Face-to-face - Галина Тер-Микаэлян

— Сейчас вас, наверное, вызовут, — устало проговорил Самсонов, прислоняясь к стене и закрывая глаза. — Потерпите маленько, следователь мое «дело», наверное, дописывает.

Юрий вытащил из кармана золотые часы — свадебный подарок Наташи и Сергея Муромцевых с дарственной надписью.

— Уже скоро полночь, моя жена сейчас, наверное, с ума сходит, — в голосе его звучало отчаяние. — Ну, какое они имеют право нас тут держать?

— Никакого, — со вздохом согласился бывший директор музея и, выпрямившись, открыл глаза. — Вас скоро выпустят, не изводитесь так, подождите — я ведь тоже жду, что теперь поделаешь.

Время шло, а в камере царила тишина, и никто не показывался. Наконец, не выдержав, Юрий, вскочил и вновь нетерпеливо заходил по узкому пространству. Иногда он останавливался и с досадой изо всех сил пинал дверь ногой.

— Да я бы тоже, как вы, сидел и ждал, если б не жена!

Самсонов устало пожал плечами:

— Объясните ей все завтра, она простит. Вы пока подумайте о чем-нибудь другом.

— Не в этом дело, она же нервничает! Я, правда, предупредил, что задержусь, но не настолько же! И не сказал ей, главное, куда пойду — не хотел тревожить, пока не узнаю результатов.

— У врача, наверное, были?

— У врача? Да нет, какого лешего мне делать у врача — говорил с оппонентом по поводу своей диссертации.

— О, вон оно как даже! Серьезно живете! И что же?

— Ерунда, все ни к черту! — Юрий провел рукой по лбу и в изнеможении плюхнулся на скамью. — Сперва, если честно, хотелось утопиться, но теперь на фоне этой камеры…Черт, даже не верится, что все это про исходит со мной наяву, — кулак его с такой силой стукнул по стене, что руке стало больно. — Слушайте, о чем вас вообще спрашивали? Вы объяснили им, что мы с вами к этой драке не имеем никакого отношения?

— Объяснил, конечно. Но у меня ведь еще что — я с одного места выписан, еду в другое, а там еще не прописан, поэтому они сказали, что будут меня проверять — что к чему.

— При чем здесь это? Вы же ничего не нарушили, просто переезжаете из одного города в другой. Тем более, что мы были на вокзале — там девяносто процентов людей едут из одного города в другой.

— Да, конечно, но все-таки это ведь их милицейская работа — проверять.

— Предположим, — раздраженный этой, как ему показалось, покорностью, прозвучавшей в тоне собеседника, сказал Юрий, — но у меня-то в паспорте и прописка есть, и штамп о браке стоит, и трое детей вписано. Меня-то за что они здесь держат? Что вы им, кстати, объяснили?

— Как и было — проходили мимо, когда шпана эта драку начала.

— Но вас допрашивали почти четыре часа!

— Понимаете, следователь спросил, что я делаю в Москве — я тут и начал рассказывать про шедевры, которые у нас непонятно как испарились — знаете, это мое больное место, я как начну о них говорить, то уже и времени не замечаю.

— Послушайте, извините, но меня сейчас ваши шедевры мало интересуют. Про драку-то, про драку что спрашивали? А про меня?

— Да почти ничего и не спрашивали — я два слова сказал, они записали, а потом начали подробно расспрашивать про полотна. Следователь очень заинтересовался — смотрел фотографии, потом потребовал негативы.

— Вы что, четыре часа говорили про полотна и негативы? — недоверчиво хмыкнул Юрий.

Его собеседник неожиданно загорячился:

— Вы поверите — я и сам удивляюсь, чего этот следователь так с негативами прицепился! Со всех сторон уж подъезжал — где у вас негативы, да покажите негативы! Даже кричал на меня — нужно ему, видите ли, проверить, что я не аферист и говорю правду! А чего проверять, я что, преступник, какой-нибудь? Я сам специально в Москву приехал, чтобы найти эти полотна, — он насупился: — Захочу — скажу, а нет — мое дело!

— Да ведь вы, кажется, сами хотели, чтобы этим делом кто-то занялся?

— И займутся, я этого добьюсь! Но пусть меня сначала из этой клетушки выпустят, и не надо меня, как ворюгу какого-то, за грудки брать!

— Да покажите вы им, ради бога, эти негативы, — устало вздохнул Юрий, — пусть они проверят и поскорее нас отпустят.

— Во-первых, знаете ли, когда на меня ни с того ни сего так напирают, я упрямый становлюсь. А во-вторых, у меня негативов сейчас попросту нет. Видите ли, если честно, сам я в фотографии ничего не смыслю, но как раз в то время ко мне приезжал приятель Мишка Земцов — он с детства увлекался фотографированием, все, помню, бегал в кружок заниматься. В детдоме кормили неважно, так все ребята летом, как стемнеет, в рейд по чужим садам намыливаются, а Мишка в это время под кровать лезет свои пленки проявлять — завесится одеялом и пыхтит там. Так вот, он после армии в Сибирь подался, а в тот год как раз женился и повез молодую жену попутешествовать. Они у меня недели с две гостили, я его и попросил те картины сфотографировать — он ведь ас в этом деле. Позже он сами-то фотографии мне прислал, а пленку нет. Пришлет, конечно, если она еще у него, но кто ж его знает — мы уже с год не переписываемся, а они с женой еще тогда поговаривали, что на Дальний Восток собираются переезжать. При переезде могли все лишнее выкинуть и пленку тоже — сами знаете, как оно при сборах да в суматохе случается.

— Да, конечно, — прислонившись к стене, Юрий закрыл глаза и умолк.

Три человека внимательно слушали записанный разговор — высокий мужчина в форме полковника милиции, худощавый человек, лицо и взгляд которого выражали крайнее беспокойство, и ночной визитер дачи министра внутренних дел, после третьего повтора записи выключивший магнитофон.

— Итак? — спросил он, легонько барабаня пальцами по столу.

— Все ясно, — полковник слегка поморщился. — Жаль, что меня задержали дела, и я не смог приехать раньше, чтобы присутствовать на допросе. Думаю, вы зря развели панику — если бы вы так не спешили и не напирали, Самсонов сам бы вам все рассказал. Кстати, надеюсь, фамилии Лузгина и Самсонова нигде не зафиксированы?

Ночной гость министра вспылил:

— Вы считаете меня полным идиотом? Не надо читать мне нотаций, товарищ полковник милиции, мы равны по званию!

— Ну-ну, не стоит обижаться, — небрежно хмыкнул полковник, — равны-то мы равны, да только у меня есть практика и навык, а вы вознеслись вместе со своим начальством и на настоящей оперативной работе почти не бывали. Но я говорю это не в обиду вам, а просто следует учесть, что среди рядового милицейского состава есть осведомители КГБ. Вам это известно?

Ему, очевидно, хотелось еще сильней разозлить собеседника своим нравоучительным тоном, но тот уже взял себя в руки и, благоразумно решив, что сейчас не время выяснять отношения, ответил совершенно спокойно:

— Да, мне это известно, поэтому я сам оформил фиктивный протокол задержания Великанова и Котько — это два безработных алкоголика, которые постоянно трутся на Курском вокзале и клянчат у пассажиров деньги водку. Вы довольны?