Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр

– О, Мерч его и нашел, – ответил Стэндиш, прекращая попытки совместить свою ногу с отпечатком. – Именно так. Они с Хэнком Морганом взяли гипс и сделали слепок. Я знал, что они нашли след, но до полудня так и не собрался посмотреть.

– О! – сказал епископ, остановившись и потеребив нос. – Ясно. Так это работа юного Моргана. Прискорбно, весьма прискорбно.

Морли уставился на него.

– Вы правы, еще как прискорбно! – согласился он со внезапной нервозностью в голосе. – Глядите. Подходит. Здесь лишь я ношу ботинки такого размера. Да я даже могу вам сказать, что это за ботинки… Клянусь, вчера я здесь не ходил, но, как вы сами видите, отпечаток относительно свежий. Представляю себе, что Мерч думает…

Тихий голос доктора Фелла заставил Стэндиша замолчать. Доктор неуклюжей походкой приблизился и посмотрел на след, близоруко щурясь.

– А откуда вы знаете, что это за ботинки? – спросил он.

– Отметины на каблуке. Я помню, что выбросил эту пару ботинок. Чтобы понять, о чем я, – Стэндиш сдвинул шляпу на затылок, – вам нужно знать мою мать. Она очень хорошая, но легко поддается чужому влиянию. Как только она узнаёт по радио рецепт нового блюда, мы едим его, пока из ушей не полезет. Если она узнаёт о новом лекарстве от какого-нибудь недуга, она тут же решает, что мы все больны и принимается нас им пичкать. И вот, – смиренно вздохнул Морли, – недавно она прочла в журнале статью «Восстаньте против тирании сапожников». В ней говорилось, что можно значительно сэкономить, если покупать резиновые каблуки и прибивать их самостоятельно, когда истреплются старые. Это ее так впечатлило, что она послала в город за резиновыми каблуками, за тысячами резиновых каблуков – бог знает, как их было много. Никогда в жизни я не видел столько каблуков. Они заполонили дом. Все на них постоянно натыкались. Нельзя было открыть шкафчик в ванной, чтобы на тебя не обрушился ливень из резиновых каблуков. Но хуже всего было то, что прибивать их мы должны были самостоятельно – дьявольский план, чтобы научить британцев полезному ремеслу. В результате…

– Прошу вас, Морли, ближе к сути, – сказал епископ. – Я собирался объяснить…

– В результате, – с обидой в голосе продолжил Морли, – либо гвоздь протыкал подошву насквозь и ходить становилось невозможно, либо же каблук мы прибивали так плохо, что он отваливался при первом же шаге. Никогда раньше не слышал, чтобы мой отец так бранился. В итоге мы взбунтовались. Я велел Кеннингсу взять ту единственную пару обуви, которую я испортил, и выбросить ее… И вот он, – Стэндиш указал на отпечаток, – я узна́ю его где угодно. Все равно каблук был слишком большим для ботинка. Уверен, что кто-то их теперь носит. Но почему?

Епископ закусил верхнюю губу и сказал:

– Доктор, это уже становится серьезным. Похоже, кто-то на «Ферме» хочет, чтобы подозрение пало на Морли…

– Любопытно, – хмыкнул доктор Фелл.

– …потому как любому человеку с проблесками интеллекта ясно, – продолжил епископ, – что это был не Морли. Морли, встаньте тут и поставьте ногу рядом с отпечатком. А теперь шагните вперед. Видите? Видите разницу?

Возникла пауза. Морли осмотрел оставленный им отпечаток.

– Глядите-ка, – сказал он и присвистнул. – Вижу. Хотите сказать, я оставляю более глубокие отпечатки?

– Именно. Вы намного тяжелее, чем человек, который оставил этот след, и ваш отпечаток на полдюйма глубже. Следите за моей мыслью, доктор?

Доктор Фелл, казалось, не обращал на него внимания. Он задумчиво побрел прочь, надвинув шляпу на лоб и с любопытством оглядывая дом для гостей.

– Боюсь, – сказал он, – что вы упускаете главное… Когда вы в последний раз видели эти ботинки, мистер Стэндиш?

– Видел? О, несколько месяцев назад. Я отдал их Кеннингсу.

– А что Кеннингс, кем бы он ни был, с ними сделал?

– Он наш лакей. И это он занимается матушкиной кладовкой. Он… Да! – Морли щелкнул пальцами. – Знаю! Десять к одному, что он положил их в кладовку. Это идея матери. Помощь бедным. Все, чем мы не пользуемся, отправляется в кладовку, и раз или два раза в год мама разбирает ее, чтобы передать ненужные вещи в ночлежку для нищих. Впрочем, после полугода размышлений она обычно решает, что большинство из этих вещей в хозяйстве еще пригодится, так что нищим в итоге почти ничего не достается.

– И кто угодно может забраться в кладовку?

– О да. На самом деле это не совсем кладовка, раньше там была жилая комната, – Морли поглядел на епископа, прищурив глаз. – Она рядом с комнатой, где полтергейст пытался убить викария.

Епископ посмотрел на доктора Фелла, а доктор Фелл – на епископа. У Хью Донована возникло неприятное ощущение, что все эти абсурдные детали складываются в весьма неприглядную картину – речь шла о чьем-то злом умысле.

– Идемте внутрь, – нетерпеливо сказал доктор Фелл и повернулся.

Они двинулись к фасаду дома. Запах болота становился сильнее после заката, а в тени крыльца появились комары. Красные занавески на первом этаже были задернуты. Поглядев на окна, доктор Фелл ткнул тростью в дверной звонок.

– В этом деле больше непонятного, – сказал он, – чем ботинки, полтергейст или даже само убийство. Настоящая загадка – сам Деппинг. Ммм, посмотрите на это безобразие! – Он постучал по стене дома. – Человек известен своим вкусом в одежде, манерой письма, он изысканно изъясняется. Он гурман, нанявший специального повара, который готовит ему специальные блюда. И он живет в таком доме! Он человек строгих взглядов, отлично разбирается в винах, но периодически уходит в запои и выставляет слугу у двери, чтобы никто его не беспокоил. Вдобавок он прерывает свои научные изыскания, чтобы волочиться за девушками, которые годятся ему во внучки. Это плохо. Есть в этом старом сатире что-то безумное. Архонты Афин, узрите же представление Хэдли об обычном, ничем не примечательном деле. И восьмерка мечей тут лишь один из элементов… Ох!

Верхнюю створку двери украшал красно-черный витраж, и квадраты стеклышек зловеще вспыхнули, будто кто-то с другой стороны включил свет. Дверь открылась, и на пороге возник худощавый человек. Его нос мог бы служить символом вселенской скорби, а на лице застыло выражение покорности судьбе, будто ни одна глупость в мире не способна его удивить.

– Да, сэр? – осведомился обладатель скорбного носа.

– Мы из полиции, – сказал доктор Фелл. – Проведите нас наверх. Вас зовут Сторер, верно?

– Да, сэр. Вы, безусловно, захотите увидеть труп, – произнес Сторер таким тоном, будто речь шла о живом человеке. – Прошу за мной.

Пока они шли, Хью Донован чувствовал растущее нежелание оказаться рядом с телом Деппинга. Коридор, по которому их вел Сторер, ему тоже не нравился. В нем не было окон, а пах он лаком для мебели – что казалось странным, поскольку тяжелая темная мебель вовсе не была покрыта лаком. С высокого потолка на длинной цепи свисала люстра с двумя тусклыми электрическими лампочками. На полу и на лестнице лежал ковер, когда-то бывший желтым, а некоторые двери были завешены черными драпировками. Из стены рядом с одной из них выходила труба переговорного устройства – доктор Фелл осмотрел ее, прежде чем последовать за всеми наверх.