Грех с ароматом полыни - Галина Владимировна Романова

– Часы, товарищ полковник, на магазине дешевой одежды напротив ювелирного магазина. Табло электронное с часами, температурой окружающей среды и…

– И они пришли туда в два часа ночи время посмотреть? Что ты несешь, майор?! – Полковник снова схватился за стопку бумаг и принялся их перебирать. – Ты себя слышишь?! Свидетели у него! Бомжи! Которые точно запомнили время, когда сигнализация потухла на ювелирном магазине. С этим в суд пойдешь? С показаниями бомжей? А ты для начала найдешь их, а?

Егор мог бы сказать, что бездомные эти были вполне себе ничего – приличные почти люди. От них даже спиртным не пахло, когда они давали показания под протокол. И паспорт у одного из них имелся. Даже с пропиской!

На вопрос, почему скитается, ответил просто:

– Не хочу никому мешать.

Он был вполне адекватен, этот бездомный, с пропиской в ближайшем Подмосковье. Не верить ему Егор не мог. Тем более что бездомный заметил еще одну странность в ту ночь.

– Когда погас огонек сигнализации над дверью ювелирного магазина, то жалюзи на окнах тут же закрылись. Хотя всегда и днем и ночью бывали открыты.

– А он там негласное наблюдение вел, чтобы потом тебе под протокол все это рассказать! Не смеши меня, Минаков! – зло фыркнул Строгинов, глядя на него исподлобья. – И вообще, что они там делали в два часа ночи? Может, это они магазин и ограбили?

– Они там в два часа ночи в мусорке рылись, – нехотя признался Егор. – Там по соседству с магазином недорогой одежды продовольственный ларек. И раз в три дня выбрасывают просроченные продукты. Вот они…

– Хороши свидетели! – обрадованно протянул полковник. – Пошли на помойку пожрать, пардон. Попутно увидели, что на ювелирном магазине ровно в два часа ночи отключилась сигнализация, на окна опустились жалюзи и… И случайно убийцу они не видели? Того, кто парня уложил ножом? А, майор? Что молчишь?

Добавить было нечего. Больше его свидетели ничего не видели. Сосредоточились на содержимом мусорных контейнеров. Да даже если бы и видели что-то подозрительное, полковник ясно дал понять – это не персоны для судебного процесса. Их слова – пыль.

И все равно его наезды Егор считал несправедливыми. И не понимал, почему он так категоричен?

– А мне плевать! Хоть насекомых на месте происшествия опрашивайте! Но чтобы был результат! – надрывался частенько Строгинов. Это когда следствие топталось на месте. – Опрашивайте собачников. Их питомцев! Мне плевать! Мне нужен результат!..

А тут два вполне полноценных свидетеля, а он гневается. Почему? В чем причина? Она же не может не существовать. Она же имеется.

– Ты не в курсе, почему так? – спросил Егор у Устинова, вернувшись в кабинет.

– А ты что, Егор, не знал, что наш полковник с пострадавшим дружбу водит?

– В смысле, дружбу водит? – У Егора тут же зачесались щеки.

Так бывало всегда, когда его нервные клетки принимались с бешеной скоростью разрушаться.

– Ты о чем?

– Я о том, товарищ майор, что наш полковник негласно дал команду спустить это дело на тормозах. Мне уже Сучков звонил и пытался возмущаться.

– Вова? А он на какой предмет возмущался?

– А на тот самый, что время смерти, поставленное в морге, совсем не то, что предположительно установил он. Даже пытался кричать, – сделал страшные глаза Серега Устинов.

– Вот как…

Егор насупился и замолчал. В голову полезли забытые отвратительные мысли о преступной халатности, о нарушениях процессуального порядка, о несоблюдении правил должностной инструкции. Что там еще вменяли Еве, когда рыли под нее? Нарыли, уволили. И только за то, что не те задницы прострелила. А тут что выходит? Их начальник дает негласное распоряжение не рыть глубоко? И только потому, что дружит с хозяином ограбленных магазинов?

Погодите, погодите, господа! А чего это хозяин ограбленных магазинов не заинтересован в поимке преступников? Как-то нелогично!

– Не находишь, Серега? – Егор снова потер щеки ладонями. – Что за дела?

– Ох, Егорушка, Егорушка…

Серега сморщил полное лицо и взглянул на него, как на несмышленыша. А потом обвел взглядом стены и потолок кабинета. И пальцем поводил, намекая на то, что и у стен есть уши. И уши эти вполне могут тут быть установлены отделом собственной безопасности.

– Ты на обед пойдешь, Егор? – спросил Серега и поиграл выразительно бровями, снова запуская взгляд по периметру.

– Пойду.

– Вот и славно, – обрадовался Устинов и провел щепотью пальцев по губам, словно застегивал рот на невидимую молнию, добавив: – Поболтаем.

До обеда Егор еле высидел. Хотелось бросить все к чертовой матери. Пустить веером по кабинету гору бумаг, оказавшихся ненужными. Пусть уборщица их вечером соберет и сунет в свой мешок для уничтожения на свалке. Кому нужна оказалась его работа?! Все уже решили.

– Ты что будешь?

Серега резко остановился с подносом, словно споткнулся. На раздаче стояла тарелка с картофельным пюре и котлетой. Всего одна тарелка. Другие были с макаронами и гуляшом.

– А ты? – спросил Егор.

Ему лично было все равно, чем утолить голод. Если бы котлета заглушила жгучую обиду, он бы взял ее. А так – без разницы.

– Я котлетку хочу, – надул губы по-детски Серега.

– Ну и бери. Я и макароны съем.

Тот быстро схватил тарелку с последней котлетой, будто боялся, что коллега передумает. Нахватал булок с повидлом и яблоками. Сразу два стакана компота. И пошел к дальнему столу в углу. Хорошо – был свободен.

Они расселись. И Серега сразу забубнил, успевая при этом еще и жевать:

– Ходят слухи, что пострадавший хорошо застраховал все свои торговые точки.

– Оп-па! Так, может, это он? Он сам все и устроил?

– Нет. – Серега мотнул головой, задумался. И снова проговорил: – Нет, вряд ли. Страховка была оформлена еще перед Новым годом. Он их постоянно оформлял. И дом свой страховал. И квартиры. Из года в год. Вряд ли… Так совпало.

– И?

– Так вот два ограбления признаны страховым случаем. А третий – нет.

– Почему? Потому что там произошло убийство?

– И не только. Что-то там страховщикам не понравилось. Какие-то несостыковки или еще что. Я точно не знаю. Но пока идет следствие по убийству, он ни черта по третьему эпизоду не получит. А там самое серьезное ограбление. Там вынесли все к чертям.

Серега проглотил котлету, почти не прожевав. Закидал в рот картошку, та исчезла в мгновение. Он схватился за булку с повидлом.

– Ты же сам был на всех трех точках, не заметить не мог, что почерк отличается, – вроде как с упреком произнес Серега, хватая первый стакан с компотом.