Сумерки мира - Генри Лайон Олди

Ситуация не вызывала сомнений. Эта четверка с увлечением выясняла между собой, кому же достанется самка, и тут, в самый неподходящий момент, на поляну вламывается он, Солли, в погоне за своим завтраком!

Сам Солли с трудом подавил в себе волка, уже учуявшего возбуждающий запах течки и готового вступить в драку за право обладать самкой. Волчица, конечно, хороша, вполне аппетитная волчица, но не за самками же тащился он через всю проклятую пустыню!

Правда, отступить и оставить местным волкам задранного оленя он тоже не собирался – и вот обнаженный мужчина поднимается с земли под изумленными взглядами пяти пар волчьих глаз.

Обычно это действовало безотказно – но сейчас почему-то не сработало. То ли здешние волки никогда не встречали Изменчивых и не боялись их, то ли азарт брачной пары заглушил в них прочие чувства, – но вся четверка немедленно бросилась в атаку. Тут уж не до любви…

От первого Солли уклонился, но другой волк вцепился ему в лодыжку. Солли пнул его свободной ногой, выругавшись сквозь зубы, тут на плечи прыгнул еще один зверь, Солли не удержал равновесия и упал, – упал на четыре волчьи лапы!

Свои собственные, редко подводившие его лапы.

Низкий грозный рев вырвался из его глотки, Изменчивый легко стряхнул с себя всю свору и развернулся к опешившим противникам. Он был заметно крупнее местных, и молодые волки почувствовали в пришлом звере уверенность и силу, которой не было в них самих.

Уверенность и силу вожака.

Волки попятились, с опаской обходя ворчащего Изменчивого, а Солли отошел к валуну, который защищал его с тыла, и спокойно ждал.

Он не торопился.

Волки еще некоторое время кружили на безопасном расстоянии, потом волчица подошла к Солли вплотную, кротко взглянув на него, потерлась мордой о его плечо и улеглась рядом. Остальные сели поодаль, и Солли с ужасом подумал, что теперь это не просто волки.

Это стая. Его стая.

* * *

Сперва Солли насытился сам, потом пустил к туше волчицу; та, благодарно оглянувшись на новоявленного повелителя, без лишней спешки съела свою долю. Обождав, Солли превратился в человека и сбегал за ножом, отделил лучшие на его взгляд части оленьей туши и перенес их на соседнюю поляну, а остальное отдал четверке – и те жадно принялись делить еду между собой.

Натаскав хвороста, Солли развел небольшой костер и принялся обжаривать мясо на огне – чтоб лучше сохранилось. Коптить не было ни времени, ни желания. Волчица испуганно жалась к кустам на краю поляны, но не уходила. Совсем молоденькая, однако…

Чтобы успокоить ее, Солли превратился в волка и приблизился, игриво пританцовывая, но тут он наткнулся на нетерпеливый, ждущий взгляд волчицы – и Солли сдался.

Больше он не помнил об Отцах, о том непонятном и жутком, что привело его в горы Ра-Муаз, он забыл о костре и мясе, превращавшемся в уголь, – он был волком, здоровым, зрелым волком, и перед ним была волчица…

…Когда человеческий разум обрел наконец контроль над волчьим телом, Солли обнаружил, что лежит рядом с Вайл (так он теперь называл волчицу, имя это что-то значило для него, но он не мог вспомнить – что именно), лежит в тени скалистого утеса.

Солнце давно клонилось к закату, мясо пропало безвозвратно, но это его особенно не расстроило – время, проведенное с Вайл, с лихвой искупало потерю. С удовольствием и некоторым налетом стыда он заново переживал эти часы. Обычно Изменчивые не позволяли себе ничего подобного, но… из всякого правила должны быть исключения. Как, например, сейчас. Ведь дорога к Постоянным тоже была закрыта для народа Солли – и тем не менее…

По телу растекалась приятная истома, и при мысли, что сейчас надо будет вставать на две ноги, заново раздувать костер, потом взваливать на себя поклажу, лезть в гору… Всякое желание выполнять все описанные действия, несмотря на их необходимость, у Солли пропало окончательно.

Глаза сами собой закрылись, Изменчивый привалился к теплому боку Вайл, блаженно раскинувшейся рядом, и сам не заметил, как заснул…

Срез памяти

Вой в ночи

…Старый Морн был против этого похода и всячески отговаривал их – но приказать, запретить он просто не мог. Как запретишь мстить тому, чья родня остывала в пепле у него на глазах?!

Морн был против, но они не послушались Морна. И Солли, отвернувшись, прошел мимо учителя – его отец теперь никогда не уйдет в лес за добычей, а мать навеки лишилась кисти левой руки, и становясь волчицей, хромала и лишь провожала взглядом самых медлительных зверьков.

Солли больше не видел тихой улыбки, которая освещала мамино лицо раньше, когда он рассказывал ей о своих успехах или похвале учителя. Все. Захлопнулась невидимая дверь, выпускавшая улыбку на белый свет, и в глазах его матери осталась лишь тоска, тоска и ожесточенность… Она не плакала и не говорила ничего – но лучше бы она плакала или даже выла…

…Они шли молча. И не оглядываясь. Шли – зверьми.

Некоторые несли на себе упряжь с оружием, другие полагались только на когти и клыки. К ним примкнуло десятка два Изменчивых-одиночек, не любивших огня и живших в норах или случайных укрытиях. Солли знал, что в здешних местах только у них была деревня, да и той не стало, и сейчас Морн уводил оставшихся на новое место. От того же Морна Солли слышал о дальних восточных поселениях его народа, но в такие дебри никто из местных не рисковал забираться.

Говорят, еще за горами, за перевалами Ра-Муаз…

Можно было бы собрать вдвое больше Изменчивых, но ярость гнала их вперед, не позволяя ждать; кроме того, все Мертвители из намеченного поселка Постоянных были отозваны на какие-то сборы – так донесли разведчики – и остальные Девятикратные не способны были оказать серьезного сопротивления.

Солли, пожалуй, лучше многих понимал, чем могла бы закончиться их атака, если бы Мертвители оказались на месте, но случай благоприятствовал лесу.

Слепой от ярости случай…

Дождь хлестал их спины, словно само небо бичами подгоняло мстителей, вокруг стояла кромешная темнота, но они-то и во мраке видели прекрасно, а вот Постоянные… Горе убийцам! Не спасут их девять жизней – Изменчивые утащат тела в лес, и там – день за днем – они будут умирать, пока однажды последний браслет не искупит их преступлений!…

…Собак удавили в считанные секунды. И торжествующий вой возвестил о начале праздника!

Родившаяся в ночи живая волна выкатилась из леса и захлестнула частокол. Успевшие принять человеческий облик карабкались на изгородь, обдирая кожу, спеша открыть ворота… Солли спрыгнул вниз и недобро усмехнулся, помогая гибкому Ролло сдвинуть деревянный засов. Вспышка молнии высветила волчий оскал на лице юноши и, испугавшись, погасла с хриплым стоном.

Ворота распахнулись – и началась бойня. Оборотни не щадили никого. Невидимая в темноте смерть настигала Постоянных всюду, мечи и клинки работали без устали, рассекая шарахавшуюся ночь и податливую плоть человеческую…