Месть Бешеного - Виктор Доценко

— Спасибо! — Под недоуменно-любопытные взгляды майора и двух полковников Савелий пересек приемную и открыл дверь в кабинет. — Разрешите, Константин Иванович?

— Входи, Савелий. — В глазах генерала было легкое беспокойство: что придумал этот неугомонный парень? Судя по всему, он пришел с какой-то идеей. — Садись и рассказывай!

— Константин Иванович, прошу меня извинить, но я вынужден отказаться от вашего столь лестного предложения. — Савелий вытащил из внутреннего кармана свое служебное удостоверение и решительно положил его перед генералом.

Такого поворота Богомолов явно не ожидал и несколько минут молча смотрел на красные «корочки», словно пытаясь что-то понять. Неужели он ошибся в Савелии и тот решил найти себе более спокойное место?

— Судя по твоему серьезному тону, уговаривать тебя — бесполезная трата времени. Но позволь, дружок, тебя спросить: чем думаешь заняться?

— Работать… с вами! — спокойно ответил Савелий и недоуменно пожал плечами, словно говоря: «Это же само собой разумеется».

— Ничего не понимаю! — Богомолов встал, обошел вокруг стола и сел в кресло напротив Савелия. «С этим парнем действительно не соскучишься», — подумал он и коротко бросил: — Говори!

— Я согласен работать с вами, но контактировать буду только с тремя людьми: редко с Вороновым, еще реже с вами, и в самом крайнем случае — с генералом Говоровым. Для всех я — уволился! Никаких приказов, никаких документов: все должно быть уничтожено. Савелий Кузьмич Говорков должен исчезнуть даже из архивов, как в свое время исчез бывший генерал КГБ Рассказов.

— И появится другой человек с новой легендой? — подхватил генерал и тут же добавил: — Но что тебе это даст, если твое лицо известно даже за границей?

— А это уже второй этап подготовки! — воскликнул довольный Савелий. — Не понял? — нахмурился Богомолов. — Я же сказал вам, что Савелий Говорков должен исчезнуть, словно его и не было! — Он решительно взмахнул рукой.

— Пластическая операция? — неуверенно протянул Константин Иванович.

— Так точно. Я хочу начать работать автономно! Слишком много я задолжал тем, кто ушел в иной мир после контактов со мной.

— Не нужно себя казнить, Савелий. В том нет твоей вины! — попытался успокоить его Богомолов.

— Есть или нет, Бог рассудит, я знаю только одно: не встреть они меня на своем пути, остались бы в живых, — с грустью выдохнул Савелий.

— Ты хочешь мстить? — нахмурился генерал. — Нет, Константин Иванович, это было моим первым и ошибочным решением. К счастью, я это вовремя осознал. Как сказал мне мой Учитель, «НЕ МСТИТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО!»

— Что ж, видно, твой Учитель был очень мудрым человеком. Что требуется от меня? — Интонация генерала сразу стала деловой. Тот, кто его знал, понял бы сразу, что Богомолов уже принял то, что предложил Говорков, знает, как ему помочь, но сначала хочет выслушать своего собеседника.

— Вы как-то говорили, что у вас есть знакомый мастер по пластическим операциям?

— Да еще какой! Нисколько не преувеличу, если скажу, что во всем мире вряд ли найдется специалист лучше, чем он.

— И это значит, что он известен и за границей? — с иронией добавил Савелий.

— А как же! — воодушевленно начал Богомолов, но тут же горячо запротестовал: — Можешь быть совершенно спокоен: за этого человека я могу поручиться головой!

— Извините, Константин Иванович, я, конечно же, ценю ваше мнение, как, впрочем, и вашу голову, но… — Он столь красноречиво поморщился, что Богомолову ничего не оставалось, как только спросить его:

— Тогда что ты предлагаешь? Если ты, как я понял, не доверяешь ему, то каким образом он сможет проделать операцию?

— Я все продумал: ваш чудо-мастер сделает операцию, но никогда не увидит окончательного творения своих рук. И это мое безоговорочное условие. — Голос Савелия звучал твердо и решительно.

— Ты хочешь сказать, что доктор, проделав такую сложную операцию, должен будет отказаться от послеоперационного лечения? Ты что, не представляешь, как это опасно для тебя? — Богомолов смотрел на него как на умалишенного.

— Представляю, — с усмешкой ответил Савелий. — Этот доктор будет знать, каким я был до операции, а другой, который продолжит лечение, будет знать, каким я буду после операции! Если же лечение будет протекать без осложнений, то и он не увидит окончательного результата. И, конечно же, никаких снимков: ни до, ни во время, ни после операции… И еще: врачи не должны знать друг друга.

— Ну и задачку ты мне подкинул: чувствуется, ты действительно серьезно подготовился к этому разговору… — задумчиво протянул генерал, а про себя вынужден был признаться, что голова у этого парня предназначена не только для головного убора.

— Речь идет о моей жизни, — тихо и очень серьезно добавил Савелий.

— Я совершил немало ошибок, пора стать более осторожным, что ли… Не бросаться, очертя голову, а сначала все тщательно продумывать… — Он запнулся и с улыбкой добавил: — Конечно при условии, что на это есть время.

В этот момент в кабинет заглянул Михаил Никифорович.

— Извините, Константин Иванович, вы просили напомнить про совещание…

Генерал недовольно взглянул на него, хотел, видно, ругнуться, но вовремя вспомнил, что действительно просил об этом.

— Спасибо, сейчас выезжаю! — буркнул он, и Михаил Никифорович тут же прикрыл дверь. Богомолов повернулся к Савелию. — Ты чем сейчас занят?

— В общем, ничем… — пожал плечами Савелий, не понимая, к чему клонит генерал.

— Вот что… — Богомолов поднялся с кресла, ударив себя по коленям. — Дождись меня. Совещание очень важное, и я обязан там быть, но это на час-полтора, не более… — Он снова внимательно посмотрел на Савелия и задумчиво добавил: — Это очень интересно! Очень! — Конечно я дождусь вас. — Можешь прямо в моем кабинете… А чтобы провел время с пользой… — Генерал подошел к сейфу, открыл его и вытащил оттуда какую-то папку с документами. — Поизучай пока!

С первых же страниц Савелия охватил настоящий азарт, какого он давно не испытывал. В папке была пара десятков листков, написанных от руки и, судя по всему, содержавших мысли самого генерала. Речь шла о мобильной, строго засекреченной группе по борьбе с организованной преступностью. Она должна была выполнять только самые важные и самые опасные задания, на мелочи не размениваться.

Савелия поразило то, что эта группа, обладая исключительными правами при выполнении заданий, становилась совершенно незащищенной даже при небольших провалах: она не имела никакого официального статуса, как бы и не существовала вовсе. Все члены группы снабжались самыми технически совершенными и весомыми документами, но все они сохраняли свою силу только до провала. Случись что, и все эти документы моментально аннулировались, и провалившийся член группы должен бы сам выбираться из создавшейся ситуации.