Обреченный десант. Днепр течет кровью - Владимир Першанин

– Утомился ты. Нервы. Ложись и автомат не вздумай заряжать. Стрельнешь ненароком, весь лагерь переполошись.

Бойца никак не удавалось успокоить. Он торопился высказать все, что пережил ночью, говорил сумбурно, не отпуская рукав Якушева:

– Два снаряда крыло пробили. Только брызги огненные, а взрывов не слышно, моторы гудят. Я вниз шагнул, парашют раскрылся, рядом дружок летит. Гляжу, за нами вслед «Дуглас» валится. Крыло отдельно, а корпус прямо на меня. Думал, конец настал, а он штопором кувыркается и, как снаряд, вниз несется. Кто-то парашютом за киль зацепился, так я его крик за полкилометра слышал. А потом пулеметы с земли огонь открыли…

Кое-как успокоив бойца, Илья Якушев вернулся на поляну. Здесь собрались командиры, обсуждавшие положение. Неподалеку саперы строили шалаши и навес для раненых.

От немцев рота оторвалась. Надолго или нет, неизвестно, но в настоящий момент раненые оставались главной проблемой. Санинструктор Воробьев в перемазанном кровью комбинезоне докладывал Морозову:

– Тяжелых одиннадцать человек. Если врача или фельдшера не найдем, помрут ребята. У кого грудь-живот прострелены, у некоторых кости перебиты. Пулеметные пули кости на осколки крошат. Ампутации требуются. А у меня бинты да йод. Врача искать надо, Федор Николаевич.

Этих «надо» накапливалось много. Искать командование, другие подразделения десантных бригад, срочно пополнить боезапас, без которого рота может погибнуть при первой же облаве.

Лейтенант Бондарь поглаживал подвешенную к груди раненую руку. Морщась от боли, сказал, что людей беспокоить пока не стал. Выборочно опросил на ходу человек двадцать. К отечественным ППШ осталось в лучшем случае по тридцать-пятьдесят патронов. К трофейным МП-40 немного побольше, но проблему они не решат, этих автоматов немного. К карабинам, нашим и трофейным, запас у бойцов есть. Но расстреляны все ленты трофейного МГ-42, а к двум нашим «дегтяревым» осталось по неполному диску.

– Либо остаемся без пулеметного прикрытия, – рассуждал лейтенант, – либо забираем патроны у бойцов и снаряжаем пулеметы.

Морозов молча выслушал Воробьева, Бондаря, старшину, который доложил, что часть НЗ (консервы, сухари, сало) утеряна и еды хватит в лучшем случае на пару дней. Покурили, обменялись мнениями, затем отрывисто заговорил Морозов:

– Людей через час будить. Сформировать три группы и до ночи осмотреть окрестности. С местными жителями в контакт не вступать, боевых столкновений также по возможности избегать. Строить шалаши, ночи холодные, люди застудятся.

– Раненые… – снова начал было Воробьев, но лейтенант его перебил:

– Помню. Возможно, отыщем более крупные группы десанта. Там должны быть врачи. Но на «авось» надеяться не будем. На карте значится деревня километрах в десяти отсюда. Павел, глянь сюда.

Сержант Чередник посмотрел, кивнул.

– Попробуй дойти до нее. Если есть фельдшер или акушер, забирай его со всеми инструментами и веди к нам.

– Понял.

– С собой возьмешь пяток бойцов, этого хватит. Якушев, сформируй отделение, захвати ручной пулемет и пройдешь вдоль дороги. На открытые места не высовываться.

Третью группу во главе с сержантом Олегом Бородиным лейтенант отправил проверить, нет ли погони, и тоже поискать другие отряды десантников. Приказал всем вернуться до темноты.

– До темноты всего часов пять осталось, – глянул на часы лейтенант Бондарь.

– Главная цель – выяснить, что и кто вокруг нас. Пяти часов хватит. А часы у тебя, Леня, крепкие. Пуля рядом ударила, а они тикают.

Командиры не слишком весело посмеялись, а Бондарь заявил, что часы Кировского завода и не такие удары выдерживали.

– И еще, – после короткого молчания добавил Морозов. – Живым, в случае чего, в плен не сдаваться. Иначе всю роту под удар подставите. Фрицы умеют развязывать языки.

– Наши ребята не такие… – начал было Бондарь, но Федор оборвал его:

– Такие – не такие, а приказ слышали. Здесь не колхозное собрание, пустой болтовни мне не надо.

Бондарь обиженно засопел, но больше в распоряжения Морозова не лез.

– Радиста хорошо бы отыскать, – заканчивая инструктаж, сказал Морозов. – Четыре рации на батальон выдавали. Без связи нам туго придется.

– Будем искать, – коротко отозвался младший лейтенант Илья Якушев.

Назначенные разведгруппы собрались быстро, и двинулась каждая по своему маршруту. Старшина обходил десантников, вооруженных карабинами, и собирал патроны для пулеметов. Бойцам поопытнее оставлял по пять-шесть обойм. Тем, кто помоложе, по паре-тройке. Если кто начинал спорить, терпеливо объяснял:

– Без пулеметов не обойдемся. Немцы ударят, только они смогут отход обеспечить.

Санинструктор Воробьев снова подошел к Морозову:

– Федор Николаевич, двое раненых умерли. У третьего гангрена на руке. Надо резать, иначе умрет, как те двое.

– Значит, будешь резать.

– Я не хирург.

– Я тоже. Но держать человека помогу. Пошли, покажешь.

Когда шагали к временной санчасти, лейтенант увидел, как санитары роют неглубокую яму. Рядом лежали два тела, с лицами, накрытыми чистыми тряпицами. Желтые руки были сложены на груди. Морозов снял шлем, на минуту остановился.

– Мы глубоко рыть не сможем, – сказал один из санитаров. – Земля корневищами переплетена, а лопатки у нас саперные. Гнутся. Авось не обидятся ребята. А, товарищ ротный?

– Как получится, – ответил Федор. – Метр с четвертью хватит.

– Мы тоже так думаем.

Никто из них не знал, что это не последние потери, которая понесет до ночи десантная рота, сумевшая провести два ожесточенных боя и вырваться из кольца.

Группа, которую возглавлял сержант Чередник, через пару часов добралась до хутора, отмеченного на карте. Занимавшийся с детства охотой, которая в зимнее и осеннее время кормила семью, Павел хорошо ориентировался на местности. Шел осторожно впереди и сумел заметить пост на окраине хутора.

Тяжелый мотоцикл «БМВ» был замаскирован ветками, но предательски отсвечивало зеркальце на руле. Да и по другим признакам забайкалец Чередник метров за триста определил присутствие людей. Поднимался легкий дымок небольшого костра, который он сразу почуял, как и услышал стрекотанье сорок.

Взад-вперед медленно пролетели несколько ворон, а пара птиц терпеливо сидела на тополе в надежде, что люди рано или поздно уйдут, оставив после себя, как всегда, что-то съедобное.

Через оптический прицел Павел разглядел пост, состоявший, как и его группа, из шести человек. Двое немецких солдат и четверо полицаев. Обычно посты выставляют меньшие по количеству, а здесь, считай, целое отделение с пулеметом «максим».

Это уже не пост, а засада. Хоть и не слишком умело скрытая, но хорошо вооруженная. Насколько Чередник знал, тяжелые пулеметы имелись в полицейских участках в небольшом количестве. Немецкие комендатуры повязали полицаев круговой порукой, заставив участвовать в карательных операциях и расстрелах заложников. В то же время, не слишком доверяя своим помощникам, ограничивали количество пулеметов и боеприпасов для полиции.