Бешеная армия - Эдди Бримсон

Но если хотя бы однажды попытаться сказать пару слов здесь да разок-другой пригрозить там… Кто знает, что из этого может выйти? Хулиганы и так используют насилие против других клубов, так почему бы не обернуть его против своего собственного? Особенно если любимый клуб (или, по крайней мере, люди, которые им заправляют) обманывает их при первом удобном случае. Но если этот наскок хотя бы раз сработает, может создаться очень тревожный и опасный прецедент. (Кстати, кто-нибудь готов поручиться, что такого прецедента не было?)

Если футбол все-таки позволит с собой так поступить, то у него возникнут по-настоящему серьезные проблемы. Это возвратит нас к моему изначальному утверждению: футбольное хулиганство существует потому, что может существовать. И пока ему позволено существовать, сама природа людей, вовлеченных в хулиганские действия, будет заставлять их идти все дальше и дальше, пока кто-нибудь наконец не решится их остановить. Поэтому не стоит удивляться тому, как далеко готовы пойти хулиганы.

После беспорядков, устроенных болельщиками сборной Англии в Марселе на чемпионате мира 1998 года, пресса изумлялась тому факту, что у подавляющего большинства фанатов, задержанных во Франции, были «работа и семья». Эта наивность до сих пор меня удивляет. Футбольные хулиганы живут не в пещерах, а на лбу у них не вытатуировано слово «отморозок». Это нормальные парни, большинство из которых живут обычной средней, вполне приличной жизнью. Я встречался со многими связанными с хулиганством людьми, и за редким исключением это были спокойные, доброжелательные и более чем нормальные граждане. А если вы спросите, почему они решили принять эту культуру (хотя большинство изучающих проблему хулиганства почему-то не любят этого делать), то многие просто пожмут плечами. Другие могут сказать: «Это адреналин», а еще кто-нибудь ответит даже проще: «А почему бы и нет?» Естественно, все это совершенно не похоже на серьезный ответ.

Но если вы немного подумаете, то поймете, что это очередной неправильный вопрос. Потому что в большинстве случаев не люди принимают хулиганскую культуру, это она принимает их. Вам ведь ни с того ни с сего не придет в голову замечательная мысль пойти на футбол, чтобы устроить там беспорядки. Сначала вы просто посещаете матчи, а потом эта среда постепенно поглощает вас, и в один прекрасный момент вы становитесь ее частью, не понимая и не признавая этого. А если вы уже погрузились в нее, то уже очень сложно вернуться назад просто так, без особого на то повода — я это знаю по своему опыту.

Главная причина рассматриваемого нами превращения состоит в том, что футбольное насилие — удивительно увлекательная штука. Любого, кто не знает об этом по своему личному опыту, такое заявление может поразить, но это действительно так. Люди выбирают футбольное насилие потому, что оно позволяет за десять минут испытать все известные человеку эмоции, причем доведенные до предела. И в этом смысле, как я уже не раз утверждал, футбольное хулиганство — экстремальный вид спорта. И если суть катания на сноуборде или прыжков с парашютом состоит в том, чтобы намеренно оказаться в опасной ситуации и, преодолев свои страхи, испытать облегчение и эйфорию, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: это определение вполне применимо и к хулиганству. Не думаю, что скоростной спуск по крутому снежному склону на отполированном куске дерева дает столько же адреналина, как прогулка по улицам Кардиффа в день матча в компании десяти или двадцати парней. Любой, кто знает об этом не понаслышке, скажет, что кровь кипит не на шутку. Конечно, у хулиганства есть одно серьезное преимущество по сравнению с катанием на сноуборде, если вы ищете остроты эмоций. Если вы скатитесь с того склона несколько раз, то эмоций станет меньше и вы начнете искать еще более и длинный, и крутой спуск. А для хулиганов каждый день матча отличается от любого другого, потому что любой угол, за который ты поворачиваешь, может оказаться тем самым углом. В итоге уровень адреналина никогда не снижается, рискованная игра становится заманчивее и к ней привыкаешь. Можно не участвовать в драках, можно просто носиться туда-сюда с другими фанами, но тебя все равно посетит особое ощущение — смесь страха, злости, эйфории и ожидания. Данное состояние — ключевой момент в понимании природы хулиганства, и если вы осознаете это, сразу же станет ясно, почему некоторым людям нравится вести себя подобным образом. Это также объясняет, почему невозможно полностью забыть о своем участии в беспорядках, если ты хоть раз в них участвовал. Даже сейчас, спустя десять лет после своей последней драки, когда что-нибудь такое вспыхивает, я все равно вскакиваю и бегу смотреть, а не продолжаю сидеть, с отвращением покачивая головой. И я никогда не оказываюсь один, никогда. Многие ли могут сказать, что, когда на стадионе начинается заваруха, у них не начинает играть кровь? Кто-то мне в свое время сказал, что футбольное насилие позволяет им чувствовать пульс жизни, и я прекрасно понимаю этих людей. Откуда же у фаната может появиться желание отказаться от всего этого?

Но я все-таки вернусь к изначальному вопросу: как отдельный человек становится частью хулиганской среды и что превращает нормального, законопослушного парня в человека, который с удовольствием готов прибегать к насилию ради своего футбольного клуба? Вариантов может быть множество, но в большинстве случаев все сводится к давлению со стороны сверстников, будь оно реальным или только кажущимся. Ниже приведена история, которая представляется мне типичной для тех, кто стал хулиганом в первой половине 80-х. Эту историю прислал Патрик, фанат «Челси», живущий в Вустере.

Я с детства смотрел футбольные трансляции, и когда там показывали какую-нибудь заварушку на матчах с участием, скажем, «Манчестер Юнайтед», или «Челси», или какого-то другого клуба, я думал: «Наверное, весело вот так буянить, и никакой крови». А потом я посмотрел по телевизору, что устроили фанаты «Лидса» на «Парк-де-Пренс»* после поражения от «Баварии» в финале Кубка европейских чемпионов 1975 года. На следующий день в школе мы с друзьями проделали то же самое, притворяясь, будто мы там, на стадионе.

Наверное, мне стоит рассказать о распавшейся семье, жизни в городских трущобах, несчастливом детстве, но ничего такого излагать не стану, потому что это не так. У меня были замечательные родители, мы жили в достатке, я получил хорошее образование, и детство у меня было счастливое. К тому же наша жизнь протекала вне города, так что меня, наверное, можно было назвать «деревенщиной», хотя я себя таким не считаю.

* Главный стадион Франции до постройки новой арены «Стад-де-Франс».

Я болел за «Челси», потому что в этой команде было что-то аристократическое, и к тому же они выиграли Кубок кубков в 1971 году. Когда мне исполнилось тринадцать, мы, к сожалению, переехали из Нъюбери на запад Англии, в самый скучный городишко во всей Британии, который я называл «Сонным городом». Прижиться там было довольно легко, но меня паренька с южным акцентом, задирали первые несколько месяцев. Правда, я всегда мог за себя постоять. Стычки — самый лучший способ завоевать себе репутацию в таком возрасте.

Когда мне было лет пятнадцать, я дружил с одним парнем, у которого было четыре старших брата, один из которых был фанатом «Вест Брома»*. Сидя в баре, мы смотрели, как они готовятся к поездке на матч, и через несколько недель после начала сезона стали ездить с ними.