Темная грань любви - Лана Ежова

Кромешник с каменным выражением лица несколько секунд молча рассматривал боевичку, прежде чем холодно спросить:

— Вы ведь понимаете, что если Томчин в ближайшее время не вернется, ее контракт передадут вам? Вы тоже подходите графине Монфрери.

Магичка усмехнулась.

— Я предполагала, что такое возможно. Но я себя уважать перестану, если не помогу подруге.

Я открыла глаза с ощущением непоправимой беды. Сделать глубокий вдох получилось не сразу — что-то сдавливало грудь.

Белый потолок. Белые стены. Я лежала в ванне, наполненной зеленым желе.

Это первая мысль, которая пришла мне в голову. Вязкая субстанция лишила подвижности, не давая толком даже головой вертеть. И все же, приложив усилия, я сумела чуть приподняться — этого хватило, чтобы оглядеться. И тут же силы закончились — я упала обратно в прохладную жижу и застонала. Слабость разливалась по всему телу. Беспомощность — ужасное состояние, такого не пожелаешь и врагу.

Воспоминания возвращались тоненькими ручейками — медленно, несмело, но вскоре их стало так много, что заболела голова.

Я находилась в комнате одна, а значит, проснулась раньше, чем рассчитывал Доминик. Мысленно поблагодарив судьбу, занялась разработкой конечностей.

Обычно люди никогда не задумываются, как управлять своим телом. Теперь же я мысленно молила его встряхнуться, отреагировать на раздражители, пошевелить хотя бы пальцами. Пока не сталкиваешься, не сознаешь, какая это замечательная вещь — послушное тело, которое все делает машинально. Просто ходить, что-то делать руками — уже чудо, которое многие не замечают.

Когда есть цель, не удержит и клейкое желе.

Первыми подчинились пальцы на руках, потом — ноги, и я смогла перевернуться на бок. Ухватившись за белоснежный борт ванны, приподнялась.

Как и думала, в лаборатории никого больше не было, если не считать заспиртованных змей, пауков и всевозможной нечисти.

— Молю вас, еще слишком рано! Ваше высочество, особых результатов нет!

Отчаянный вопль Доминика звучал далеко и глухо.

Я была еще не готова встретиться ни с ним, ни с принцем. Слабая, слишком слабая, чтобы сражаться за свою свободу и судьбу открыто, а значит, придется притворяться и врать.

— Не переживай, я сделаю скидку на то, что прошло слишком мало времени, — снисходительно произнес принц Флориан, открывая дверь в лабораторию.

Я лежала, словно и не думала просыпаться, как спящая красавица из сказки. Красавица, которая по ночам высасывала кровь у женихов, которые покушались на ее королевство, а не на нее саму. Жаль, с принцем Флорианом так нельзя поступить. Вот кого я бы не пожалела.

После погружения в желе наружу остались торчать нос и левое ухо, обращенное к стене. Голоса я слышала плохо, посетитель лаборатории остановился у двери и там расспрашивал, как продвигается мое изменение.

Успела задремать, поэтому вздрогнула, услышав следующие слова:

— Красивые, правильные черты лица и при этом кажутся знакомыми. Возможно, я видел ее родственников? — Голос принца звучал прямо надо мной.

Развезло меня знатно, раз пропустила момент, когда мужчины подошли к резервуару.

— Ты хорошо поработал, Доминик, с меня двойная премия.

— Ваше высочество, моя задача до конца не выполнена, регенерация поврежденных тканей не завершилась, — вкрадчиво произнес целитель.

— Сколько тебе нужно еще времени?

— Неделя.

— Слишком много просишь, даю три дня. Менгалиста я уже нашел.

— Ваше высочество, вы же собирались сначала поговорить с девушкой! — вроде бы искренне возмутился Доминик. — И лишь потом пригласить мозголома!

— Так будет быстрее, — беззаботно сообщил принц.

Мне захотелось свернуть ему челюсть. Отбирать у человека свободу, память и самостоятельность мысли могут только негодяи, уроды, которым есть дело только до своих чувств. Нет, я больше не испытываю никакого пиетета перед Флорианом.

Кто знает, до чего бы я себя накрутила, если бы не сонливость и слабость, которые никуда не делись. Дрема подкралась на мягких лапах, обвилась вокруг, ласково предлагая еще немного отдохнуть.

Нет, уже не дрема. Тьма. Нежно баюкая, она обещала, что исправит то, что исправить нельзя.

Вместе с тьмой пришло прошлое. То, о чем меньше всего хотелось вспоминать.

Темно-вишневые перила призывно блестели. Через несколько дней слуги натрут их воском, но и сейчас по ним вполне неплохо скользить.

Платье на мне роскошное — небесно-голубое, с изумительным кружевом и вышивкой жемчугом. Я сама себе казалась куклой, настолько новый наряд изменил привычный облик. Горничная убрала мои волосы в замысловатую прическу и вплела в них несколько серебряных нитей.

Я прекрасно понимала, зачем мачеха сшила мне платье с декольте чуть глубже, чем полагалось юной девице, — хотела подчеркнуть, что я вышла из детского возраста и вполне подхожу для замужества. Семнадцать, ладно, почти восемнадцать лет… Какое замужество для магички? Особенно такой любопытной, как я.

Заклинанием «невидимой ленты» я прижала подол к ногам — надеюсь, платье не помнется и выдержит все мои издевательства. Ссориться с мачехой именно сегодня я не хотела, притом из-за какого-то наряда.

Сделав глубокий вдох, решительно уселась на перила и полетела вниз. Дух захватило от скорости!

Эге-гей! Я лечу! Лечу!..

К сожалению, лететь со второго этажа на первый недолго. Несколько мгновений абсолютной свободы завершились быстро. «Воздушная подушка», наколдованная загодя, спасла от ушибов. Я приземлилась успешно и в то же время крайне неудачно — прямо к ногам вышедших из библиотеки хозяев замка и их гостя, барона Алессандра Лескорэ.

Ой, влипла…

— Вердон, это что? Это что? — заикаясь, спросила леди Лоринда.

Проклятье, я мимоходом ответила ей в привычном стиле:

— Это… это я!

— Вердон! — завопила мачеха. — Ваша дочь опять мне грубит!

Я поднялась на ноги, деактивировала заклинание — платье распрямилось, но слегка утратило пышность. Помялось.

— Алессандр, дорогой! — Взволнованная леди обернулась к гостю, своему кузену: — Мне жаль, что вы увидели очередные чудачества моей несносной дочери!

Следующий жалобный взгляд она подарила отцу и грустно заявила:

— Вердон, девушка на выданье не должна себя так вести. Габриэль избалована сверх меры, пора что-то делать. Для начала пусть остается сегодня дома.

Я открыла рот, потрясенная ее словами. Да как она смеет! Отчитывает при постороннем, да еще запрещает что-то?! Она не вправе оставить меня дома, когда у бабушки день рождения!