Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза - Егор Николаевич Яковлев

города особенно пострадают в результате ограбления, записка констатировала совершенно прямо: «Население этих территорий, в частности население городов, столкнется с величайшим голодом. Необходимо будет выслать население на сибирские пространства. Но поскольку использование железнодорожного транспорта с этими целями исключено, то проблема окажется чрезвычайно сложной» (IMT. Vol. XXXVI: 141).

Таким образом, мы имеем документальное доказательство, что план голода для жителей города на Неве существовал уже за месяц до начала войны, и последующая его трагедия была вовсе не случайностью.

Голод «лесной зоны» должен был оказаться тем более жестоким, что речь шла не только о прекращении поставок пропитания в нечерноземную часть СССР. Штаб «Ольденбург» предписывал вывезти из оккупированной «лесной зоны» и те сельскохозяйственные ресурсы, которые в ней все-таки есть, а именно «весь без остатка предстоящий урожай льна для целей Германии, причем не только волокно, но и семена (для масла)». Кроме того, документ требовал скорейшего вывоза из регионов-потребителей таких продуктов, как зерно, овес и даже сено с соломой для снабжения вермахта. Авторы уточняли, что осуществить реквизицию нужно молниеносно, поскольку скоро эти земли превратятся в «зону голода» (Hungergebiet) и население начнет съедать запасы или прятать их. Нужно успеть до того момента, когда коренные жители осознают происходящее (IMT. Vol. XXXVI: 142).

Своего рода идеей фикс нацистских планировщиков было создание стратегических запасов мяса. Ранее Бакке указывал фюреру на то, что Германия стоит перед необходимостью снизить мясные рационы немцев. В документе 23 мая команда статс-секретаря описывала пути решения этой проблемы за счет советского населения из «лесной зоны»: «Важно использовать откормленную в этих регионах скотину для целей Германии; то есть необходимо как можно раньше взять под контроль поголовье скота и использовать его не только для сиюминутных, но и для долгосрочных целей армии, а также для перевозки в Германию. Поскольку поставки корма прекратятся, поголовье коров и свиней в этих регионах сократится в кратчайшие сроки. Если Германия не захватит его как можно скорее, местное население забьет скот для собственного пропитания, а Германия не получит ничего» (IMT. Vol. XXXVI: 141).

Особая роль в планах нацистских экономистов отводилась Белоруссии как центру свиноводства. В конце документа его авторы вновь возвращались к теме запасов мяса и в качестве отдельной задачи ставили захват советской жести для производства консервных банок: «Важно не просто в первый год обеспечить снабжение мясом с востока двух третей вермахта, важно не только вывезти живой скот из северо-западного и центрального регионов к балтийским портам, чтобы переправить его на бойни северной Германии и использовать для нужд гражданского населения, но еще более важно по возможности обеспечить запасы мяса на далекое будущее… Всю жесть, которую в России можно будет получить в свое распоряжение или изготовить, необходимо применить для консервирования мяса, которое только в жестяных банках может храниться достаточно долго» (IMT. Vol. XXXVI: 152).

Впрочем, нацистов волновала проблема не только мяса, но и рыбы. Поэтому штаб «Ольденбург» ставил задачу захвата русского рыболовецкого флота на Кольском полуострове (IMT. Vol. XXXVI: 143). Поскольку почти все немецкие корабли, с которых осуществляется ловля рыбы, были переданы в кригсмарине, то важно было восполнить эту лакуну за счет СССР. В другом месте документа экономисты отмечают, что было бы идеально заполучить советский рыболовецкий флот на Каспии и построить там рыбоперерабатывающие заводы рейха (IMT. Vol. XXXVI: 152).

Сливочного масла, которое производится на территории Советского Союза, по мнению Бакке и Томаса, хватит только на обеспечение вермахта; излишков для вывоза в Германию нет. Характерно, что не идет речи о снабжении этим продуктом даже обитателей производящих регионов, не говоря уже про коренное население «лесной зоны» (IMT. Vol. XXXVI: 154).

При этом планы ограбления регионов-потребителей не ограничивались сельскохозяйственными ресурсами. Экономисты ставили задачу захватить и максимум потребительских товаров. Их качество заведомо оценивалось как низкое, поэтому в Германию их направлять не следовало: предлагалось использовать их для торговли в регионах-донорах с аборигенами. Что касается промышленности «лесной зоны», то она в ближайшее время подлежала уничтожению, поскольку для обеспечения рейха было достаточно заводов и фабрик Западной Европы (IMT. Vol. XXXVI: 145).

Интересно, что в документе практически нет характеристик советской системы. Слова «еврей» или «жидобольшевик», несмотря на антисемитскую истерию в среде нацистов, не используются вообще. Вместе с тем даны красноречивые суждения о великороссах. В их лице Бакке и его соавторы видят извечного главного врага «не только Германии, но и Европы», который всегда остается таким, «что при царе, что при большевиках». При этом звучит традиционный для нацистского мировоззрения мотив о готовности коренного русского населения подчиниться немецкому господину: «Русский привык, что им командуют. Приказы и указания должны быть такими короткими, простыми, ясными и четкими, чтобы не вызывать у русских никаких вопросов и дискуссий. Дискуссии должны быть задавлены в зародыше. Только так можно успешно управлять русскими». Все это идеально ложится в нацистские представления о славянах как о низшей расе, нашедших яркое выражение, например, в «Майн кампф». Еще более характерно, что документ подразумевает этническую сегрегацию в зоне регионов-доноров. Авторы записки предписывают вытеснять крестьян-великороссов в «лесную зону», то есть в «зону голода» (Hungergebiet), и, соответственно, обрекать их на смерть, а освободившиеся места в колхозах заполнять украинцами. Такова, по их словам, «политическая линия» (IMT. Vol. XXXVI: 147).

Какой же результат программировали нацистские планировщики? К чему могла привести реализация этого плана? Документ 23 мая говорит об этом вполне красноречиво: большая часть населения «лесной зоны» приговаривалась к голодной смерти. В тексте авторы возвращаются к этой теме несколько раз и констатируют суровую необходимость согласиться с неизбежным сценарием.

«Многие десятки миллионов на этой территории станут излишними и умрут или должны будут перебраться в Сибирь. Попытки спасти население от голодной смерти поставками из плодородных областей могут осуществляться только за счет снабжения Европы. Эти попытки помешают Германии окончить войну, помешают Германии и Европе преодолеть блокаду. Мы должны понимать это со всей ясностью» (IMT. Vol. XXXVI: 145).

«Регулирование рынка и выделение продуктов для этого региона (то есть Великороссии) исключены, потому что такое выделение означало бы, что у немецкой администрации есть какие-то обязательства перед населением. Подобные претензии заранее исключаются» (IMT. Vol. XXXVI: 145).

И наконец: «Последствием этого (реализации мер, изложенных в записке. – Примеч. авт.) неизбежно станет вымирание как промышленности, так и большей части населения в прежних регионах-потребителях. Об этом нужно заявить совершенно определенно и четко» (IMT. Vol. XXXVI: 156).

Историк Алекс Кей назвал «Директивы по экономической политике» наиболее исчерпывающим планом в истории массовых убийств (Kay, 2011: 133). Пожалуй, он является еще и