Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
— Почему бы и нет? — услышал вдруг Луиджи свой голос.
Меланхоличным взглядом он обвел ставшую ему хорошо знакомой комнату, посмотрел вправо, на окно с блеклыми голубыми занавесками, на шкаф из почерневшего от времени дерева, стоявший напротив, потом влево, на комод с мраморным верхом, на котором стояли таз и кувшин с водой. Рядом висела гравюра в рамке из позолоченного гипса. На ней была изображена Мадонна с Младенцем. По обе стороны кровати стояли два небольших столика, а над изголовьем, на желтой стене, висело распятие.
— Я здесь сойду с ума! Мы могли бы уже сейчас уехать в твой домик в горах. Летом там прохладно. Мы поедем, когда я получу деньги.
Удивленная и вместе с тем обрадовавшаяся Долорес присела на край кровати. У нее было квадратное лицо, довольно большой нос, золотистый цвет лица и такие же черные, как и у ее возлюбленного, глаза.
— Мой брат Пако может отвезти нас туда в одно из воскресений. Он очень милый, мой Пако. И он кое-что дал мне для тебя.
Молодая женщина вышла из комнаты и вскоре вернулась с торжествующим видом. В руках она держала гитару. Луиджи задрожал всем телом. Охваченный лихорадочной радостью, он схватил инструмент, чтобы лучше рассмотреть его, и провел пальцами по струнам. Едва раздался первый звук, как лицо Луиджи озарила счастливая улыбка.
— ¡Muchas gracias![9]— воскликнул он. — Иди ко мне! Ты ангел! Ты богиня!
Долорес подошла, растаяв от его любезных слов. Они поцеловались, но поцелуй был слишком коротким по мнению Долорес. Она не знала, что Луиджи проговорился, что другая женщина стояла между ними.
«Ангел… Анжелина… прекрасная и жестокая! С глазами цвета барвинка или драгоценного камня, с волосами цвета заходящего солнца. Та, которую я прозвал Виолеттой, — думал он, внезапно помрачнев от горьких воспоминаний. — Зачем? Она сочла меня виновным в жутких преступлениях. Кровь на этих руках? Мои руки способны только дарить радость, удовольствие, музыку…»
Луиджи покачал головой и попытался взять аккорд. С гитарой надо было обращаться по-другому, не так, как со скрипкой. Тем не менее очень скоро он извлек из инструмента грустную мелодию, которую тут же сменила радостная.
— Спасибо, Долорес! Теперь мне будет не так скучно.
Вместо ответа Долорес встала и спустила плечики своего платья, обнажив тяжелые груди с шоколадными сосками. Ее чуть влажная кожа блестела.
— Играть ты будешь завтра! — сказала она. — Уж никак не сегодня вечером.
Луиджи отдал Долорес гитару. Поскольку нога у него болела и он не мог нагружать щиколотку, их объятия не знали разнообразия. Гордая всадница с круглыми бедрами скакала на нем, держась за спинку кровати. Без всяких задних мыслей Луиджи вкушал наслаждение, которое дарила ему Долорес. Но едва экстаз проходил, как мыслями Луиджи завладевала Анжелина Лубе и начинала его терзать. Она появлялась и во снах, гордая, с прямой спиной, высокомерная, похожая на воплощение человеческого правосудия, непримиримая. Она всегда бросала на него презрительный взгляд и отворачивалась. Проснувшись, Луиджи начинал перебирать образы, стараясь вспомнить каждую их встречу, чтобы женщина, в которую он был влюблен, не осталась в его памяти жестокой.
Как правило, он видел ее на пороге дома в Масса, когда она вступилась за него перед жандармами. В тот день она казалась Луиджи нежной и снисходительной, поскольку солгала, чтобы спасти его от тюрьмы. Он также хранил в памяти отчаянный блеск ее прекрасных фиолетовых глаз в те минуты, когда толпа учинила расправу над ним.
Но об этом Долорес даже не догадывалась. А Луиджи тщательно прятал горькую обиду в самой глубине своего сердца, поскольку часто черпал из этой самой обиды мимолетную радость, овеянную ароматами потерянного рая.
Сен-Лизье, улица Мобек, вечер того же дня
Анжелина и Розетта шли по улице Мобек. Майская ночь выдалась теплой, и они не торопились домой. Вполголоса они разговаривали о симпатичном Малькольме Брунеле.
— Ваш милорд решил задержаться в нашем городе, — заявила Розетта. — Скажите, мадемуазель Энджи, может, в воздухе пахнет романом?
— Ты имеешь в виду между Жерсандой и ним? — удивилась молодая женщина. — Нет, глупышка!
— Любви все возрасты покорны. И потом, так было бы лучше для них обоих, особенно для вашей подруги. Ведь она все время жалуется на одиночество.
— У тебя чересчур разыгралось воображение, Розетта, — устало оборвала девушку молодая повитуха.
Они подошли к деревянным воротам, закрывавшим внутренний двор. Едва Анжелина повернула ключ в замке, как раздался громкий лай.
— Наверно, для нашего славного Спасителя время текло медленно. Вскоре он примется бегать за сучками — лето не за горами. Одной заботой больше… Смотри, не выпускай его!
Розетта, приняв серьезный вид, дала обещание, но в ее глазах сверкали лукавые огоньки. Она так наслаждалась жизнью в доме своей хозяйки, что ей все казалось нипочем.
— Я никогда не доставлю вам забот, мадемуазель, — сказала Розетта. — Благодаря вам я больше не голодаю, ничего не страшусь. Я даже могу отсылать немного денег Валентине. Она написала мне, и я теперь знаю новости о моих братьях.
Растроганная Анжелина сжала руку Розетты. Девушка считала своим долгом делиться деньгами со старшей сестрой Валентиной, которая жила в Сен-Годане вместе с отцом, ставшим кровосмесителем.
— Мне хотелось бы научиться читать и писать. — Розетта вздохнула.
— Я научу тебя, — пообещала Анжелина. — Я давно собираюсь это сделать, но, к своему стыду, так и не нашла времени. Будет хорошо, если сегодня вечером за мной никто не придет.
— И то правда! Местные дамы чаще всего рожают по вечерам или ночью, — согласилась Розетта. — Что уже говорить о рассвете!
— Ты права, Розетта. Я должна быть готова в любое время дня и ночи. Как бы то ни было, завтра мы начнем учить алфавит.
Они вошли во двор. Спаситель радостно встретил их. Этот здоровенный пес неизменно прыгал на свою хозяйку, хотя мог повалить ее на землю. И Анжелина каждый раз отчитывала его.
— Нет, Спаситель, нет! Хорошо, что я сняла свое красивое платье, иначе ты изорвал бы его. Отойди, негодник!
Анжелина громко смеялась, такая очаровательная в лунном свете. Взяв свою хозяйку за руку, Розетта повела ее в их скромный дом. Наступило время досуга, когда они при свете свечи пили настойку вербены и вели доверительные беседы. Они поговорили о лорде Брунеле, омлетах, которые готовили в «Отель де Франс», Люшоне, а также о городских розах, предвкушая, что вскоре они будут наполнять своим пленительным ароматом ночи.
И ни Анжелина, ни Розетта не слышали, как по нижней долине, где несла свои бурные воды река Сала, проехал фиакр. То был знак судьбы.
Сен-Лизье, улица Мобек, суббота, 21 мая 1881 года
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!