Санта-Хрякус - Терри Пратчетт

Приблизившись к столу, фигура прочла записку. Послышался едва слышный стон – или это Смерти Крыс показалось?

Репки скрылись в кармане, за ними, к вящей досаде Смерти Крыс, последовал и пирог со свининой. Налицо было злостное нарушение всяких традиций: пирог полагалось съесть на месте.

Фигура еще раз пробежала глазами намокшую записку и направилась обратно к камину. Смерть Крыс поспешно юркнул за открытку с надписью «Паздравляем-Паздравляем, Счастья-Радасти Жылаем!».

Рука в красной рукавице сняла чулок. Послышалось шуршание, и вскоре чулок был водружен наместо, только теперь выглядел более толстым, а на торчащей оттуда коробке виднелась надпись: «Фигурки Жертв В Комплект Не Входят. Для детей в возрасте 3-8 лет».

Лица щедрого дарителя не было видно. Из-под большого капюшона торчала только длинная белая борода.

Убедившись, что чулок держится, фигура сделала шаг назад и достала из кармана бумажный листок. Подняла его к капюшону, словно бы внимательно изучая. Второй рукой ткнула в камин, в черные следы на коврике, в пустой бокал, затем в чулок. После чего еще ближе поднесла листок к капюшону, как будто пытаясь разобрать мелкий шрифт.

– АГА, – наконец изрекла она. – Э-Э… ХО. ХО. ХО.

И, пригнувшись, нырнула обратно в камин. Некоторое время она шумно возилась там, но в конце концов остроносые башмаки, очевидно, нашли опору и фигура исчезла.

Смерть Крыс вдруг поймал себя на том, что в потрясенном волнении грызет рукоять своей крошечной косы.

– ПИСК?

Он спрыгнул на едва теплые угли и принялся быстро карабкаться вверх по каминной трубе, причем так разогнался, что, вылетев наружу, несколько секунд дрыгал лапками в воздухе, прежде чем упасть на покрытую снегом крышу.

Рядом с водосточным желобом в воздухе висели сани.

Фигура в красном плаще как раз пыталась залезть на них.

– ВОТ ЕЩЕ ОДИН ПИРОГ, – сказала фигура, обращаясь к кому-то невидимому из-за целой горы мешков.

– А горчица? – вопросили мешки. – К таким пирогам полагается горчица.

– ГОРЧИЦЫ, ПО-МОЕМУ, НЕ БЫЛО.

– Ну и ладно. Так тоже вкусно.

– А МОЖЕТ, НУ ЕГО?…

– Как это «ну его»?! Хороший пирог, чуточку погрызенный с краю, так ведь можно отломать…

– Я ИМЕЮ В ВИДУ СИТУАЦИЮ. МОЖЕТ, НАМ ВСЕ ЭТО БРОСИТЬ? ЗНАЕШЬ, В БОЛЬШИНСТВЕ ПИСЕМ… ОНИ НЕ ВЕРЯТ. ПРОСТО ПРИТВОРЯЮТСЯ, ЧТО ВЕРЯТ. ТАК, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ[8]. БОЮСЬ, МЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕМ СДЕЛАТЬ. СЛИШКОМ УЖ БЫСТРО РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ РЕАКЦИЯ. ПРИЧЕМ ИЗМЕНЯЕТСЯ ДАЖЕ ПРОШЛОЕ.

– По-моему, ты, хозяин, несколько преувеличиваешь, – с набитым ртом откликнулись мешки. – Все не так смертельно.

– А ПО-МОЕМУ, ВСЕ ИМЕННО ТАК.

– Я хотел сказать, перспективой полного и окончательного поражения нас не испугаешь.

– ГМ, ДА? НУ, ХОРОШО. ПОЛАГАЮ, НАМ ПОРА. – Фигура взяла в руки вожжи. – НО, ДОЛБИЛА! НО, КЛЫКАЧ! НО, РЫВУН. НО, МОРДАН! ПОЕХАЛИ!

Четыре запряженных в сани огромных кабана даже не пошевелились.

– ПОЧЕМУ ОНИ НЕ СЛУШАЮТСЯ? – недоумевающе вопросила фигура.

– Понятия не имею, хозяин, – ответили мешки.

– С ЛОШАДЬМИ У МЕНЯ ЛУЧШЕ ПОЛУЧАЕТСЯ.

– Может, попробовать: «Но, мои свинки»?

– НО, МОИ СВИНКИ! – Некоторое время царила тишина.

– НЕТ, КАЖЕТСЯ, ДО НИХ НЕ ДОХОДИТ. – Послышался неразборчивый шепот.

– ПРАВДА? ДУМАЕШЬ, ПОДЕЙСТВУЕТ?

– Будь я свиньей, хозяин, на меня бы точно подействовало.

– ХОРОШО.

Фигура снова встряхнула поводьями.

– ВКУСНЫЕ! ЯБЛОКИ!

Ноги кабанов мгновенно пришли в движение. В воздухе возник серебряный луч, удаляющийся в сторону горизонта. Стронувшись с места, сани почти мгновенно превратились в точку, а потом и вовсе исчезли.

– ПИСК?

Смерть Крыс пробежал по снегу, спустился по водосточной трубе и приземлился на крышу сарая.

Здесь сидел ворон и с безутешным видом что-то разглядывал.

– ПИСК!

– Нет, ты только посмотри, – риторически произнес ворон и ткнул когтистой лапой в сторону птичьей кормушки. – Чего только не положили в эти сеточки! И половинку кокосового ореха, и кусочек бекона, и горсть арахиса! И эти существа считают себя божьим даром для дикой природы? Ха! А где глазные яблоки? Где потроха? Ау! Нету. Самая умная птица умеренных широт встречает холодный прием только потому, что не умеет висеть вниз головой и миленько щебетать. Взять, к примеру, малиновок. Что за сварливые, мелочные создания! Все время дерутся, только и умеют, что чирикать, а от хлебных крошек уже клювы воротят. В то время как я могу цитировать стихотворения, знаю массу смешных фраз…

– ПИСК!

– Да? Что?

Смерть Крыс указал на крышу, на небо и взволнованно запрыгал. Ворон развернул один глаз верх.

– А, да. Он, – кивнул ворон. – Всегда появляется в это время года. Наверное, дальний родственник малиновок, которые, кстати…

– ПИСК! ПИ-И-ИСК! – Смерть Крыс изобразил фигуру, упавшую в камин и ходившую по комнате. – ПИСК! И-ИСК ИСК ИСК. ПИСК «ХИСК-ХИСК-ХИСК»! ИСК ИСК ПИСК!

– Переусердствовал, ожидая Санта-Хрякуса, да? Накушался коньячного масла?

– ПИСК?

Глаза ворона завращались.

– Послушай, Смерть – это Смерть, а не работа на полставки, понял? Ты не можешь устроиться в свое свободное время мыть окна или подстригать людям лужайки.

– ПИСК!

– Ну хорошо.

Ворон немного присел, чтобы крошечная фигурка смогла забраться к нему на спину, потом взмахнул крыльями и взлетел.

– Конечно, оккультные фигуры частенько съезжают с катушек, – сказал он, поднимаясь над садом в озаренное лунным светом небо. – Взять, к примеру, Лихо…

– ПИСК.

– Что ты, что ты, я ни в коем случае не провожу никаких параллелей…

Сьюзен терпеть не могла «Заупокой», но, когда бремя нормальности становилось особо нестерпимым, она шла именно туда. Запах, выпивка и клиентура этого трактира оставляли желать лучшего, и все же в «Заупокое» был один большой плюс. Здесь не обращали внимания. Никто. Ни на что. Свячельник традиционно предполагалось проводить в кругу родных и близких, но некоторые местные завсегдатаи выглядели так, что у них вполне могли быть не семьи, а выводки или, допустим, стаи. А кое-кто, похоже, и вовсе сожрал своих родственников, ну, или по крайней мере чьих-либо еще родственников.