Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа "Секретно" - Владимир Поляков

В данном случае речь идет о 3-м Симферопольском отряде. Не думаю, что какой-нибудь районный отряд мог получить от властей большее.

Комиссар Зуйского отряда Н.Д. Луговой сетовал: «В дни формирования отряда дали нам винтовки. Но что это за винтовки? Какие-то трофейные: японские, финские, еще какие-то. Патронов к ним по сотне! Израсходуешь боезапас и все — выбрось ее, эту трофейку, — патронов-то никто не даст больше. Требовать более основательного вооружения мы и не пытались, понимали: для армии не хватает оружия, о партизанах что тут говорить?»[78, с. 16].

Надо признать, что положение со стрелковым оружием было ужасным по Крыму в целом. Бойцы из сформированных Крымских дивизий в основной массе отправлялись на Перекоп без винтовок, что уж говорить о будущих партизанах, которым, как мы уже видим, власти вообще не уделяли внимание.

Вероятно, следует пояснить читателю, почему в Советском Союзе, который располагал огромными запасами вооружения, в нужный момент не оказалось пистолетов, винтовок, автоматов, пулеметов… Дело в том, что в предвоенные годы была принята военная доктрина, которая заключалась в следующем: «Воевать будем на чужой территории и малой кровью». В соответствии с ней все склады вооружения, боеприпасов, вещевого довольствия, горюче-смазочных материалов, продовольствия… были сосредоточены непосредственно на западной границе. В первые дни войны они оказались в руках противника.

Состояние дел с закладкой продовольствия, обеспечением оружия нам уже известно, осталось разобраться с последней и, вероятно, самой важной составляющей — с человеческим фактором.

То, что будущие отряды практически до оккупации Крыма оставались «слугой двух господ», крайне отрицательно сказалось на всей подготовительном периоде. Кроме того, буквально в последний момент заместитель наркома внутренних дел Смирнов распорядился на основании приказа командующего 51-й армией из истребительных батальонов сформировать стрелковый полк и немедленно направить его на фронт. Отобрали в него самых боеспособных бойцов.

Когда час «X» настал и оккупация Крыма стали реальностью, то, как вспоминал А.А. Сермуль: «Северский построил истребительный батальон и объявил, что с этого момента он становится 3-м Симферопольским партизанским отрядом. Кто желает остаться — шаг вперед.

Больше ста человек не согласились идти в партизаны, сложили на землю оружие и ушли…»[92, с. 15].

В сущности такая же картина была и в других отрядах. Вот как описывает переход от истребительного отряда к партизанскому М.А. Македонский: «Пусть те, кого страшит партизанская борьба, выйдут из рядов и вернутся обратно. В лес пойдут только добровольцы.

От колонны отделилась кучка людей. Они боязливо сложили оружие около дороги и, вобрав головы в плечи, тихо пошли назад» [80, с. 11].

Вопрос о «кучке» оставим на совести редакторов, так как у А.А. Сермуля, писавшего свои мемуары уже в постсоветское время, эта «кучка» оказалась «больше ста человек».

Задержка с переподчинением истребительных отрядов партизанскому командованию привела к тому, что Ялтинский отряд выходил к месту постоянного базирования уже в экстремальных условиях. «Люди глянули на указанный мною хребет и приумолкли. Некоторые поежились.

— В горах снег и ветер. Поднимемся ли? — усомнился кто-то.

Каждую секунду буран мог вырвать из цепи и сбросить в пропасть. Подъему, казалось, не будет конца. Когда поднялись, подсчитали людей. Вместо тридцати пяти налицо оказалось тридцать два»[97, с. 15].

Вместо того чтобы заблаговременно по безопасным тропам привести людей в лес, отряд в метель поднимался из Ялты по крутым откосам и, как результат, совершенно неоправданная гибель людей.

И.Г. Генов: «Среди сорока восьми бойцов Колайского отряда почти половина оказались больными или стариками» [70, с. 16].

31 октября из совхоза им. Чкалова в Бахчисарайский райком партии позвонил дежурный и сообщил, что противник занял деревню Базарчик и станцию Альма. На подступах к Бахчисараю послышалась стрельба. Только тогда в 15.00 обоз Бахчисарайского отряда выехал в лес. В три часа ночи достигли базы. Вместе с ездовыми 60 человек. Раздали ружья, боеприпасы, патронташи. Подошел истребительный батальон. Оказалось, что уже при формировании в его состав включали людей ограниченно годных для армии. Часть бойцов и командиров, имеющих военные специальности и полностью вооруженных, отправили в Севастополь. Учительница Анна Михайловна Науменко привела из села Береговое своих старшеклассников.

На тут же состоявшемся совещании райкома партии приняли решение Бахчисарайский отряд и истребительный батальон объединить. Командиром избрали (именно избрали) К.М. Сизова. Секретарь райкома ВКП(б) В.И. Черный стал комиссаром.

А вот что вспоминает Н.Д. Луговой: «За день-два до вторжения фашистов он (Литвиненко) зашел ко мне в райком.

— Останусь с вами. Буду тут воевать!»

То, что командир Зуйского партизанского отряда Андрей Литвиненко только за двое суток до оккупации принял решение остаться в лесу, мягко говоря, изумляет. Как поясняет Н.Д. Луговой, «в лесу не оказалось отрядного командира: Мирон Акимович Куделя, назначенный обкомом на этот пост, не успел вернуться из Кубани, куда сопровождал технику, людей и скот… На свой страх и риск я предложил Андрею взять на себя нелегкую ношу отрядного командира»[78, с. 23].

Приводит Н.Д. Луговой и состав своего отряда. Этот перечень должностей, вероятно, типичен для любого отряда той поры:

«Первый секретарь райкома — комиссар; председатель райисполкома — командир. В отряде оказался еще один председатель райисполкома, правда, Красноперекопского, который стал секретарем партбюро отряда. Прокурор района — начальник штаба; начальник райотдела НКВД — заместитель командира по разведке. На рядовых должностях: бывший помощник секретаря райкома; заведующая отделом пропаганды и агитации; трирайкомовских инструктора; заместитель председателя райисполкома; заврайздравом; заврайфинотделом; народный судья; заведующая общим отделом райисполкома; зам. районного прокурора; уполномоченный народного комиссариата заготовок; начальник отделения связи; председатель райсовета Осоавиахима; секретарь райкома комсомола; девять председателей колхозов; три председателя сельских советов; один председатель сельпо; три учителя; два механика; агроном; врач» [78, с. 53].

1 ноября 1941 года части вермахта вошли в Симферополь.

Продолжим знакомиться с протоколами заседаний Крымского обкома ВКП(б). В углу очередного листа значилось: «Севастополь». Заседание проходило 10 ноября 1941 года. Обсуждалось поведение командира партизанского отряда т. Бродского и комиссара т. Гринберга, которые, не вступив в бой, взорвали базы и увели отряд в Севастополь. Виновные получили по выговору и были направлены в армию политбойцами [6, с. 155].

На следующем заседании (23.-11.41) рассматривается поведение командира отряда т. Пархоменко и комиссара т. Коваленко, которые также привели свой отряд в Севастополь. Пархоменко исключили из партии, Коваленко получил выговор [6, с. 160].