Финикийский корабль - Василий Ян

С борта корабля выдвинули бревно, к которому была прикреплена веревочная лестница. Один из сидевших в лодке схватил конец лестницы и уверенно поднялся по ней, затем перешагнул через борт. Но здесь он зашатался, корабельщики его поддержали и провели к площадке кормчего.

За ним поднялись трое его слуг, которые разостлали ковер и подушки; больной улегся на них, прикрывшись темно-красным шерстяным плащом. Лица его не было видно, оно было закутано длинным покрывалом, по обычаю кочевых идумейцев. Только черные глаза его засверкали, когда он, войдя на корабль, окинул всех быстрым взглядом.

Кормчий уже стоял на площадке. Корабельщики вытянули из воды тяжелый якорь, зацепили его одной лапой за борт. Гребцы ударили веслами, и корабль быстро направился вдоль берега на север.

Город Яфо удалялся от нас; его дома, скученные, как пчелиные соты, и стены с мрачными башнями постепенно терялись в вечерних сумерках.

Ночь быстро наступала, и мы долго еще видели вдали яфские огоньки.

Ветер постепенно стихал, и поверхность моря успокаивалась. Над нами засверкали бесчисленные звезды. Я сидел на плаще рядом с Софэром; он показывал на небо и говорил:

— Ты должен знать все главные планеты, которые катятся по небу и делят год на равные части. — И он указал мне на несколько блестящих звезд.

— Ты видишь на небе Колесницу с дышлом[35]? Если от двух крайних звезд провести черту, то мы встретим Северную звезду.

Я действительно увидел низко над горизонтом яркую звезду. Софэр продолжал:

— Северная звезда всегда тебе поможет, где бы ты ни был: в безбрежном море или в неведомой песчаной пустыне. Если ты знаешь, где Северная звезда, то ты не собьешься с пути. Теперь мы едем на север, в Сидон.

Значит, звезда будет весь путь впереди нас.

Софэр объяснял, как моряки могут уверенно плыть ночью, если звезды светят на небе, и как опасно плыть в тумане или днем, когда за облаками не видно солнца. Потом он остановился и удивленно стал смотреть на небо:

— Что же это такое? Куда же девалась Северная звезда? Она должна находиться против носа корабля. Почему-то она оказалась против правого борта.

В это время гребцы сложили весла, и на мачте со скрипом поднялся парус. Легкий ветер надул его, и в безмолвии ночи корабль плыл, разрезая темные волны. Береговых огней не было видно.

— Это очень странно, — сказал Софэр и стал сильно сопеть, что он делал, когда почему-либо сердился. — Эли, сходи на площадку кормчего и спроси его, что случилось. Ведь если Северная звезда светит справа, значит, корабль повернул на запад и уходит от сидонского берега в море.

Все путники спали. Гребцы тоже свернулись под скамьями. Мне с трудом удалось пробраться через лежащие тела, и когда я приблизился к площадке, то увидел нечто страшное.

Кормчий Бен-Кадех боролся с тремя людьми, которые повисли на нем и старались его связать. Он хрипел, отбрасывал их и отступал к борту.

Поблизости стоял широкоплечий человек и приказывал:

— Вяжите его крепче, а то он распорет вам животы!

Два корабельщика, упав на четвереньки, старались спрятаться между тюками. Подбежали еще три человека, свалили Бен-Кадеха и связали его веревками. От шума борьбы стали просыпаться путники. Раздались крики, гребцы высунули из-под скамей лохматые головы и начали реветь и греметь цепями.

Тогда на месте кормчего появился высокий, с полуседыми волосами человек. Голос его прогремел в трубу кормчего, покрыв вопли путников и крики гребцов:

— Лала-Зор правит кораблем! Приказывает всем молчать!

Свет месяца озарил его мрачное лицо с горящими глазами, и оно мне показалось знакомым — я недавно его видел. Не тот ли это больной, которого Софэр лечил в Иерусалиме? Он ударил ногой связанного Бен-Кадеха и скинул его с площадки вниз, на дно корабля. Кормчий упал, как мешок с зерном, не издав ни единого стона.

Море стихло. Ровная поверхность слегка рябилась под слабым ветерком.

Парус повис и полоскался.

— За весла! — закричал Лала-Зор. — Спустить парус!

Надсмотрщик захлестал бичом. Гребцы, бросившись на скамьи, ударили веслами, и вода зашуршала о борта. Я пролез под скамьями гребцов и вернулся к Софэру. Он сидел неподвижно, схватившись руками за голову.

— Сиди около меня, Эли, — сказал он, — и не отходи! Ноги их бегут к злодейству, а руки ищут крови. Никто не поднял меча для защиты, кроме сидонца-кормчего. Сколько здесь путников, а буйных разбойников только шестеро, и все им покорились, и каждый молча пошел на свою погибель. И я и ты — мы оба станем рабами, и два хозяина поведут нас в разные стороны. А твоя мать будет думать, что это я, неблагодарный Софэр, виновен в твоей гибели, что я умышленно продал тебя в рабство. Она ослепнет от слез и умрет с горя.

Откуда-то по морю пронеслась отдаленная песня. Грубые сильные мужские голоса пели, звуки усиливались и приближались. В дрожащем голубом сиянии месяца показался корабль, он несся прямо нам навстречу. Сильные взмахи длинных весел походили на удары крыльев. На носу корабля горели факелы, и от них по воде, переливаясь, бежала огненная дорожка.

Встречный корабль круто повернулся, подошел к нам и зацепился за борт крюками. Несколько человек с топорами в руках прыгнули в наш корабль.

Лала-Зор гремел с площадки:

— Эй, купцы! Оставляйте ваши вещи и одежды и переходите на другой корабль! Кто будет спорить или прятаться — все полетят за борт!

Еще несколько человек перескочили с соседнего корабля и разбежались по палубе. Ударами и криками они погнали всех путников на свой корабль.

Многие кричали и плакали, когда пираты сдирали с них богатые одежды.

Другие шли молча, с безумными глазами, как будто ничего не понимая. Один человек с топором подошел к нам:

— Слышали, что приказано? Почему медлите?

Софэр взял меня за руку и подошел к площадке, где стоял Лала-Зор.

— Умеешь ли ты быть благодарным, Лала-Зор? Два дня назад я тебя вылечил от болезни, и ты избежал смерти в постели — самой постыдной смерти для смелого моряка, боровшегося с ураганом, а сегодня ты хочешь меня отправить, как барана, на рынок и продать там вместе с мальчиком-проводником. Какова будет слава о Лала-Зоре, который не умеет быть благодарным!

— Разве это ты мой спаситель? Конечно, я помню, что меня вылечил мудрый Софэр-рафа, и твое место среди нас. Ты останешься теперь навсегда со мной, будешь жить на моем острове и плавать на моих кораблях, чтобы лечить храбрых молодцов Лала-Зора. Не трогайте этого старика, — обратился он к своим молодцам, которые грубо толкали перепуганных и плачущих купцов и перебрасывали их на другой корабль. Гребцов, которые не были прикованы, пираты тоже отправили на другой корабль и сами сели на их места.