Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

На следующий день Афра посвятила аббатису в свои планы. Та, вопреки ожиданиям, выказала понимание. Но стоило девушке упомянуть, что она хочет уйти вместе с Альто Брабантским, как у монахини на лбу — непонятно почему — вздулась темная поперечная вена и аббатиса яростно прошипела:

— Он художник, а все художники — бродяги и безбожники! Я запрещаю тебе уходить с этим горбуном! Он приведет тебя к разврату!

— Он неплохой человек, и нельзя его поносить только за то, что он посвятил себя искусству! — упрямо ответила Афра. — Вы сами говорили, что он одаренный, благословенный художник. А откуда же благословение его таланта, если не от Бога?

Все внутри аббатисы кипело от ярости, потому что какая-то пигалица осмелилась ей перечить. Не удостоив девушку взглядом и недовольно махнув рукой, как будто хотела избавиться от надоедливой мухи, монахиня велела Афре выйти из комнаты.

Вечером, после ужина в трапезной — на ужин было какое-то непонятное варево из капусты, редиса и свеклы и лаваш, — к Афре подошла Филиппа, младшая из двух монахинь из скриптория, с просьбой принести оригинал наследной грамоты, над переписыванием которой девушка работала. Аббатиса хочет на него посмотреть, а ей тяжело подниматься в темноте по крутым лестницам. И Филиппа вручила Афре железный ключ от скриптория и фонарь.

Поручение показалось Афре довольно странным, но она не видела причин отказать Филиппе в просьбе и поэтому тут же отправилась в скрипторий. Держа в руках фонарь, девушка пересекла внутренний двор, казавшийся в лунном свете осиротевшим. Маленькая дверь за церковными хорами была открыта, и Афра поднялась по шаткой лестнице в скрипторий.

Даже такой юной девушке, как Афра, пришлось при этом изрядно попыхтеть, но на этот раз в нос ей ударил неприятный запах горящего воска. Сначала она не придала этому значения. На верхнем пролете лестницы Афра, тем не менее, заметила густой едкий дым, вырывавшийся из-под двери скриптория темными клубами. Не зная, что делать, девушка вставила ключ в замочную скважину и открыла двери.

Наверное, она ожидала, что ей навстречу вырвется столб пламени, но увидела только стелящийся по колено дым в задней части скриптория. Этот дым мешал ей дышать. Она кашляла и плевалась в поисках ближайшего окна, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Афра знала, что открывается только среднее, остальные окна с толстыми стеклами были замурованы.

И едва Афра открыла окно, как в задней части скриптория взметнулся столб пламени. Она испугалась. Скоро, подумала она, загорится весь скрипторий. Она поспешно схватила несколько книг и свитков с надписью SECRETUM, чтобы спасти их от огня.

И только она собиралась вернуться, как на лестнице раздались жуткие возгласы. Монахини с кожаными ведрами для воды спешили вверх по ступенькам. Они оттолкнули Афру. Она испуганно выбралась наружу, как вдруг перед ней возникла аббатиса. В ее руке трещал яркий вонючий смоляной факел.

— Чертовка! — яростно закричала аббатиса, увидев Афру. — Ты, чертова девка!

Афра словно окаменела. Она не понимала, что случилось и за что аббатиса так ее ругает.

— Я только хотела забрать пергамент, как мне велели, а потом увидела дым из скриптория! — Слова Афры звучали беспомощно.

Через весь двор к колодцу выстроилась длинная цепочка. Монахини передавали друг другу ведра. Время от времени раздавались подбадривающие возгласы.

— А почему у тебя в руках ценные свитки нашего монастыря? — Аббатиса подошла к Афре еще на шаг.

— Потому что я хотела спасти их от огня! — дрожа от волнения, закричала девушка.

Аббатиса коварно улыбнулась:

— Именно тайные пергаменты. Откуда ты вообще знала об их существовании? Кто твой хозяин, если не дьявол?

— Дьявол? Матери настоятельнице не пристало употреблять такие слова! Я прочла надпись SECRETUM и подумала, что эти свитки, наверное, важнее остальных. Поэтому я решила спасти именно их.

И тут рядом с ними прошла Филиппа. Аббатиса придержала монахиню за рукав и вручила ей факел.

— Матушка Филиппа, — воскликнула Афра, — подтвердите, что это вы послали меня в скрипторий!

Монахиня подняла глаза на окна скриптория, а потом перевела на девушку полный недоумения взгляд. Наконец она проговорила:

— Ради всего святого, зачем мне посылать тебя в скрипторий в такое позднее время? Я не так стара, как матушка Мильдред. Мои ноги еще несут меня туда, куда мне нужно. Кстати, откуда у тебя ключ?

— Вы же сами дали мне его!

— Я? — в голосе Филиппы прозвучали зловещие нотки.

— Она лжет! — яростно закричала Афра. — Одеяние ордена не мешает ей клеветать на меня!

Ни один мускул не дрогнул в лице аббатисы, когда она слушала эту перепалку. А потом она вырвала свитки у Афры из рук.

— Матушка Филиппа не лжет, запомни это! Она служит Господу всю свою жизнь и живет по завету святого Бенедикта. И кому из вас я должна верить?

Внутри у Афры все кипело от ярости. Постепенно она начала понимать, что Филиппа заманила ее в ловушку.

— Скорее всего, — продолжала аббатиса, — ты украла ключ от скриптория во время трапезы и пришла сюда ночью, чтобы выкрасть у нас ценные свитки. И, чтобы никто не заметил отсутствия свитков, ты подожгла скрипторий.

— Именно так все и было, и никак иначе, — усердно подтвердила Филиппа.

— Нет, все было не так! — Охотнее всего Афра вцепилась бы аббатисе в глотку. Глаза девушки застилали слезы ярости и беспомощности. И, обратившись к Филиппе, она в отчаянии воскликнула:

— Под вашей рясой сидит дьявол! Он сожрет вас, а останки заберет с собой!

Обе монахини стали часто-часто креститься, и Афра испугалась, что их тонкие руки сломаются.

— Возьмите ее и посадите в комнату для покаяния, — прорычала аббатиса, — это она подожгла скрипторий, чтобы завладеть нашими свитками. Мы посадим ее под арест и передадим официалу.[2]Он накажет ее должным образом.

Она пальцем подозвала к себе двоих дюжих монашек, стоявших в цепочке. Пиная и подталкивая Афру, они спустились по лестнице в подвал и завели ее в комнату с решетками на окнах, где наказывали плетьми строптивых монахинь. Посреди комнаты стоял чурбан, в углу лежал тюк соломы, рядом — деревянное ведро для справления нужды. В комнате был утоптанный земляной пол. Но прежде чем Афра успела сориентироваться в этом вонючем подземелье, дверь со скрежетом захлопнулась за ней, и монахини удалились, забрав с собой фонарь.

Вокруг царила непроглядная ночь, и Афра добралась до тюка соломы на четвереньках. Она замерзла и вся съежилась, из глаз потекли слезы. Она знала, что случится, если ее будет судить официал. Поджог считался тяжким преступлением, так же как и убийство. Издалека слышались громкие приказы. Девушка не знала, горит ли скрипторий или же монахиням удалось потушить тлеющий пожар. В полной темноте у нее совершенно пропало чувство времени. От страха ей не удавалось сомкнуть глаз.