Пиранья. Алмазный спецназ - Александр Бушков

– Э, ваше величество, да ты уже надрался... – щегольнулмеханик репликой из бессмертной кинокомедии.

– Н-не без того, – сообщил Мазур. – Б-бензинкакой-то они тут подают, да еще ацетоном бодяжат... Поехали куда поприличнее? Яплачу, не сомневайся... За мной не заржавеет... Земляки – дело святое... ГдеКатька? Пусть ловит тачку, поедем всей кодлой куда поприличнее, чтобыстриптиз... и официанты во фраках...

На лице механика отобразилось явственное беспокойство –такой оборот его решительно не устраивал, а еще пуще – радиста... Мазур,покачиваясь, глупо ухмыляясь, терпеливо ждал предложения, которое простообязано было сейчас прозвучать.

– Коля, – сказал механик задушевно, – такси в этомрайоне хрен поймаешь, а до приличных кабаков – километров десять пехом... Такойуж дурной город.

– Аб-балдеть, – сказал Мазур, ритмично раскачиваясь,как дервиш из Эль-Бахлака на молитве. – Тут они недосмотрели, точно. Хреня еще раз приеду в такую дыру... Т-точно, десять кэме?

– Если не больше, – безжалостно подтвердилмеханик. – Оно тебе надо – переть в такую даль? Пальмовым лесом,трущобами? Там бандюганы на каждом углу, только и смотрят, как бы белого прирезать...

– Э, нет! – громко возгласил Мазур. – Бандюганымне и дома надоели, да я и сам-то, грубо говоря и прямо выражаясь... Нет уж,желаю веселиться дальше, но чтоб без бандюганов! И чтоб не тащиться никуда!

– Коля, а пойдем на корабль?

– На к-какой? – с идиотским видом вопросил Мазур.

– На наш. На «Орион». До него два шага, а там и водочка изнеприкосновенного запаса, и комфорт, и видак с советскими комедиями...

– Точно?

– Чтоб я так жил!

– Х-хочу «Бриллиантовую руку»! – заявил Мазур. –Косят зайцы траву, трын-траву в сарафане...

– И «Бриллиантовая рука» есть, и «Кавказская пленница».

– И пл-ленница?! – возопил Мазур в совершеннейшемностальгическом восторге. – Желаю категорически! Если б я б был султан, яб прогнал трех жен... Пошли! Катька, ты где там?

И, чтобы поторопить события, сделал вид, будто готовотрубиться прямо здесь. События стали разворачиваться в ускоренном темпе:Виталик метнулся на танцпол, перекинулся парой слов с пижоном-радистом, тотпросиял, засуетился...

Не позднее чем через пару минут процессия двинулась к пирсу.Впереди добрый самаритянин Виталик и еще кто-то, то ли Миша, то ли Гоша, кактам его, вели под белы рученьки двигавшегося уже на совершеннейшем автопилотеМазура, которого кренило то вправо, то влево, то швыряло вовсе уж зигзагом, иморячки, сами не особенно трезвые, едва успевали в последний момент подхватитьнового друга. Сзади шли радист с Анкой. Анка хохотала и громко рассказываласпутнику, что с ее Колюнчиком всегда обстоит одинаково: когда он в таком вотумильном состоянии, достаточно одного-единственного стаканчика, чтобы задалхрапака часов на восемь, и исключений из заведенного порядка практически небывает. А девушка, добавила она обиженно, должна скучать рядом с бесчувственнымтелом – а у девушки в такие ночи романтическое настроение, ей на звездысмотреть хочется с борта корабля, ночной свежестью дышать...

Воспрянувший радист, уже полагая Мазура отключившимся,отвечал что-то в том смысле, что прекрасно понимает нежные трепыханияромантической девичьей души и самолично покажет столько созвездий, что исосчитать невозможно, да еще и объяснит, где какое. И нес что-то такое о любвис первого взгляда. Анка заливалась, как полоумная, так что у радиста не должнобыло остаться никаких сомнений в успехе предприятия.

Поводыри страшным шепотом, в оба уха начали внушать Мазуру,что ему следует держаться чуточку прямее и не орать так про вожделенную кассетус «Кавказской пленницей» – пришли, мол, и там стоит самый страшный человек насудне – вахтенный.

Вахтенного они миновали без особых приключений: он, правда,начал было что-то бурчать насчет посторонних и строгих корабельных порядков.Повиснув на нем со всей непринужденностью, Мазур деловито распорядился:

– Не свисти, денег не будет... В номер – блядей ишампанского, и чтобы живенько...

Оторопевший вахтенный едва выдрался из цепких объятий. Егоуспокоили, сунули прихваченную из кабака бутылочку, чтобы служба медомпоказалась, – и повели Мазура в недра корабля.

Как-то так получилось по нечаянности, что по дороге радист сАнкой отстали и затерялись в переходах. Однако Мазур не стал по этому поводуподнимать шума, вообще не заметил убыли среди присутствующих – он уже начиналвырубаться окончательно, повис на плечах спутников, как куль, что-то мычанасчет постельки и баньки. Они старательно перли его волоком по тусклоосвещенному коридору, принесли в небольшую двухместную каюту, уложили на койку.Мазур приготовился отбиваться, если вздумают снимать пиджак, – там у негопо карманам и было рассовано самое интересное. Но их услужливость до такойстепени не простерлась – положили на койку, выжидательно остановились над ней.

Мазур, не открывая глаз, промычал насчет посошка. Егоприподняли и, прекрасно, должно быть, помня Анкины откровения, сунули в рукуполный стакан, громко поощряя:

– Ну, Колян, за кибернетику!

Мазур, не открывая глаз, осушил сосуд, разжав пальцы,выпустил его, посидел пару секунд с идиотской улыбкой, а потом рухнул обратно вкойку, уронил голову на грудь и всхрапнул.

Оба обормота еще немного постояли над ним, потом погасилисвет и тихонечко вышли, похохатывая. Когда за ними закрылась дверь, Мазур сразуоткрыл глаза, но по врожденной подозрительности еще несколько минут лежалнеподвижно, старательно похрапывая. Потом бесшумно встал, подкрался к двери,осторожно ее открыл, высунул голову. Тускло освещенный коридор и тишина. Всебыло в порядке, выражаясь казенно, внедрение состоялось.

Корабль чрезвычайно напоминал ему «Сириус» – точно, посхожему проекту построен – и Мазур, сидя в полумраке на узкой казенной койке,вдруг испытал нечто вроде пронзительного, недолгого, продолжительностью внесколько секунд приступа безумия: показалось, что не было всех этих лет, и онкак раз лежит в своей каюте на «Сириусе», а «Сириус» плывет у Ахатинскихостровов, и старшему лейтенанту Мазуру попросту приснился длинный, затейливыйкошмар, но сейчас он проснулся, выйдет на палубу и увидит живыми, здоровыми имолодыми всех, начиная с...

Это было так пронзительно и реально, что он не сразусправился с собой. Потихонечку вернулся из семьдесят шестого в двадцать первыйвек. Барашки иллюминатора оказались открученными, Мазур тихонько распахнул его.Над морем сияли звезды, наплывала та самая пресловутая ночная свежесть, ивокруг стояла успокаивающая тишина.

Он залез обеими руками во внутренние карманы белоснежногопиджака, достал два тяжелых свертка, освободил из пластиковых пакетов шестьтяжелых цилиндриков толщиной с горлышко бутылки и длиной с пивную бутылку.Нажал на одном маленькую кнопочку, вспыхнул узкий экранчик.