Надвигается беда - Рэй Брэдбери

— Вилли! Нам обязательно нужно вернуться попозже…

— Надо тебе, вот и возвращайся!

Джим остановился.

— Но ты же не отправишь меня одного, а? Вилли, ты жеобещал, что всегда будешь рядом! Чтобы защищать меня, а, Вилли?

— Это еще неизвестно, кто кого защищать будет, —расхохотался было Вилли, но тут же замолчал. Джим странно, без улыбки, смотрелна него, а темнота словно заливала это знакомое лицо, скапливаясь во впадинахноздрей, в ямах вдруг глубоко запавших глаз.

— Вилли, ты ведь будешь со мной? Всегда? Теплая волнаобдала Вилли. В груди, возле сердца, шевельнулся ответ: «Да Ты ведь и такзнаешь, что да.»

Они оба повернулись разом, шагнули и… споткнулись о тяжелолязгнувшую кожаную сумку.

Они долго стояли над ней. Вилли пошевелил сумку ногой.Внутри снова тяжело звякнуло.

— Это же сумка торговца громоотводами, —неуверенно произнес Вилли.

Джим наклонился, запустил руку в сумку и вытащилметаллический стержень, сплошь покрытый химерами, клыкастыми китайскимидраконами с огромными выпученными глазами, рыцарями в доспехах, крестами,полумесяцами, всеми символами мира. Все упования, все надежды человеческиетяжким грузом легли в руки ребят.

— Гроза так и не пришла. Зато он ушел.

— Куда? А как же сумка? Почему он ее бросил?

Оба одновременно оглянулись на карнавал позади. От парусиновыхкрыш волна за волной накатывал холод. От луга к городу шли машины. Мальчишки навелосипедах свистом звали собак. Скоро дорогу накроет ночь, скоро тени наЧертовом Колесе поднимутся до самых звезд.

— Люди не станут бросать посреди дороги всю свою жизнь, —заметил Джим. — У него больше ничего не было, и если что-то заставило егопросто забыть сумку на дороге, значит, это был не пустяк. — Глаза у Джимазагорелись, как у гончей, взявшей след.

— Пустяк не пустяк, но чтобы вот так про всезабыть?.. — недоумевал Вилли.

— Вот видишь! — Джим с любопытством наблюдал задругом. — Загадка на загадке. Грозовой торговец, сумка торговца… Если мысейчас не вернемся, то никогда ничего не узнаем.

— Джим… — Вилли уже колебался. — Ладно. Только надесять минут.

— Точно! А то темнеет уже. Все дома, ужинают. Одни мыздесь и остались. Ты подумай, как здорово! МЫ ОДНИ. Да еще и возвращаемся.

Они прошли мимо Зеркального Лабиринта. Из серебристых глубиннавстречу им выступили две армии — миллион Джимов наступал на миллион Вилли.Армии столкнулись, смешались и исчезли. Вокруг не было ни души.

Ребята стояли посреди темного карнавала и невольно думали одесятках своих знакомых, уплетающих ужин в теплых, светлых кухнях.

Крупные красные буквы кричали: «Неисправность! Не подходить!»

— А! Это с самого утра здесь висит, — махнул рукойДжим. — Вранье, по-моему.

Ребята стояли перед каруселью, а от вершин старых дубовнакатывались на них волны жестяного шелеста. Кони, козы, антилопы и зебрызамерли на кругу, пронзенные медными копьями. Словно рука могучего небесногоохотника разом метнула смертоносные жала, пригвоздила несчастных животных кдеревянному кругу, и они застыли, мучительно выгнувшись, умоляя раскрашеннымииспуганными глазами о милосердии и страдальчески оскалив зубы.

— Вовсе она не сломана. — С этими словами Джимперемахнул звякнувшую цепочку и ступил на вращающийся круг. Его сразу обступилизачарованные звери.

— Джим!

— Да ладно, Вилли. Мы же только карусель и не видели.Значит…

Джим качнулся. Лунатический карусельный мир дрогнул и слегканакренился. Звери шевельнулись. Джим хлопнул по шее темно-сливового жеребца.

— Эй, парень! — Из темноты за машинной будкойвыступил человек, шагнул и подхватил Джима.

— Ай! — завопил Джим. — Вилли!

Вилли как стоял, так и прыгнул через цепочку ограждения ипервый ряд зверей. Человек улыбнулся, ловко подхватил и его тоже, а потомпоставил рядом с Джимом. Теперь они стояли бок о бок и глазели на буйную рыжуюшевелюру над ярко-синими глазами незнакомца. Под тонкой рубашкой буграмиперекатывались могучие мышцы.

— Неисправна, — мягко сказал человек. — Вычто, читать не умеете?

— Отпусти-ка их! — произнес новый, властный голос.

Ни Джим, ни Вилли не заметили, откуда взялся еще одинмужчина. Он стоял возле самой цепочки.

— Доставь-ка их сюда, — повелел он.

Рыжий атлет плавно перенес ребят над спинами безропотныхзверей и поставил в пыль у входа.

— Мы… — начал было Вилли.

— Любопытствуете, — не дал ему договорить вновьприбывший. Был он высок, как фонарный столб, и бледен так, что вокруг лицарасплывались лунные блики. Брови, волосы, костюм — антрацитового цвета, а жилет— кроваво-красный, и янтарная булавка в галстуке в тон медово-желтым глазам.Впрочем, глаз Вилли поначалу не разглядел. Его поразил костюм долговязого,сделанный из удивительной материи. Такую ткань можно было бы получить, ссучивнить из зарослей «кабаньей ежевики»[6], пружинной твердости конского волоса,щетины и такой, знаете, блескучей конопли. Ткань все время шевелилась, отливалаи вспыхивала, а на ощупь она была, кажется, как самый колючий твид. В такомкостюме человек должен был бы мучиться несказанно, страшный зуд любого заставилбы рвать на себе одежду, а этот стоял себе, как ни в чем не бывало,невозмутимый, как луна, ныряющая меж облаков, и внимательными рысьими глазаминаблюдал за Джимом. На Вилли он и не посмотрел ни разу.

— Я — Дарк, — представился человек-жердь ивзмахнул белой визитной карточкой. Она тут же стала синей.

Шелест. Карточка покраснела. Взмах. На ней проступил зеленыйчеловек, свисающий с дерева. Карточка мелькала, приковывая взгляд.

— Дарк — это я. А вот этот рыжий мистер — мой другКугер.

Кугер и Дарк.

Опять шелест. На карточке пронеслись и исчезли какие-тоимена. Выступили слова: «СОВМЕСТНОЕ ШОУ ТЕНЕЙ», мигнули и растаяли. На их местекрошечная, но противная ведьма мешала в заплесневевшем горшке какое-то гнусноеварево. Но и ее в свою очередь согнали крупные буквы: «МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫЙАДСКИЙ ТЕАТР». Дарк протянул карточку Джиму. Джим принял ее и прочитал: «Нашаспециальность: проверка, смазка, полировка и ремонт жуков-могильщиков». Джим иглазом не моргнул. Секунду он рылся в бездонном кармане, полном сокровищ, какпиратский сундук, что-то выудил и протянул м-ру Дарку. На ладони лежал дохлыйкоричневый жук.