ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Евгений Александрович Гарцевич

«Гордей, разворачивай, надо вернуться к картине…» — я попытался пробиться к деду, не понимая, кто побеждает. То, что дед силен — я слышал, но и фобос не из простых, плюс одновременно управлять моторкой и защищать нас должно тянуть слишком много энергии.

«Нафиг надо, там же бабка с обрезом и куча охранки небось уже сбежалась…» — вместо Гордея ответил Ларс: «За берсерка-то не переживай, он до драки соскучился… Хотя чисто статистически он не вывозит уже…»

Ни мне, ни Ларсу дед не ответил, только «буханка», натужно скрипя, еще прибавила скорости. Вильнула, гудя, и проскочила мимо машины местного патруля — стоявшего на перекрестке. Сонные бойцы удивленно, один даже сигарету изо рта выронил, проводили нас взглядом. Один только подорвался к сторожке и начал трезвонить в колокол.

Я уже почти забрался в кузов, как «буханка», визжа тормозами, встала, как вкопанная. Банши улетела куда-то под приборную панель, скатившись с сиденья и застряв там, а меня кинуло на, чудом не разбившееся, лобовое стекло.

В каких-то двадцати сантиметрах перед бампером стояла перепуганная тетка с корзинками, покрытыми расписными скатерками. Свежие пирожки — от них пар еще шел, ароматно перебивая запах горелой резины. «Буханка» рыкнула, заставляя женщину дергаться в стороны, не понимая, в какую же сторону бежать.

Я отлип от стекла и бросился в кузов. В тесноте наступил на Стечу, чуть не свалился в энергетический клубок, проскочивший в этот раз под полом, и бросился за ним. Поймать, развоплотить, хотя бы ослабить — главное, помочь деду.

Скрежеща по металлу и пробив его, как консервную банку, воткнул финку в пузырь вздувшейся краски. Зацепил «змеиный» хвост и тут же сунул огневик в выскочившее из стены призрачное лицо. Опалил ему брови, вынудил отпрянуть, но изгнать не смог.

Зато дал деду передышку. «Буханка» тронулась и помчалась по прямой. На улице раздался звук «полицейской сирены» и неуверенное, но усиленное громкоговорителем требование остановиться и прекратить беспорядки.

Стеча перебрался на водительское сиденье, сделал вид, что управляет машиной, и стал кричать в окно.

— Разойтись! Орден на вызове! Освободите дорогу!

Прислушиваться, что ему там отвечают, времени не было. Фобос проскочил по кузову, мелькнул на потолке, практически проявился, размахивая горелкой из двери, а потом напал аккурат из того места, где я уже сделал пробоину в машине. Я присел на одно колено, чтобы не биться затылком о крышу, но все еще иметь возможность для маневра. Прикрыл спиной кабину и на пару с дедом стал отгонять фобоса.

Действовали с Гордеем, как единый механизм — на грани слияния сознания. Я махал финкой, кромсая обивку на лавках и голые стальные стены, и отмахивался огневиком. Держать его было все тяжелее — слишком горячий и вонючий. Горелая полынь от перегрева стала горчить еще сильнее. Голова начала трещать, напоминая о бессонной ночи.

Дед атаковал в те моменты, когда я не успевал развернуться. Яркий сгусток налетал на фобоса, сбивал с курса или, наоборот, цеплялся, как бультерьер и трепал призрака, оттаскивая.

— Матвей, куда едем? Контроль у меня! — крикнул Стеча.

— Назад давай, за рамой, — я сделал еще одну дыру в крыше, пустив в кузов тонкий луч утреннего солнца.

— Простите… — Стеча крутанул руль, опять бросая меня на стенку, — Не проедем! Перекрыли уже все.

— Давай к ордену, подмогу найдем, — вмешалась Банши, а потом добавила уже чуть тише, — Они нам заказы не дают, так мы со своим приедем, дебилы, блин.

Я пропустил удар фобоса. Дед почти успел, но чувствовалось, что заряд берсерка подходит к концу. Он смог только чуть сбить направление удара, повиснув на руке с паяльником.

Тонкая белая струя пламени из горелки прошлась по моей ноге. Прожгла штанину, цапнула кусок мяса, моментально превратив его в угольки. Вонь горелого мяса была такой сильной, что мой вопль завяз в ней, как плотном тумане.

— Баншиии! У тебя есть что-нибудь?

— Есть, конечно, но не в закрытом же пространстве? — задумчиво и как-то неуверенно уточнила блондинка.

— Да, хоть где! Аррргх… — крик хоть как-то отвлекал от боли в пульсирующей ноге. — Только деда не задень.

— Ну, сам попросил. Держись пока, я отсыплю чутка, а потом глазки и ушки прикрой! Светобомб будет!

Нога гудела. Боль ощущалась, как сотня запертых под кожей оводов, которые толпой навалились и жалами ковыряют в одной точке. Но смотреть рану я не стал — пальцы чувствую, Харми в панике не вопит — значит, до свадьбы заживет. Если ювелир нас не прикончит, конечно.

Я вжался в спинки кресел и стал водить финкой вокруг себя, отгоняя фобоса. Мысленно отозвал деда и отправил его на передышку спрятаться под капотом.

— Кто-нибудь уже порадуйте чем-нибудь, а? — я пырнул кончиком ножа призрака промеж бровей, частично развеял его, но морда срослась и проявилась снова, вздувшись на задней двери.

— Орден уже скоро, — Стеча просигналил и заорал, высовываясь в окно. — Да, убери ты свою колымагу, придурок!

— Я тоже почти готова, — послышался скрип закручиваемой пробки и щелчок. — Матвей, дверь открой, чтобы его выкинуло! Все! Считаю до трех! Раз…Упс…

То ли сразу после раз, то ли до «упс» моторку занесло, Стеча плохо вписался в поворот и зацепил фонарный столб. «Буханку» тряхнуло и занесло. А Банши выронила жестяную банку с шипящим фитилем. Неудачно выронила — за сиденьями в кучу скатившегося мусора, который до этого летал по салону. Дотянуться я не успевал, уже готовился к прыжку до задней двери, но моторка будто взбрыкнула, заваливая меня на спину.

«…два…» — подсказал Ларс.

«… три… Гордей, ныкайся, щас ебн…» — продолжил Муха, но оборвался на полуслове.

Громкий хлопок с ослепительно яркой вспышкой света заполнил все пространство вокруг. Глаза, уши — гулкая звенящая ватная пустота нестерпимо белого света. И запах, как после расправы кварцевой лампы над микробами. Дрожь фобосов во мне, гудящая над ухом обида Гордея — такая искренняя, будто ему в душу плюнули. Но все целы!

Банши матерится, кряхтит Стеча — точно все целы!

Я стал тереть глаза, стараясь быстрее проморгаться — фобоса, как кляксу, размазало по стенам и потолку. Проплешины черной дымки, словно брызги шампанского на чистом потолке, стали терять яркость и стягиваться в кучу. Фобос восставал, формируясь прямо передо мной. Размазанные частички слетались со всех сторон — уже полностью собралось лицо, лохматые брови, рассеченная (я все-таки достал его) переносица. Как конструктор «лего» в ускоренной съемке, начало собираться тело, руки и чертова горелка.

Фобос оскалился в беззвучной ухмылке и навис надо мной.

— Орден! «Дверь!» «Бей!» Гони, гони, гони! — крик Стечи, команды Ларсу и Гордею и сразу же крик на Стечу смешались в одном мимолетном крике.

Ларс толкнул двери, дед то ли на втором дыхании, то ли собрав все, что оставалось, в последний рывок искрящимся сгустком просвистел у меня над головой и врезался в ювелира. Развернул его, откидывая к дверям, а потом на секундочку проявившись полноценным человеческим духом, отвесил ювелиру знатного пендаля и выкинул из резко стартанувшей моторки.

Дед — нечесаный крепкий старик, практически как с фотографий в охотничьей усадьбе. Гордей одновременно был похож и на медведя, и на волка. Дикий и опасный, но одновременно надежный и добрый. Такого мне всегда и не хватало. Он обернулся на меня, подмигнул и растаял в лучах солнечного света, заливающего открытый кузов.

— Парни, не спать! Подсобите с фобосом, — Банши свистнула и стала кричать охотникам, курящим на крылечке отделения. — Он не буйный! Задержите его чутка, мы пока источник спалим.

Может, нам повезло, но в это утро на крыльце собрались нормальные охотники. Как минимум профи — один только развел руками, типа что за фигню вы нам подкинули. Но и то скорее флиртуя с Банши, торчащей из окошка. Трое сразу подхватились и, разминаясь по дороге, направились к оглушенному фобосу — один шеей хрустнул, второй кастет нацепил, третий стал раскручивать тонкую, но длинную серебряную цепь. Четвертый побежал в отделение за подмогой.

Дальше я уже не видел, убедился только, что ювелир не гонится за нами и закрыл двери. Короткая перекличка и оценка состояния. Все на месте: и живые, и мертвые. Дед отдыхал, а жители душелова даже не вспотели. Только Харми суетилась вокруг раны на ноге.

Боль чуть стихла, но попытки крутить-вертеть ступней или стоять на ней вызывали адские болевые прострелы.

— Стеча, дуй к ювелиру, — я разгреб мусор