток, ласково расспрашивал о заброшенных деревнях, представляясь то этнографом, то собирателем милых древностей. Старушки охотно общались и даже предлагали купить что-то из своих вещей, однако названий «богом забытых» деревень не знали: близлежащие населенные пункты, по их мнению, жили весьма зажиточно.

Роман перешел на женщин бальзаковского возраста.

Наконец одна, довольно бойкая, сообщила ему, что такая деревня есть: правда, она забыта не богом, а районной администрацией, ибо находится на другой стороне реки и сообщается с цивилизацией лишь посредством древнего парома; зимой же детям в школу, а взрослым в больницу приходится добираться по временной переправе, сооруженной прямо на льду. Иной вариант – крюк в сорок километров по грунтовой дороге… Галина (так звали женщину) обратилась к последней опоре и защите – ко Господу; она молилась, чтобы Господь послал и средства на мост и совесть чиновникам, поскольку просить что-то одно было бессмысленно.

Роман просиял. И попросил немедленно показать дорогу к этому удивительному поселению. Женщина была очень даже не против, потому что сама жила там. Молитва дала результат: для начала Господь послал ей Романа. И теперь Галина, загрузив в багажник сумки, с удовольствием щебетала под шелест кондиционера, вольготно расположившись на сиденье.

Роман поведал ей истинную цель визита и попросил найти подходящую избу.

Ответ Галины был почти мгновенным – она наизусть знала нелегкие судьбы всех домов, которых в деревне насчитывалось сто три штуки.

В результате заляпанный грязью автомобиль остановился у покосившейся избушки, глядящей подслеповатыми оконцами на белый свет уже девятый десяток лет. Это был дом умерших родителей мужа ее двоюродной сестры, давно живущей в городе. Галина позвонила сестре, и вопрос был решен за десять тысяч рублей с наказом Галине присматривать за новым квартирантом. Сестра боялась пожара.

…В доме были крашеные полы, необшитые стены, по которым струилась открытая проводка, потолок из темных досок, закопченная печь, керосинка на облезлом кухонном столе, ржавый холодильник и рукомойник-«мойдодыр». В большой комнате – сервант с пыльными стеклами и рюмками внутри, диван с валиками, круглый стол со стульями, сундук и картина Шишкина «Утро в сосновом лесу». В спальне – железная кровать с шишечками, радиола на комоде и ковер «Олени на водопое» на стене.

Пахло мокрой бумагой, кислой капустой и печным дымом.

Роман был безмерно счастлив: именно таким он и представлял свое новое жилище!

За пять тысяч Галина предложила привести дом в порядок, принести постельное белье, полотенца и посуду. Роман был готов ее расцеловать.

…Он гулял по деревне, всей грудью вдыхая «непластмассовый» воздух и поглядывая на сады с натуральными яблоками, грушами, сливами, смородиной, крыжовником и прочими огурцами и помидорами. Видел и сараи, где, конечно же, должна была находиться скотина; слышал кукареканье петухов, лай собак – и его сердце наполнялось радостью и необыкновенными ощущениями.

Вернувшись в дом уже под вечер, он нашел в нём чистоту и даже некое подобие уюта; на столе стояли крынка с молоком, кастрюля вареного картофеля, лежал хлеб – и бумажка с номером телефона Галины.

Роман с необыкновенным аппетитом принялся за еду. Правда, молоко имело своеобразный запах, а картофель – такой же привкус.

После трапезы Роман внимательно осмотрел дом снаружи и внутри. Слазил на чердак, чувствуя себя при этом Индианой Джонсом. Оттуда он снял несколько довоенных книг и пачку газет. От более тщательного изучения чердака его отвлек организм, настойчиво требующий визита в туалет. Там он задержался надолго, но это его не смутило. Он сидел, слушал лай собак, всплески матерной ругани с соседнего двора, вдыхал аромат разнотравья сквозь крупные щели и понимал, что это и есть та самая натуральная жизнь!

Найдя в сарае дрова, попробовал растопить печь; это получилось не с первого раза, и дом наполнился дымом. Таким сладким и таким натуральным.

Наконец, когда дрова начали весело потрескивать, Роман позвонил матери и выключил телефон. Прилег на кровать и углубился в чтение передовицы под заголовком «Смерть троцкистским прихвостням». Затем с большим интересом прочел стихотворения о Сталине в учебнике литературы для средней школы тысяча девятьсот тридцать девятого года издания. Находясь под большим впечатлением от этой поэзии, включил радио. Шкала зажглась, но, кроме треска, поймать ничего не удалось. А как он хотел услышать голос, вешающий об успехах в социалистическом строительстве! В комоде нашлись пластинки; Роман поставил, и – о чудо! Из динамиков послышался звук. Теплый, живой, не изнасилованный цифровым преобразованием звук…