2048 - Мерси Шелли

Он удивился лишь оттого, что увиденное его ничуть не удивило. Швейцарской руки за четыре штуки у него больше не было. С развороченного локтя капало. На боку, в бахроме кевлара — хороший был плащик — зияла приличная дыра. В ней тоже блестело мокрое. Рядом торчала оплавленная чешуя ската.

Значит, быстро свалить не удастся. Плохо, очень плохо. Басс распахнул плащ и вытряхнул испорченный скат. Ну, по крайней мере, этот коврик спас тебе живот, подумал он. И только теперь понял, что источник странного фона, который он принимал за шум в голове, находится снаружи. Где-то рядом все это время орала сирена.

Он попробовал встать, и тут же с криком свалился. Либо ультранальбуфин разведенный, либо дыра в боку гораздо серьезнее, чем кажется. Басс прижал остаток локтя к боку, чтобы из дыры не вывалился какой-нибудь скользкий внутренний орган. И не дожидаясь, пока медчип полностью блокирует боль, пополз к углу дома.

Глупо все сваливать на бабу, конечно. Но все те десять метров, что он прополз на трех конечностях за одну минуту, он думал о Марии. О ее диких, вьющихся волосах цвета морской звезды, спрятавшейся среди саргассов. О глубокой пустоте ее аквамариновых глаз, в которые нельзя смотреть неотрывно дольше минуты, иначе начинаешь чувствовать себя утопленником. О ее грудях, двух идеальных каплях плачущей красоты. И о том чудном местечке ее тела, где заканчивается выложенная камешками тропинка позвоночника и начинаются плавные дюны ягодиц — даже в моменты самого бешенного возбуждения Марии это чудное местечко всегда остается прохладным, как живот юркой камбалы…

Только идиот мог отдать такую женщину за три паленые батарейки. Только идиот мог позволить так себя провести. Нужно было просить как минимум пять! И сразу проверить, настоящие они или из Китая-7.

Басс потрогал то, что осталось от правого уха. Серьгушник болтался на тонком волокне, но самой мочки больше не было. Впрочем, если бы ухо не сгорело, связи не было бы все равно — основной коммут находился в оторванной руке, вместе с искином-лапотником. Но даже если руку и не оторвало бы…

Две батарейки, обе паленые. Небывалый идиотизм. Басс попробовал височный фонарик. Как бы подтверждая общую тенденцию, лампочка вспыхнула лишь на миг и плавно умерла. Третья батарейка от братьев-полипов, такая же дохлая. Хорошо хоть «медяк» сидит на старом биоаккумуляторе, который в мочевом пузыре заряжается.

Поиск надписей в темноте на грязной стене сочли бы забавным разве что рефероманты из Либры. От Марии Басс знал, что библиофильские секты любят подвергать новичков извращенным испытаниям. Он не собирался вступать в Либру, однако стена была его единственной надеждой.

Та еще надежда. Либо глаза так и не отошли после вспышки, либо в тупике действительно так темно — но на черной стене не было видно ни бага. Басс собирался уже начать обшаривать стену здоровой рукой, плюнув на токсичные фунгогрифы, радиоактивные граффити и прочее дерьмо, с которым не стоило бы контачить голой кожей. Но до контакта не дошло: тренированный слух уловил кое-что похуже, и этот звук погнал Басса обратно вглубь тупика.

Полифемы жужжали совсем рядом, когда он дополз до решетки ближайшего кондиционера. Быстро спеленать самого себя, имея всего одну руку, даже акушер не всякий сможет. В конце концов Басс распахнул плащ, наступил на край ногой, и перекувырнувшись, оказался закутан в термоизолятор. Оставалось еще раз перекувырнуться и вжаться в узкую раму подвального окна с кондиционером… И прикинуть, что если прожженная взрывом дыра в плаще пришлась на задницу, то инфракрасные глаза полифемов должны лопнуть от радости при виде такой горячей добычи.

Не лопнули. Басс слышал, как один из роботов быстро облетел тупик и вернулся на улицу. Второй полифем обнаружил что-то на углу, и теперь они оба кружили над находкой. Басс выглянул из своего кокона и сразу испытал сильное желание сбить эти летающие глаза полиции. Всего пару выстрелов статиком, он так и видел эту сцену — иголка-аккумулятор заряжается от трения об воздух, и на подлете к цели превращается в отличного вредителя для нежных биоэлектронных схем…

Но сбивать было нечем. Швейцарская рука Басса, с отличным иглометом и прочим инструментарием, валялась на углу. Именно ее изучали полифемы — сейчас она наверняка была такой инфракрасной, что хоть носки на ней суши.

Покружив над рукой, инсектоботы полетели дальше по улице. Видно, поймали тепловой след того пижона, с которого Басс так неудачно снял шкурку. Времени оставалось мало, но зато… Тепловой след. «Учись планктону у планктона». Несмотря на боль, Басс усмехнулся от мысли, что ведет себя в точности как адепт библиофильской секты на посвящении.

Он закрыл глаза, дважды сжал и расслабил веки, и снова пополз к углу здания.

Правый глаз был обожжен серьезно: опущенное веко ни за что не хотело переходить в режим инфракрасного фильтра. Зато с левым все было в порядке, и теперь Басс видел в том диапазоне, который подсказали патрульные боты. По крайней мере, одним глазом.

Он сразу засек свою оторванную руку. Рядом на стене пылал огромный цветок. Вначале Басс принял его за живую тварь, вроде насекомоядных лишайников, которые заманивают на тепло москитов. Но подобравшись ближе, различил, что цветок сплетен из букв арабского алфавита. Шамаиль, надо же! Даже среди уличных пачкунов-граффитистов лучше всего рисуют цветы те, кому запрещено рисовать людей.

То, что искал Басс, тоже состояло из человеческих символов, но не должно было светиться. Наоборот, оно должно остаться черным на фоне чуть более розовой стены, еще не остывшей после взрыва.

Он нашел слово у самой земли. Повторил большим пальцем все штрихи третьего и последнего иероглифа, словно заново рисовал его. Затем прижал палец к верхнему штриху, похожему на запятую.

Никакой реакции. Шитый Баг! Неужели и тут сломано?!

— Стоматологический центр Марека Лучано, чем я могу вам помочь, — сказал иероглиф выверенным, в меру сексуальным голосом кибер-секретарши.

— Срочный вызов. Мне нужно запломбировать три резца и один зуб мудрости! — прохрипел Басс.

— Секундочку…

Иероглиф разразился музыкой, напоминающей запись игры на органе, которую крутят в несколько раз быстрее, чем нужно, и к тому же в обратном направлении. Из-за ширмы этих диких переливов зазвучал знакомый, обманчиво-ленивый баритон:

— Кажется, у тебя ожог, Василь. Люблю людей, которые так спешат вернуть мне долги, что прямо накаляются на бегу. Надеюсь, кроме папилляров большого пальца твоей левой, ничего не пострадало? Говорят, если приложить сырой огурец…

— Я влип, Маврик. Вытащи меня.

— О-хо-хо… Признаться, у меня мелькнула мысль, что это был ты. Но я не поверил. Ты же старый крутон, а не вафель какой-нибудь бисквитный! Угол четвертой и шестой, недалеко от «Синего лося», верно? Попытка ограбления, попытка взлома искина класса «тэт», причинение эстетического ущерба магазину гармоничных средств связи «Фоншуй»…

— Он был не совсем «тэт». Какая-то опытная модель, навороченная…