Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова

- Слава должен был приехать один, развеяться и забыть о свадьбе. Черт.

Прокололся. Е-е-е.

И нечего на меня так смотреть, будто я тебя за ноги над пропастью повесила и пытала щекоткой.

- Карлсон, ты оборзел? – возмущаюсь, подпирая бока руками. - Собрался гадить моей подруге? Нет, это ужас. Я в шоке. Додумался же до такого. Совсем мозгов нет? Вечеринку он придумал. Да тут столько людей, что у меня даже возможности не было разговорить Обашкина, чтобы Настя поняла, какой он человек…

Стоп!

Сажина, остановись.

Эх, Григорий Николаевич, предупреждать надо, что методы ваши имеют побочный эффект.

Сама взяла и проговорилась.

- И это у меня нет мозгов? – Он ерничает, что ли? Именно сейчас, когда я без настроения из-за своего прокола?

- Разговорить не значит обманным путем заставить человека забыть о девушке. А-а-а. Теперь я поняла, почему внизу почти одни бабы сидят. Филимон, ты меня с каждым разом все больше огорчаешь.

- Переживу. – Разворачивается и, закрыв шкаф, идет в сторону стола, возле которого я стою.

- Эй, между прочим, я тебе здесь лекцию читаю.

- Я слышу.

- Даже оправдываться не будешь?

Угу, удивил. Совсем плевать на чужое мнение? Может, зря я его гадом называю? У нас есть что-то общее.

- Зачем? Ты сама от меня недалеко ушла.

Почему это прозвучало так ободряюще?

- Думаю, нам нужно объединиться, – держа папку в руках, повернулся ко мне. – Я не доверяю твоей подруге, считая, что в тихом омуте гиены водятся, а ты не доверяешь Славику. Это удивляет, конечно, потому что Слава парень ведомый и наивный. А еще мы вместе не хотим, чтобы их свадьба состоялась.

- Это Обашкин наивный? Серьезно? Или мы про разных людей говорим, или я Мисс Вежливость. У него на лице написано, что он что-то затевает. А вот Смирнова… на одуванчики не дует, боясь их обидеть. Какая из нее гиена?

- Сейчас мы точно о разных Смирновых думаем. Так что? Согласна? Только с условием, что никто не должен знать о нашей сделке, и на людях будешь делать вид, что мы незнакомы. Не надо мне такого счастья, как друг в твоем лице.

- Будто ты мне нужен.

Хочу сказать, мол, катись со своей сделкой прямиком в горящую баню, как слышу голос с лестницы:

- Понятия не имею, куда Маруся делась.

- Давай ты направо, я налево. Так быстрее найдем.

Пронесло.

Значит, меня Настя через минуту найдет.

Сто-о-о-оп! Я ж налево повернула.

Обашкин, чтоб ты икал весь ближайший год. Не иди ко мне.

- Довлатов, прячься, быстро, – шиплю на парня, к кровати его толкая. – Они не должны знать, что мы с тобой общались.

- Сама прячься, это моя комната.

Я? Снова? Никогда.

Хватит. Належалась.

- Нашел время для спора. Сейчас сюда зайдет твой дружок и догадается, что мы козни готовим за их спинами. Мне-то ничего, я выкручусь, но ты, мил человек, врать не будешь, признаешься. И спалишь нас всех. Это еще больше сплотит нашу парочку, и они завтра же в загс убегут.

- Ладно.

- Что?

- Спрячусь, но ты сразу же уведешь его отсюда.

- Конечно, – я даже руку на сердце положила. – Барашкин и дверь не успеет открыть. Не косись, Обашкин он, я в курсе.

Филька смотрит на меня как на врага народа, а затем подрывается с места, чтобы тут же на пол упасть.

М-м-м.

Ребенком он меня называл? Ну-ну.

Удивил, под кровать пролез. Хотя с виду верзила такой. Улыбаюсь, напевая веселую песенку себе под нос: «Ничего на свете лучше не-е-ету, чем шутить над грозным Филимо-о-оном». Эх, допеть не успела. Шаги уже возле двери слышались.

- Фил? – шепотом говорю я. - Довлатов?

- Что? – ох он и тигр. Рычит так правдоподобно. Ну, думаю, это не его предел. Сейчас он взвоет.

- В твоем шкафу целая рота поместится, ты зачем под кровать полез? Считаешь себя котиком?

Ну вот. Я ж говорила, что он громче рыкать может. Я не ошиблась.

Так, что у меня есть? Запрет на посещение второго этажа, разъяренный человек, который мне этот запрет озвучил, ой, еще Довлатов под кроватью в наличии имеется.

И вот что прикажете мне делать с этим богатством?

Тук-тук-тук-тук.

Чего?

Обашкин стучит в дверь, прежде чем войти?

Какой… удивительный человек. Чтоб его…

Тук-тук-тук-тук.

- Маруся, ты здесь?

Ох и не нравится мне его голос. Мое имя он не сказал, а прям срыгнул, засранец.

Плюхаюсь на кровать, сами понимаете, почти с разбега, чтобы Филька почувствовал, и, хватая журнал с тумбочки, отвечаю:

- Не входи.

Блин, что за журнал такой, где нет картинок, а только одни цифры? Правильно, фигня, а не журнал.

- Почему?

Да, а почему ему входить-то нельзя? Как-то об этом я не подумала.

- Я это… разделась. Жарко стало.

Молодец, Маруська. Умно придумала.

- Какого черта ты там голая делаешь? – шипит Славка, но от двери вроде отошел. По крайней мере, мне так показалось. – Быстро выходи.

- Голой? Твои друзья меня не поймут. Обашкин, идите, я вас догоню. Не сомневайся, у меня пятерка по физре была.

- Сажина! – М-да, а этот чудик рычать совсем не умеет. Будто мышка пропищала.

- Обашкин.

Не знаю, на что он рассчитывал, но его фамилию я могу до бесконечности повторять.

Судя по топанью ног за дверью, наивный Славик надеялся, что я испугаюсь и тут же выскочу. Эх, испуг совсем не про меня. Знал бы он, какого зверя я под кроватью держу.

Кстати, о звере.

Притаился, котяра. Небось, скоро выпрыгнет и на части меня разорвет. Но кто с котом в игру не играл, тот жизни не видал. Пока жених Смирновой что-то бурчит, я наклоняюсь и опускаю руку на пол. У меня в детстве был котенок. А играли мы с ним так: я к нитке привязывала фантик от конфеты и бегала с ним по комнате, убегая от хвостатого. Конфет нет, к сожалению, а то я голодная, ниток тоже не замечаю рядом. Зато есть рука. Только вот незадача. Кот какой-то странный, играться не хочет.

- Настя, скажи своей подруге, чтобы она немедленно вышла из комнаты.

- Марусь, все в порядке?

- Угу. Насть, я сейчас. Идите.

И снова за дверью: бу-бу-бу-бу. И Настино в ответ: ля-ля-ля-ля.