Поцелуй под дождем - Светлана Лубенец

– С ним что-нибудь серьезное? – продолжал расспрашивать Макс.

– Да, сердечный приступ. И я думаю, что ты со своей стопкой идеальных тетрадей, – Людмила Константиновна ткнула в грудь Осипенко длинным перламутровым ногтем, – сыграл здесь не последнюю роль.

Завуч вышла из класса, а Макс растерянно присвистнул.

– Доигрались! – рявкнула Лариса.

– В конце концов, если ты такая благородная, могла бы возглавить оппозицию моему движению, – ответил ей Макс. – И, может быть, сейчас вместо Макароныча я бы валялся с каким-нибудь приступом. Все делалось с вашего молчаливого согласия, царица Лариса!

– Вообще-то я не молчала, но ты прав. Все мы сволочи!

– Может быть, стоит его навестить? – предложила Наташа.

– Зачем? – подлетел к ней Осипенко. – Скажем: здрасте, Макароныч, а вот и мы, те самые, которые вам подлянку устроили! Неужели ты пойдешь?

– Я не могу. Мы с ним почти не знакомы. Я всего один раз была у него на уроке.

– Послушайте, а с чего вы решили, что Макароныч из-за нас с рельсов сошел? – продолжал ораторствовать Осипенко. – Мало ли что там Людмила Константиновна думает! Я вот…

– Сядь, Макс, на место, – осадила его Ира. – От тебя оглохнешь. Может, еще все обойдется… Ну… у кого в его возрасте с сердцем неприятностей не бывает…

Одноклассники продолжали перебрасываться репликами, но Лариса их не слушала. Она смотрела в окно и думала о том, что Осипенко прав: Макароныч и на ее совести тоже. Как гадок мир! Каждый пытается урвать что-нибудь для себя, не стесняясь ни с методами, ни со средствами. Вот возьмем, к примеру, Лазареву! Притащилась со своей периферии в их школу, чтобы пролезть в институт. По договору. На общих основаниях ее, видите ли, не устраивает! Ей, может быть, и Андрей-то нужен только для питерской прописки! Дурачок. Ну, ничего! Скоро все станет на свои места. Очень скоро. Завтра.

С утра Ларисе было не по себе. На 17.00 она была записана на сеанс к ясновидящей Линде. Ни о чем другом, кроме этого, она даже думать не могла. В полубессознательном состоянии Лариса отсиживала уроки и до того невпопад отвечала на вопросы и реплики Ольги, что та даже обиделась:

– Знаешь, Лариска, я тебе все-таки подруга! И мне бы хотелось, чтобы ты меня слушала, когда я говорю тебе серьезные вещи!

– Извини, Оля, – слабым голосом произнесла Нитребина. – У меня сегодня что-то голова болит.

– Так иди домой! Нечего тут изображать из себя умирающего лебедя.

Лариса отрицательно помотала головой, так как понимала, что дома наедине со своими мыслями и страхами совсем сойдет с ума. Тут хоть что-то отвлекает от горьких раздумий и не дает ей совсем упасть духом. Ей обязательно надо выдержать. Надо заставить себя пойти к этой Линде. Другого способа привлечь к себе внимание Разумовского у нее не осталось.

Лариса с трудом нашла дом, спрятавшийся в глубине одного из дворов Садовой улицы. Двор был грязным и запущенным. Даже не верилось, что совсем недалеко шумит шикарный Невский проспект с дорогими магазинами, высококлассными ресторанами и нарядной публикой.

Нитребина обошла неряшливые помойные баки и уткнулась лицом в нужный подъезд. Дверь была обшарпанной, с облупившейся краской, из-под которой проступали старые слои самых разнообразных цветов и оттенков. Из подъезда на Ларису пахнуло запахом общественного туалета. Идти в салон ясновидящей Линды ей моментально расхотелось. Разве она может нести свою любовь в такое ужасное место? Разве может в этом грязном подъезде находиться то, что называется столь изысканным словом – «салон»?

Лариса в нерешительности остановилась. Если она сейчас уйдет, то опять останется один на один со своей несчастной любовью. Тащить одной этот тяжкий груз ей уже не хватает сил. Если Линда даже и не приворожит к ней Андрея, то, может быть, хотя бы снимет с нее то ужасное напряжение, из-за которого она не может даже заплакать. Пожалуй, стоит все-таки зайти к ясновидящей. В конце концов, подъезд в ее собственном доме не многим лучше. Пока Лариса раздумывала, на площадке первого этажа открылась дверь, и симпатичная молодая пара принялась в четыре руки стаскивать с лестницы ярко-голубую детскую коляску. «Там мальчик», – поняла Лариса. Она подержала для родителей раскрытой дверь подъезда и окончательно уверилась, что к Линде стоит пойти. Если уж здесь живут такие милые молодые люди, то и ясновидящая может оказаться вполне приличным человеком.

В квартире, где располагался салон Линды, в отличие от смрадного подъезда Ларису сразу окутал запах душистых благовоний. Но вместо того, чтобы успокоиться, она почему-то совсем растерялась. Она назвала свою фамилию невыразительной женщине, открывшей ей дверь, и та провела ее в комнату, наполненную волнующим сиреневым полумраком. Оглядевшись, Лариса поняла, что такой эффект получается от дневного света, падающего через фиолетовые шторы и сквозь дым многочисленных свечей, расставленных по всей комнате в разнообразных подсвечниках. Линда, немолодая пышнотелая брюнетка с пушистыми волосами, сидела за столом, покрытым мягкой черной скатертью с длинными кистями. На столе блестел прозрачный шар, лежали колода карт, кинжал в ножнах, украшенных сканью, и другие предметы непонятного Ларисе назначения.

– Садись, девочка, – Линда указала рукой на стул, при этом разноцветными звездами сверкнули многочисленные перстни на ее руке. – Что тебя привело ко мне?

– В газете написано, что вы ясновидящая, – с вызовом ответила Лариса. – Вот и угадайте.

– Для этого не надо быть ясновидящей, – усмехнулась Линда. – Все твои проблемы у тебя на лице написаны.

– Да? И что же вы на нем прочитали? – Лариса нервничала все больше и больше.

– Несчастную любовь, девочка.

Лариса вздрогнула. Линда пухлыми пальцами в перстнях спокойно перебирала янтарные четки.

– Да… – облизнув сухие губы, согласно кивнула головой Лариса. – Вы можете мне помочь?

– Чем?

– Как это чем? В газете же написано – приворот… Почему вы спрашиваете? Не понимаю… – Пальцы девушки скручивали в узел длинный клетчатый шарф.

– Успокойся, Лариса, – мягко посоветовала ей Линда, но та отшатнулась, как от удара.

– Вы знаете мое имя? – уже с настоящим испугом спросила она.

Линда рассмеялась:

– Не надо так бояться. Я просто слышала, как ты назвала свое имя в коридоре. Ты ведь записывалась на прием, не так ли?

– Фу-у-у, – облегченно вздохнула Лариса. – Ну конечно… Я уж совсем… – Она вскинула на женщину встревоженные глаза. – Но вы почему-то не говорите, можете ли мне помочь?

– Могу, – убежденно сказала Линда. – Но ты должна знать, что за все придется заплатить.

– Да-да! Я сразу принесла деньги, как договорились по телефону.

– Не так буквально, девочка. – Линда по-прежнему спокойно перебирала четки. – Платить придется потом.

– Потом? Когда? За что? Вы знаете? – вопросы сыпались из Ларисы, как бусины с порванной нитки. – Да скажите же наконец! – Она в полном изнеможении тряхнула головой. Скрученный в жгут шарф упал с коленей на пол, за ним шлепнулась сумочка, из которой высыпалось на пол все ее нехитрое содержимое – косметика, связка ключей, кошелек и записная книжка. Лариса даже не сделала попытки собрать свои вещи.