Цветок предательства - Анна Данилова

Похоже, подумалось, я куда-то вляпываюсь. Мне бы убежать и забыть обо всем, что я увидела, но мысленно я уже перенеслась в цветочный магазин и с жаром делилась с Леной своими впечатлениями о случившемся. Как она отреагирует? Скажет, что я правильно сделала, что сбежала. Или же, произнеся это вслух, подумает, что я струсила, раз сбежала, ничего не выяснив про Шитова? Нет-нет, она так не подумает. Она постарается поставить себя на мое место и поймет, что это было единственно правильным решением.

– Я бы на твоем месте бежала отсюда куда подальше, – сказала девушка, покачиваясь, словно маятник. – А ты, я вижу, дура…

Она как-то нехорошо улыбнулась, показывая мне на мои импровизированные «бахилы» из пакетов.

– Неужели так захотелось увидеть Макса, что ты не побоялась и позвонила ко мне?

– Может, вызвать полицию? – предложила я.

– Ты не самоубийца случайно? Зачем лезешь во все это?

– Я видела… парня… Он мертв?

– Мертвее не бывает.

– Кто его?

– Автограф не оставили.

– Может, тебе следует вымыть полы?

– А я и собираюсь. Тебе чего надо от Макса-то?

– Не могу никак его найти. Он же здесь раньше жил…

– Это было давно и неправда. Советую тебе держаться от него подальше.

– Почему?

– Что, влюбилась? – она насмешливо скривила рот. – Ну-ну. Выпить хочешь?

Я пожала плечами. Меня приглашали войти, и сейчас от моего решения зависело, смогу ли я что-нибудь узнать о Шитове или нет.

В какой-то момент я поняла, что со мной происходит. Это началось еще тогда, когда я узнала об измене Оси и Валентины, когда жизнь моя потеряла всякий смысл, когда мне нечем было дышать, когда я поняла, что нахожусь в одном шаге от небытия… Возможно, у меня тогда поехала крыша, я никак не могла совладать со своим рассудком и не понимала, как дальше жить, о чем думать… Слишком уж все было больно, невыносимо. В таком состоянии человек способен совершать странные поступки. Возможно, это состояние вернулось ко мне в тот момент, когда я увидела труп на лестнице. Что, если эта девушка находится сейчас в таком же состоянии, что и я тогда. Она растеряна, напугана, чувствует себя в каком-то другом измерении и не соображает, что делает. Если это не она убила парня, значит, ее подставили. Пройдет несколько часов или, если повезет, дней, и она окажется в следственном изоляторе, эта хорошенькая молодая женщина, достойная того, чтобы ее осыпали цветами, будет подозреваемой в убийстве.

Если же это она убила парня, да еще и на пороге своей квартиры, то, может, она действовала, обороняясь? Может, этот ее друг, приятель, любовник пришел, чтобы убить ее, а она выстрелила в него? Или схватила кухонный нож и пырнула его?

В такое мне верилось меньше всего. Конечно, это сделала не она.

– Так, слушай, где ведро, тряпка, хлорка? Я могу тебе помочь. Думаю, ты сейчас не в том состоянии, когда можно принимать какие-то правильные решения. Это счастье, что на этаже всего две квартиры, в доме есть лифт и ничтожно мала вероятность того, что на этаже появятся посторонние. Но все равно, мы должны спешить. Так где ведро?

Думаю, я выглядела очень странно в своих «бахилах», которые сильно мешали мне двигаться, моя полы. В желтых резиновых перчатках я отмывала успевшую подсохнуть кровь с желтых же плиток пола. В подъезде сильно запахло хлоркой от щедрой порции влитого в ведро «Доместоса».

Девушка, которую звали Вероникой, стояла, прислонившись к стене, и молча наблюдала за моей работой. Наконец, когда все было вымыто и я приводила себя в порядок в ванной комнате, Вероника предложила мне кофе.

Я же все это время, словно находясь под гипнозом и потеряв на время чувство страха, в ожидании кофе осторожно перемещалась по квартире в поисках трупа.

– Как у тебя много цветов… Поклонник? – спросила я громко Веронику, находясь от нее на расстоянии двух комнат. Аромат свежих и не очень свежих цветов смешался с ароматом горячего кофе. Затем к этим запахам примешался запах сигареты.

Я вернулась в кухню и села напротив хозяйки. Обняла ладонями горячую чашку с кофе.

– А где… этот человек? – я посмотрела Веронике прямо в глаза.

– Ты не понимаешь… Он – третий. Первого звали Анатолий, он так, альфонс, противный мужичонка, прилипчивый, как леденец… Он мне не нравился, зато всегда был под рукой. Ходил мне за сигаретами, продуктами. Правда, покупал все на мои деньги. Вернее, это были деньги Ефима. Но только Ефим слился, когда узнал, что у меня тут происходит.

– Вероника, я ничего не поняла. Ты о ком вообще?

– Говорю же, первого звали Анатолием. Он был моим любовником. Говорю же, сладкий такой, симпатичный, ему бы в кино сниматься, а это его снимали. Женщины. Он был как проститутка, жил с ними, со мной – за деньги. Но был хорошим любовником, я бы даже сказала – профессионалом. С такими связываются исключительно от скуки, от тоски. А еще он в душу не лез. Вот ты увидела цветы и тебя любопытство разбирает, кто да что, так? А вот Толик ни о чем не спрашивал. Он любил вкусно поесть, кстати говоря, он и сам очень хорошо готовил. Ну и выпить был не дурак, однако без фанатизма. И вот возвращаюсь я домой (ходила за вискарем в соседний супермаркет), а он вот так же… лежит здесь… С пулей в груди. В подъезде – тишина. Утром, да и вообще до вечера в нашем подъезде никого нет, все работают, деньги зарабатывают. Баб своих за город вывезли, а эти квартиры – какие ремонтируются, какие пустуют, а в других живут, да появляются в них только вечерами. Думаю, его убили пистолетом с глушителем. Я-то в жизни таких не видела, только в кино. Но точно застрелили. Думаешь, я первый раз подъезд мою? Вот такая же лужа крови, все так же, как и с Димой. Дима – это уже другой мой знакомый, ну такая душка был, он музыкант из симфонического оркестра. Мой одноклассник. Случайно встретилась с ним на улице, узнали друг друга, пошли, посидели, поговорили, потом он на гастроли уехал, вернулся, позвонил мне, мы с ним встретились. Ну и закрутилось. Он часто бывал у меня, и когда находил вещи Толика, спрашивал, чей халат или тапочки, бритва, лосьон… Я говорила, что была замужем, врала, короче. Вернее, не совсем врала… Но все это к делу отношения не имеет. У нас с ним была почти любовь. Почему почти? Да потому что он тоже был какой-то фальшивый, что ли… Он слишком много разговаривал по телефону, выйдет из квартиры, поднимется на пролет и говорит, говорит… Мне кажется, что он с кем-то выяснял отношения. Либо с женщиной, которая по нему тосковала и которой он наверняка что-то наобещал, или кому-то задолжал деньги. Он пытался и у меня занять кругленькую сумму, да я ему отказала.

– Постой… Куда ты дела Анатолия?

– А ты как думаешь?

Вероника с этими словами поднялась, махнув мне рукой, предложила следовать за ней. Сердце мое колотилось о грудную клетку. Вероника подвела меня к окну, распахнула его, высунулась глубоко наружу.

– Вон! Видишь?